И не спрашиваю, почему он выглядит таким печальным. Потому что я знаю.

Мы величайшая нереальность.

ГЛАВА 12

У нас нет возможности отдохнуть после путешествия. Оландон отодвигает полог шатра, чтобы я вошла. Здесь уже большинство советников, которых Ире перенесли из дальнего конца процессии.

— Мы не знаем, почему они не атаковали. Даже с лучниками я не смогу справиться с ними, — говорит Малир.

Я устраиваюсь напротив Джована. Обычно я сижу именно там, но после нашей неловкой ситуации место приобрело ещё большее значение.

Рон указывает на огромную карту, разложенную перед нами на столе.

— Мы отправили разведчиков в эти локации. Все они сообщают одно и то же: армии Татум нигде не видно.

— Татума? — обращается ко мне Осколок.

Зачем моей матери и Кассию медлить с атакой? Сложность угадывания стратегии матери заключается в том, что в нашей истории никогда не было подобной битвы. В прошлый раз, когда мы с Оландоном выясняли план Кассия, догадки были основаны на моих воспоминаниях, и на том, что я знала о своём жестоком дяде.

Что я знала о своей матери?

Я поворачиваюсь к Оландону.

— Мать любит играть с едой.

Я игнорирую недовольное бормотание Брум, от того, что их назвали едой.

— Она планирует заманить нас к себе. Я не вижу от этого выгоды, — отвечает он.

В этом не было никакой целесообразности. Если враг превосходит тебя числом, ты загоняешь его в небольшое пространство… но было бы разумнее уничтожить нас, пока мы находились в небольшом количестве. Какой бы извращенной и развращенной ни была моя мать, она не глупа.

— Она хочет, чтобы мы вошли в Осолис, — соглашаюсь я.

— Тогда мы встретимся с ней мечами! — вопит Драммонд.

Находящиеся в палатке разражаются одобрительными возгласами, а те, у кого есть хоть капля здравого смысла, смотрят на карту, гадая, что мы упустили.

* * *

На следующее утро я отправляюсь в очередь за продуктами, чтобы взять сушёное мясо и чёрствый хлеб. Солдаты Брумы спускаются по верёвке из Оскалы ровной вереницей.

— Скучала по мне, принцесса? — спрашивает хриплый голос.

Эти пылкие слова могли исходить только от одного человека: Греха. Он ужасно красив и прекрасно знает об этом.

— Не могу так сказать.

Он расхаживает передо мной с фальшивой непринуждённостью. Единственная причина, по которой я никогда не поддаюсь на его игры, заключается в том, что он любит себя больше, чем когда-либо мог бы полюбить другого. Однако под его внешним фасадом скрывается острый ум, и мне втайне нравится, что он всегда пренебрежителен. Даже в самых тяжёлых ситуациях.

Я хмурюсь. Понимаю, почему большинство Брум из Внешних Колец пришли сюда — наличие еды, самая существенная причина. Но я не могу понять, почему здесь Грех.

Прежде чем я успеваю спросить его, кто-то выкрикивает моё имя.

Быстро приближается Лёд.

— Девчушка, тебя разыскивает большой мужчина.

— Что-то случилось?

Он пожимает плечами.

— Король-Босс послал разведчиков чуть дальше, и они что-то нашли. Не знаю, что именно, но твой брат сказал, что ты захочешь это увидеть.

Забыв о Грехе, я трусцой бегу за Льдом, заинтересованная тем, что нашли разведчики. Мы бежим сквозь суету армии Брум, к внешнему краю Осолиса и в направлении Шестой Ротации, пока не достигаем небольшой группы. В ней двое из Гласиума — Джован и Ашон; двое из Осолиса — Оландон и Риан; и двое неизвестных разведчиков из Ире.

У Оландона мрачное выражение лица.

— Кто это? — спрашиваю я, с уже поселившимся во мне ужасом.

— Помнишь, я рассказывал тебе о мужчине и его семье…

Я дышу через нос и проталкиваюсь мимо. Мать всегда любила вешать своих поданных в Оскале на всеобщем обозрении. Те, кто нарушал её правила, обычно защищая свою семью, оказывались здесь. Как декларировали правители Осолиса, наказание распространялось на всю семью. Вот почему мать убила не только малыша, который пытался поднять мою вуаль пол перемены назад. Я безучастно смотрю на самый маленький скелет. Это зрелище здесь не редкость, но оно беспокоит меня больше потому, что я мысленно представляю себе этого ребёнка, и потому, что я стала причиной уничтожения этой семьи, подойдя слишком близко, хотя мне следовало бы подумать об этом.

Рядом с малышом лежат кости чуть большего размера. Они принадлежат его сестре, девушке, которая предлагала мне еду.

Я продолжаю идти направо и сглатываю, глядя на останки Турина и того, кто, как я предполагаю, был его женой. Чего я не ожидаю, так это пятого тела. Если от семьи Турина уже остались только кости, то пятый труп — это в большей степени разложившееся тело. Тем не менее, я узнаю этого человека.

Очевидно, что мой друг был мёртв не более нескольких недель.

— Лина, — говорит Джован.

Я поворачиваюсь к нему, чтобы отстраниться от вида Матроны детского дома, и он заключает меня в объятия. Женщина, которая помогала мне в пределах своих возможностей. Человек, который всегда поддерживал семьи Осолиса, и оказывал мне поддержку в моём маленьком восстании — раздаче яблок приютам. Ещё один человек, потерявший из-за меня жизнь.

— Были и многие другие, — начинает спокойный голос.

Я отстраняюсь от Джована, сжимая перед этим его руку. Риан стоит перед пятью мёртвыми Солати, бесстрастно глядя на липкие останки.

— Не все из-за сговора. Многие из-за голода. И несколько во время дневной работы.

Оландон отходит, не в силах скрыть свою реакцию и смущаясь из-за этого. Я больше не забочусь о том, чтобы скрывать эмоции. По обеим щекам текут слёзы.

— Я исправлю это, — говорю я.

Риан поднимает голову и пустым взглядом смотрит сквозь меня.

— Ты наша единственная надежда.

* * *

Силы Солати до сих пор не обнаружены.

Вчера Джован послал дополнительные отряды разведчиков, чтобы они отправились в каждую ротацию. Мать где-то прячется, и он хочет знать, где. Я же хочу знать, почему. Предчувствие висит надо мной, как клубы дыма.

Мы собираемся в большой палатке в очередной день бесполезных разговоров. Эти беседы не имеют смысла, пока мы не узнаем местонахождение Татум. В палатке душно. Все, кроме Оландона, меня и представителей Ире, вспотели. Король раскинулся в своём кресле, внимательно слушая Адокса, который, к нашему удивлению, прибыл сегодня утром. Очевидно, старый вождь не доверял никому вместо себя. Или не мог передать управление кому-то с недостаточным опытом.

Туника Джована промокла насквозь. Она цепляется за него. Если я думала, что его вчерашнее объятие означало преодоление дистанции между нами, то я жестоко ошибалась. Сразу после этого мы возобновили своё отчуждённое поведение.

Интересно, жаждет ли он моих прикосновений так же сильно, как я жажду его.

Внимание всего зала приковано к Роско, который излагает планы по перетягиванию окрестных деревень на нашу сторону. Лично я думаю, что результат может быть любой. Но раскрытие информации о моих голубых глазах вызовет больше отвращения к моей матери, чем ко мне. Это может помочь в краткосрочной перспективе. Долгосрочная перспектива — другой вопрос. Я убедила две расы. Смогу ли я убедить третью, самую непредсказуемую, принять моё смешанное происхождение?

Продолжают звучать голоса, а я откидываюсь в кресле, закрывая глаза. От тепла моего мира клонит в сон. А может быть, дело в этом, что мы неэффективно используем время.

Шум в палатке превращается в гул, и я сосредотачиваюсь на звуках за тканевыми стенами. Там раздаётся обычный звон, скрежет мечей, смех и крики Брум, выпускающих пар. Моё внимание привлекает другой звук. Тонкая, слабая помеха в общем бурлящем гвалте.

Я напрягаю слух, чтобы услышать его снова. По какой-то причине это заставляет моё сердце колотиться.