Оставив Джама чесать затылок, Редвинг прошелся по всей рубке, глядя на экраны – нет ли тревожных индикаторов. Каждый здесь работал за нескольких, чтобы как-то экономить ресурсы. Головы вздергивались и опускались, когда он проходил мимо. Редвинг следил за своим лицом. Оно должно было выражать умеренный интерес и задумчивую отстраненность.

Дойдя до двери, ведущей в биоотсек, он, поддавшись внезапному импульсу, открыл ее. Оттуда ударило темным острым запахом животных. Сбежавшая из выгородки свинья заинтересовалась капитаном, подбежала к нему, обнюхала, взвизгнула, хрюкнула. Не успел Редвинг понять, к чему это все ведет, как свинья высунулась на палубу, наложила кучу, развернулась и триумфально удрала. Редвинг не собирался убирать кучу, а потому воззвал к полевому биологу Кондит, дежурной по биоотсеку.

Когда та явилась, капитан обвиняющим жестом ткнул в дерьмо. Кондит пожала плечами.

– Простите, кэп. Я им как раз корм задавала.

– А что они едят?

– Все. От объедков до мусора на воздушных фильтрах. Наверное, даже собственный навоз могли бы сожрать, если им его предложить.

– Может, и стоило бы. Дело за сервировкой.

Кондит не поняла шутки и кивнула.

– Отличная идея, кэп. Я думаю, это поможет нам сократить потери питательных веществ. Пока что нам удается возвращать восемьдесят процентов азота из мочи, но переработка твердых отходов представляет трудности. Возможно, следует скармливать свиньям и наши собственные экскременты.

На Редвинга накатила истерическая веселость. Идея ему понравилась.

Если нет хлеба, пусть едят дерьмо! Мария Антуанетта была бы в восторге.

– Подумаю над этим, – сказал он с непроницаемым выражением лица.

И ушел в центральный коридор, с облегчением вдохнув спертый безвкусный корабельный воздух. В будущем чувство юмора придется держать на коротком поводке.

Он надеялся, что никто здесь еще не добрался до записей о его старых выходках. За много десятков лет до сооружения «Искательницы солнц» он в пух и прах раскритиковал идею звездных ковчегов и отправил авторам проекта едкое письмо, в котором предложил попросту послать в космос автоматические корабли, несущие единственное послание такого содержания:

Изготовьте десять точных копий этой таблички, поместив имя своей расы в конец списка, и разошлите десяти известным вам разумным расам. Через четыре миллиарда лет ваше имя выберется на вершину списка, и станете вы властелинами Галактики.

Шуточка быстро забылась. Комиссия, распределявшая бортовые ранги, не приняла ее всерьез или просто не заметила. Теперь он не может себе такого позволить.

Когда Редвинг вернулся, Джам поднял глаза:

– Капитан, я думаю, мы сможем… – Он замялся, словно не решаясь озвучить свое предложение. – Сможем набрать еще немного плазмы, подойдя к Струе снова.

– Слишком опасно. Мы тогда чуть не потеряли все, поднимаясь по ней.

– Можно приблизиться, но не входить в турбулентное сердце.

Редвинг улыбнулся. Турбулентное сердце – слабоватое описание тех ощущений.

– Набрать плазмы и заполнить баки?

– Вероятно, если выдвинуть перекрестный ионозаборник…

– Это снова уведет нас от Чаши. Мы наберем большую дельту по скорости.

– По моим расчетам получается, что мы восполним ее за счет отобранной из Струи плазмы.

Твой выход, говорили спокойные глаза Джама.

– Но ведь мы потеряем контакт с Бет, не так ли? И, конечно, не сможем вызвать группу Клиффа через кластерную антенну Айян.

– Увы, это так, – кивнул Джам. – Однако, заложив дугу вдоль полуокружности Чаши, мы наберем хороший разгон и вернемся дней через десять.

– Тогда за расчеты, – медленно произнес Редвинг. – Хочу дать Айян шанс связаться с Клиффом, а там посмотрим.

– Есть, сэр.

Редвинг пошел на новый обход рубки, мечтая об альтернативах. Он снова и снова жалел, что не высадился в Чашу сам вместе с экспедицией. Совесть вцепилась в него, как сторожевая собака. Но он отогнал ее. Решение было верным, пускай даже теперь вынуждает его торчать здесь взаперти.

На предполетных семинарах, когда их готовили к журналистским допросам, Редвинг просмотрел сводку древних концепций межзвездных полетов. Прикольную и удручающую одновременно. В одном из наиболее ранних проектов, восходивших еще к Эпохе Завышенных Аппетитов, капитану вменялось в обязанность спускаться на каждую вновь открытую планету с исследовательской экспедицией. Никто даже не подвергал сомнению такую практику!

На мусорной свалке истории Редвинг раскопал еще много завораживающих идей – сверхсветовые путешествия (после Эйнштейна!), инопланетяне, говорящие на безукоризненном английском, телепортация в любое желаемое место (кажется, это называлось джантированием)[31]. Очевидно, воплощение любой из них породило бы бездефицитную экономику. Никто из фантастов не утруждал себя объяснениями, почему этого не случилось.[32] В конце концов, телепортатор мог копировать не только людей, но и продукты, технические устройства, деньги…

О, в Эпоху Завышенных Аппетитов люди мечтали о многом. Они просто не давали себе труда задуматься, насколько тяжело будет эти мечты воплотить и насколько вероятнее гибель в неизвестности.

Прогуливаясь по рубке, Редвинг улыбался, подбадривал дежурных и, как обычно, держал истинные мысли при себе.

Клифф видел по лицам спутников, что те ошарашены.

– Я вот думаю, – проронила Ирма, когда отряд расположился перекусить неизменным мясом ящерицы возле песчаного парусника, – а не могло ли быть так, что Птицы изначально планировали устроить на нас охоту? Еще тогда, возле шлюза?

Айбе презрительно фыркнул.

– Да нет, конечно! Они отнеслись к нам как к равным…

– …и пытались захватить нас в плен, – закончил Терри.

– Мы ведь не дали им даже шанса на переговоры, – настаивал Айбе.

– Они схватили группу Бет, – сказала Ирма. – А теперь эти несчастные приматы – ты только посмотри, что с ними сделали! Приматы тоже используют орудия труда!

– Нельзя полагаться на то, что к нам станут относиться иначе, – мягко произнес Говард.

– Согласен, – заявил Клифф. – Давайте подумаем, что нам делать дальше.

– Думаю, нам стоило бы внимательнее присмотреться к их обществу, но с безопасного расстояния, – начал Терри, – а уж потом…

– Это слишком опасно, – перебил Клифф.

Говард кивнул.

– Но и мчаться на паруснике по пустыне не менее опасно. Чему это нас учит? Не слишком многому.

С этим все согласились.

– Я устал сидеть в этом корыте, перетаскивать его через выходы породы, искать воду в пустыне! – воскликнул Терри. – Как меня достали эти пылевые бури! Надо нам раздобыть посудину получше, иначе нас в конце концов загонят.

С этим тоже согласились. Клифф подумал, что от зрелища жутких убийств может получиться и какая-то польза. Страх способствует концентрации внимания.

– Надо раздобыть мяса, поспать немного, а с утра в путь.

Говард с Терри просияли – им охота на уродливых ящериц доставляла искреннее удовольствие. Их и послали к ближайшему песчаному участку. Черно-коричневые ящерицы обитали под каменными пирамидками, которыми умело закрывали входы в норы. Трюк состоял в том, чтобы застать их снаружи, и Терри в этом немало преуспел. Быстроногих, грозно шипевших ящериц он приманивал остатками предыдущей добычи. Похоже, существа эти ничего не имели против каннибализма.

– Наверное, они тут все равно что адвокаты, – сказала Ирма со смешком.

Айбе выудил из рюкзака ранее найденные сетчатые фрагменты, разложил на камне и принялся увлеченно орудовать инструментами. Ирма отправилась искать съедобные растения, но, как и требовал распорядок, оставалась на расстоянии крика. Клифф постарался расслабиться. Он последнее время очень плохо спал. Вечно залитый солнцем, неизменно раскаленный ландшафт обещал стать его новой повседневностью, нормой жизни.