По улице мы прошли спокойно, при нашем выходе моментально появились дроиды, которые взяли на прицел особенно резвых недоброжелателей. И все обошлось. Под прицелом 14,5 миллиметровых пулеметов желание грубить у встретивших нас на улице испарилось. Еще я знал, что отряды полиции и даже войсковые части по дороге сюда тоже "напоролись" на похожие препятствия.

Дэн пошутил, что было бы не плохо заехать к президенту на приемчик, но его нет в городе. Наверное, глава страны этот вариант тоже предусмотрел. Потому и сбежал.

На подъезде к нашему кораблю, правда, нас ждал совершенно необычный сюрприз. Непонятно откуда появилась велосипедистка, прямо за нами следом, когда мы уже заезжали внутрь. Длинные одежды немного мешали ей, но она справлялась. Удивлению моему не было никакого предела: это была наша монахиня, с которой мы бестолково поговорили в центре города Киев. Морщинистая, с круглым личиком, с внимательными глазами.

Она совершенно уверенно заскочила в корабль, поставила велосипед и взяла трехлитровку с водой из багажника велосипеда. Обняла ее, как величайшую ценность.

- Меня зовут монахиня Юния, - заявила она. Здесь, на палубе звездолета, усеянной технологическими стыками со своей средневековой внешностью она выглядела... неуместно, но забавно. По ее настроению я сразу понял, что она не собирается никуда уходить. И выгнать ее не получится. Только не понятно, как она узнала про наш абсолютно секретный звездолет. Это не умещалось в голове. Хотя, Дэн, возможно мог выстроить какие-то гипотезы. Я сейчас не сомневался в том, что он пытался выстроить ее маршрут, чтобы понять, как она здесь очутилась. И наверняка нашел ее со спутника.

- Ну, что? Возьмем? - попытался нарушить я неловкое молчание. - Монахиня куда-то направляется, подбросим?

- Мы летим в Париж! - сообщил ей Дэн. На что она не ответила. Опять повторялась ситуация с недоговоренностью. Она, наверное, представляла себе все так, что не нужно говорить лишних слов, а действовать рационально. Понятно же, что она появилась здесь не случайно.

- Ну выделяй каюту, - сказал я Дэну, опять разрежая обстановку. - Ей надо в Париж.

Николай повел ее по коридору. Значит, выделят ей место. Довезут. Ничего не смогут объяснить, железные лбы, но довезут. Я бы тоже не смог объяснить, но мог, в отличии от них, беспокоиться. Странно и совершенно непонятно. Что это нам предвещает?

Откуда она здесь взялась? Знала что ли? Надеюсь, ее не будут допрашивать.

Мы перешли в зал управления, я сел на привычное место. И скоро мы стартовали.

После взлета меня проводили спать, убедили, что "мы пока повисим", нужно прийти в себя от побоища. Я некоторое время ворочался, а потом все же заснул.

Когда я проснулся и перешел на мостик, то обнаружил Дэна... в несколько разобранном состоянии. Он за время взлета стянул с себя бинты и лицо его теперь снова имел металлический оскал. Не понимаю, как меня не испугало это там, внизу, когда на нас перли националисты. А теперь, я несколько содрогнулся внутри. Кроме того, верх головы оказался разобранным, и можно было видеть внутри шикарную картину внутреннего устройства. Технологические направляющие размещались у него в виде двух пластин, к ним крепилось все остальное - чипы в блоках, приводы лицевых механизмов. И все это заполняло его черепную коробку изнутри. Сам череп был выполнен из тонкого и прочного металла, срез его тоже можно было созерцать.

Он располагался на боковом месте рубки управления. К нему подходили кабели, грудь тоже была обнажена, кое-где посверкивал металл.

Я подумал, в порядке ли он? Может быть, он не сможет общаться?

Нет, он повернулся и даже чуть улыбнулся.

- Ты же понимал, что ты создаешь, - заявил он.

Я не был так категоричен:

- Ну, на том этапе была неопределенность.

- И что ты скажешь про меня... теперь?

- Что ты хитрый, двуличный и устрашающий гражданин. Коварный, непредсказуемый, властный товарищ. Но. С самого начала я все же был роботофилом. Мне всегда нравилось возиться с электроникой, создавать программы. И то, что я вижу, пробуждает любопытство.

- Я знал, - удовлетворенно ответил он.

- Ну, догола ты не разделся, так что я спокоен.

Блин, о чем я говорю!? После того, что я увидел сейчас, может ли меня что-то смутить или удивить? Ведь не даром в литературе и кино появился жанр "страшных железок". То есть фильмы ужасов, в которых главные герои - роботы-убийцы. В них простые люди из крови и плоти убивают, убивают железяки, а они все не убиваются, и вот-вот готовы сами прикончить человека.

В искусственном свете он выглядел несколько неестественно. Я увидел слой белой плоти на слое металла и пластика. Как никогда было видно, как он ненатурален. Попросту неживой. Он был болезненно идеальным. Завидно красивый, спортивный, на которого пачками вешались девчонки - и не живой.

И еще я подумал, как же человек склонен к анимизму. Придумываем черты характера, привычки, особенности, душу, наконец, - и все в том, где этого ничего нет. Я тоже уже смирился с тем, что он, ну, как бы ТАКОЙ человек, за полгода он мало мне открывал свои внутренности. Возможно, как раз и добивался такого привыкания. Создавал образ. И я действительно привык к его человеческому виду. А то, что он робот оставалось где-то на задворках сознания.

Как же я мог купиться на это представление? В силу безусловного анимимзма. Очеловечивание Дэна, его одушевление крылось не в нем, а где-то в глубине моей души.

Но справедливо заметить, что Дэн был особенный - он разумный интеллект.

А что такое интеллект? Это то, что действует самостоятельно. Имеет самостоятельный разум. Свое мнение.

Это требование ключевое для современности. Я-то знал, что я создавал, может быть, не до конца понимал и не помнил конкретных формул, какие я использовал для кода. Но я понимал, что я потенциально создаю самостоятельное существо. А раз так, то Дэн меня не должен смущать. То, что я видел крайне необычно, ну даже шокирующе. Но я уверен в нем, иначе бы не доверял.

Я ведь даже не задумывался. Он был для меня что-то вроде старого товарища. Он обучал меня приемам борьбы, требовал делать физические упражнения, развивать тело, предоставлял мне книги, фильмы, чтобы я потреблял. Рассказывал, объяснял. Больше всего за прошедшие полгода я делал упор на книги и фильмы. Он предоставлял мне их в неограниченном количестве. Он свободно критиковал эти художественные материалы. И я даже не думал, насколько сильно я погружен в жизнь потребителя, не имея возможности обсудить их. И до поры Дэн мне об этом ничего не говорил. Он-то все-таки жил в более реальном мире. Ведь он смог проталкивать свои интересы даже через правительство, значит, понимал больше в реальной жизни.

В нашем скоростном кислотном мире самостоятельность замыливается. Все искусство насквозь анимизм. Ненатуральные герои, нереальные ситуации, если не сказать противоестественные и античеловеческие. Вот, к примеру, мы смотрим фильм про ограбление. Это что? Естественно ли для нас сопереживать ворам? Нет. Мы смотрим фильм про развод - это что? Нормально для семейного человека? Или наоборот, мы смотрим какую-нибудь романтику. Далекие земли или звезды, любовь-морковь, бриллианты, шубы, личные заводы-пароходы... Недостижимо, но смотрим. Никогда с нами такого не будет, но мы смотрим. Да и, вообще сказать, именно поэтому и смотрим, хочется красивой или страшной истории - кому как, и не понимаем, насколько это, с другой стороны, неестественно. Поэтому логично, что всем этим грезам в искусстве поддаются не все. Некоторые очень хорошо чувствуют искусственность. И просто воздерживаются от глядения даже нашумевших блокбастеров. Не разделяют охи и ахи по поводу кино-историй, кино-кумиров... Просто такой человек не может принять условность определенного вида искусства. Ему интересно что-нибудь другое. Например, сделать что-то своими собственными руками их куска дерева...