Первым спустился в тайную комнату, конечно же, Вилье. Через минуту его радостный возглас возвестил о долгожданной ценной находке. Осмотр саркофага проходил при десятке факелов, и мне удалось исследовать на нём каждый горельеф, каждую выемку, но понять, как доктор ночью открыл его с виду тяжёлую громадную крышку и сделать это подобным образом самому, мне, к сожалению, так и не посчастливилось. Вилье отругал меня за излишнюю суету и выгнал из склепа.

После недолгих разбирательств саркофаг решили вытащить наружу и там открыть. Сделали под него подкопы в плотном грунте, пропустили снизу прочные верёвки и с помощью собранного нашими инженерами таля, хоть и весьма примитивного на вид, вытянули саркофаг наверх. Здесь нам помогали даже солдаты. Старшего офицера очень беспокоило письмо от Дезе и он желал, как можно скорее вернуться с отрядом в Асьют. Мы тоже переживали, что в любой момент наш офицер может получить такой приказ, и тогда плакали все наши труды.

Вот только открыть саркофаг, нам так было и не суждено. Что только мы не делали, какие попытки для этого не предпринимали, его тяжёлая толстая каменная плита надёжно хранила своего обитателя. В конце концов, Дезе решил, что лучше это сделать в Каире, где средств, для взлома саркофага будет гораздо больше. Уродовать же ломами и кирками такое произведение искусства он никому не позволил. Внутри могла оказаться лишь высохшая мумия и тогда её хранитель останется единственной найденной и оправданной за все их труды ценностью.

Очень сильно уморившись за день устав, мы решили оставить саркофаг в гробнице, а утром инженеры обещали соорудить крепкий настил с колёсами для его транспортировки в Асьют. В принципе, плановые расчёты местности для составления карт, зарисовки гробницы и отчёты о проделанной работе наши учёные уже сделали, и можно было действительно отправляться обратно. Нет, если бы не обстоятельства, то работы для исследований тут ещё оставался непочатый край. Но, приходилось довольствоваться тем, что уже смогли добыть и задокументировать.

Одно только беспокоило меня, странная смерть Фернана и моё ночное приключение. Не связаны ли они между собой? Сегодня я решил не спать. Уставившись в небо, я лежал на заготовке для настила под саркофаг и проматывал в памяти события последних суток. Волки в эту ночь нас опять не беспокоили, словно они куда-то ушли. Сколько я не силился сохранять бодрость, ближе к двум часам ночи сон начал побеждать. Однако даже сквозь дрёму до меня донеслось до боли знакомое и пугающее шипение и последовавший за ним чей-то сдавленный вскрик.

Раннее утро единственное время в пустыне, когда можно более-менее легко дышать. Открыв глаза, я услышал как наши инженеры, уже шумят инструментами. Меня попросили освободить настил и до того, как повар позовёт завтракать, присоединяться к работам.

— Дедье мёртв! — прокричал кто-то из солдат, пробежав по лагерю в сторону палатки доктора Шпатца.

У меня всё оборвалось внутри. Я бросил инструмент и сел на песок. Желание завтрака моментально прошло.

— Этого нам ещё не хватало, чёрт возьми! — выругался Вилье. — Доктор, — окрикнул он вышедшего Шпатца, — я надеюсь, это ни какая-нибудь зараза убила его?

— Скоро узнаем, — сухо ответил Шпатц, проследовав мимо нас за солдатом.

И вскоре мы узнали. Правда из уст самого доктора, и никто, кроме него, не мог подтвердить правоту его слов. За завтраком Шпатц сообщил, что солдат умер от хронического воспаления слепой кишки, так как она была заполнена кровавой жижей.

— Без подробностей, доктор, — поморщился Вилье, жуя жареный кусок солонины и запивая его горячим кофе.

Из-за жары все продукты для их длительной сохранности были хорошо просолены. Что кстати, только увеличивало у людей жажду, но хотя бы не оставляло их без съестных припасов.

К обеду саркофаг погрузили на самодельную повозку и стали собирать вещи. До заката мы надеялись попасть в Асьют. Больше всех суетился возле каменного гроба доктор Шпатц. Он словно боялся, что неосторожное обращение может навредить художественному наружному оформлению саркофага. Хотя как экспедитор группы, я отвечал за составление перечня находок представляющих историческую и культурную ценность. Так же как и за их целостность при транспортировке.

Оставив здесь в песках навечно ещё одного человека, наш отряд, наконец, тронулся в путь, и как мы и рассчитывали, хоть уже к концу пути и валились все от усталости, на закате дошли до Асьюта и докатили свою находку. Несколько раз некоторые из моих коллег выражали сомнение в оправданности этой затеи и не понимали, зачем тащить с собой тяжеленный саркофаг. Но Вилье напирал на то, что другие группы учёных, распределившиеся по округе, могли и вовсе ничего не найти. Тогда наша экспедиция сюда станет пустой тратой средств и времени, а император выкажет совершенное недовольство нами и нашим разгильдяйством».

— Ха! — вскрикнул Бонапарт, прервав читающего молодого человека.

Он это сделал так резко и неожиданно, что все кто сидел за столом, в напряжении погрузившись в атмосферу текста, невольно вздрогнули от испуга.

— Продолжайте, продолжайте, — попросила Луиза, молодого человека.

Тот посмотрел на императора. Наполеон в знак одобрения моргнул глазами и юный учёный, кашлянув, вновь склонился над разложенными листками.

— «Дезе было плевать на наши находки, он лишь огорчился смертью двух человек. Но ещё больше его заботил предстоящий переход в Каир. Оказывается, в наше отсутствие на лагерь в Асьюте были совершены уже два нападения и генерал ожидал третьего. Вся эта возня вокруг саркофага его только раздражала, и он нас сразу предупредил, что все свои находки мы потащим до Каира сами, а ему нужно беречь своих солдат. Если честно, то неподготовленные к такому жаркому климату люди, действительно сильно мучились и быстро уставали.

На другой день, при сборах для выхода из города, среди солдат вновь нашли мёртвого. И опять это известие о внезапной смерти человека сильно встревожило меня. Но тут у военных имелся свой врач и он сообщил, что умершего просто задушили во сне. Это известие стало ещё более тяжёлым для нас. Но Дезе приказал всем держать рты на замке.

— Только паники среди своих солдат мне сейчас и не хватало, — пояснил он.

Однако уже к вечеру солдаты всё знали и косились друг на друга как-то не по-доброму. Первый день перехода был не таким и тяжёлым. Спасала положение находящаяся рядом река. Наша небольшая группа учёных была предоставлена сама себе и тащилась в хвосте, с трудом поспевая за военными. Но я ни на миг не оставлял без внимания доктора Шпатца. Он постоянно находился возле саркофага и с какой-то особой заботой опекал его. Помогал вести лошадей запряжённых в повозку, местные верблюды для этого абсолютно не годились, следил за дорогой и не давал никому дотрагиваться до гроба.

Пару раз он и на меня бросал косые взгляды, но я не отводил своих глаз в сторону и мысленно говорил ему, что всё знаю. В такие моменты мне даже казалось, что на его губах появлялась зловещая ухмылка. По пути мы собрали ещё несколько групп учёных. Они тоже примыкали к нашему каравану не с пустыми руками. Только их возмущали размеры нашего саркофага, и интересовало, как мы собираемся его переправлять во Францию. Но, если честно нам и самим это ещё не было известно.

Дезе пару раз получал из Каира депеши и постоянно подгонял свой отряд. Лишь однажды мне удалось случайно подслушать несколько фраз из его разговора с офицерами, из которого стало понятно, что положение наших войск в Каире тяжёлое. Турки объединились с англичанами и готовились отрезать нам пути выхода к морю, а …»

— Стоп! — прервал чтение Бонапарт. Лицо его было взволновано и недовольно услышанным текстом. — Дешенуа, не увлекайтесь, дорогой мой, — пожурил он молодого человека вроде как в шутку, пытаясь сгладить ситуацию. — Не всем угодно выслушивать мнение учёного червя абсолютно ничего не понимающего в стратегии и военном деле. Просмотрите записи внимательнее и отсеките эти никому не нужные выводы неизвестного писаки, который, по-моему, слишком увлекался критикой в адрес наших великих генералов.