Ну логично, я ведь ему по поводу ног объяснять собираюсь. Вот только… Не кажется мне, что дело именно в этом. И позиция у нас неоднозначная.

Ещё и взгляд сам собой при этой мысли падает туда, где как раз ничего не лежит, а наоборот, стоит. Чёрт… И так рядом с моим лицом.

— Так, ноги, — прочистив горло, опускаю взгляд, старательно делая вид, что ничего такого не происходит. — Стопы вот так, — касаться его ног куда проще, чем рук. Во-первых, тут одежда есть, а во-вторых, я уже на многое готова, лишь бы поскорее замять эти неловкие моменты. — Попробуешь? — смотрю на него снизу вверх.

И это первый раз, когда я смотрю на Давида с тех пор, как мы начали «контактно взаимодействовать». Причём стоит только нашим взглядам встретиться, как обстановка вокруг накаляется ещё сильнее, а я и без того едва её вывозила.

Вроде как мне подняться бы надо, а Давиду — сделать ещё раз эти чёртовы движения, показать, как понял на этот раз. Но мы по-дурацки застываем каждый на своей позиции, ещё и в глаза друг другу смотрим, не мигая почти.

А ещё я в какой-то момент улавливаю, как рука этого придурка словно тянется ко мне, но вовремя тормозит, к счастью. Давид ещё и ухмыляется своему жесту странно. И всё это продолжая смотреть мне в глаза.

В какой-то степени это отрезвляет. Не знаю, откуда это напряжение жаркое, почему нас так вдруг клинит, но заканчивать это определённо надо.

Поднимаюсь, отводя от Давида взгляд, но всё равно словно до сих пор вижу его блеск и какую-то многообещающую темноту в глазах.

Требуется немного времени, чтобы собраться. Напоминаю себе, зачем я здесь. Ему, если понадобится, тоже напомню. Но за реакцию тела предъявлять не буду — на этом вообще лучше не акцентировать внимание.

Тем более что проскальзывает предательская мысль, что это по-своему даже приятно. Нет уж, ни разу.

— Так лучше? — хрипловато спрашивает Давид и я, наконец, смотрю на него. Он вроде как делает нужные движения, только неспешно и при этом не сводя с меня взгляда. И дышит так же неровно. И…

Нет, туда лучше не смотреть.

— Гораздо, — соглашаюсь, не особо и вникая. В целом вроде бы да.

И вообще не так уж важно это упражнение — оно часть разминки, а не основного. Если что, сменяю на какое-то другое на эту группу мышц.

Так что одобрительно киваю Давиду, и в этот момент наши взгляды снова сталкиваются. Вот чёрт… Вроде бы отбросила лишние эмоции, а опять накаляется всё. И как будто даже сильнее. Это как буря, пожар и цунами одновременно. Плюс ещё неожиданная нехватка кислорода, и сердце где-то в висках колотится.

— Вик… — низко, на грани шёпота, обращается Давид.

Таким тоном не начинают обыденный разговор. Так говорят и смотрят, когда хотят поцеловать. Как минимум.

— Что? — зачем-то спрашиваю, хотя надо бы замять всю эту непонятную фигню.

Не должна я вся гореть. Не от Давида! Да и мне вообще незнакомы подобные ощущения, такого напряжения ни с кем не испытывала. Надо будет почитать, насколько спорт влияет на гормоны. Может, это разминка меня такой отзывчивой сделала. Точно не этот придурок.

Который всё-таки отводит взгляд. И такое ощущение, что дышать сразу проще становится. Не то чтобы намного, но отпускает слегка.

Не надо больше Давиду в глаза смотреть. Первая тренировка, чтоб её!

— Ничего, — неожиданно отвечает он с кривой ухмылкой. И добавляет уже серьёзнее, даже мягко: — Спасибо, что занимаешься со мной.

Не этого он хотел сказать. Я прям кожей чувствую. До сих пор.

Он, может, вообще ничего говорить не хотел — только делать. Но в любом случае, хорошо, что одумался. Наверное, вспомнил моё правило про «не подкатывать».

Хорошо, что я его сразу обозначила…

— И тебе спасибо за доверие, — говорю как можно миролюбивее, внося и свой вклад в то, чтобы замять ситуацию.

Только вот она всё равно словно витает между нами. В том числе и когда я начинаю объяснять основные приёмы самообороны, показывать болевые точки и простые техники. Всё это демонстрирую на себе, прося Давида повторить — обозначить их и самому, на своём теле, конечно. Обходится без контактного взаимодействия…

Только вот легче от этого не становится. Как я вообще вытяну все тренировки с этим придурком, если продолжу так на него реагировать? Всего-то взгляды. Всего-то Давид.

Ладно, я привыкну. Тем более что следующая тренировка только в понедельник — пусть этот придурок восстановится перед более сложным материалом, да и подрабатывает ведь. Не всегда сможет.

И всё-таки радует, что он довольно быстро схватывать начал. Может, и вправду научится нормально драться?

Желание поцеловать Вику было почти непреодолимым, и до сих пор не понимаю, каким чудом вообще сдержался тогда. Учитывая, что это лишь минимум того, что я на тот момент безумно жаждал.

Остановило лишь понимание, что эта вредина точно перестанет со мной заниматься, если позволю себе подобное вот так сразу. И да, притом, что сама тоже чувствовала притяжение между нами. Готов поклясться, что чувствовала. Но упрямая ведь до невозможности.

Не сразу нужно. Хотя бы на тренировке так четвёртой-пятой, когда Крючкова лучше себя в роли тренера почувствует. Ну и когда мы сильнее сближаться начнём.

А мы начнём — теперь, когда я её «ученик», имею кучу поводов либо писать ей в соцсетях, либо вживую общение завязывать. Не слишком настойчиво, конечно, но не позволю Вике забывать обо мне. Добавляюсь в друзья сразу, ещё в раздевалке. Принимает заявку.

Тем же вечером пишу ей, что купил тренажёры. Скидываю фото тех, что у меня уже были. Девчонка даже отвечает, одобряет, говорит, что хорошие.

И без неё знал. Но умиляет, что разбирается. Или прочитала специально?

Завязываю непринуждённый разговор, которому Крючкова хоть и поддаётся, но через паузы. Неравномерно отвечает, иногда наши сообщения льются подряд, иногда её офигеть как долго ждать приходится. Прерывается там непонятно на что.

Ладно — всё равно это не заменит живое общение. Которое у нас ещё один день перед выходными будет. Сегодня ведь пятница.

Может, получится сделать так, чтобы и субботу Вика со мной провела? Пусть и вне тренировки. Хотя бы вечерком.

Прикидываю, как этого добиться, приближаюсь к нашей группе. И тут же цепенею: Крючкова у меня на глазах обнимается с каким-то сопляком прилизанным. Один из тех, с кем её частенько увидеть можно.

А я уже почти и забыл, что Вика, судя по всему, легкомысленная. Нахрена она водится со всеми ними? Ради спорта, типа пацанка? Не поверю. При всех своих умениях и колючках Крючкова — концентрат женственности, нежности и тепла, в котором щедро купает, когда забывает включить вредину. Готов поспорить, что эти её навыки были скорее ради сближения с отцом, чем искреннего интереса. Да, Вика шарит, но хуже, чем любой более-менее занимающийся спортом парень. Некоторые силовые упражнения она вообще неправильно показывала. С трудом сдерживался, чтобы не поправить. Приёмы тоже слишком распространённые были, скорее из интернета взятые специально для меня, чем известные углубившемуся в тему. Как и слова её, разъяснения. Да и видно, что Вике не по себе в этой роли.

Все эти трущиеся возле неё придурки — байкеры, и у них совместные съезды? Чёрта с два, эти типы слишком жалкие. Уверен, что очканут даже на заднем сидении мотоцикла сидеть, не то что управлять. Нет, не увлечения всякие её с этими типами связывает. Другое.

И я ведь ещё давно сделал выводы, что. С чего вдруг сейчас подбираю другие варианты?

Ещё и взглядом словно приклеен. Невыносимо видеть радостную рожу ублюдка, который стоит ко мне лицом и слишком нежно и долго обнимает Вику. Но и не смотреть не получается. Сжимаю челюсть так, что аж болеть начинает, напоминая мне, что отложил визит к стоматологу. Или там уже к хирургу придётся?

Неважно. Кое-кого я бы и в травмпункт отправил. Хотя вроде как не привык бить морды без весомой причины. Но разве тот факт, что этот придурок до сих пор как приклеен к Вике — не самая весомая причина из всех возможных?