— Ну, это не беда, — Дексий похлопал его по спине. — Если хочешь, я преподам тебе несколько уроков и скоро ты начнешь чувствовать себя в воде не хуже дельфина. Напомни об этом на ближайшей стоянке.

— Ты научишь меня? Правда?

Дексий кивнул и вдруг подался вперед, загораживаясь ладонью от бившего в глаза солнца. Акаст удивился: что его заинтересовало? Приглядевшись, он замер.

Впереди виднелись силуэты четырех кораблей, плывущих наперерез «Мелеагру».

* * *

В это время Орест до блеска натирал свой бронзовый нагрудник. Доспехи были почти новыми, но у микенского царевича уже вошло в привычку самому за ними ухаживать. Рядом, положив руки на согнутые колени, сидел Пилад. Он выглядел совершенно невозмутимым — уроженца Фокиды явно не занимали мысли о доспехах и оружии, хотя его нагрудник явно видал лучшие времена. Какое-то время Пилад разглядывал Ореста, после чего заметил:

— Теперь-то ты видишь, что увлекаться знатной критянкой было небезопасной затеей?

— Я не просил совета. Но сообщу, если он потребуется, — Орест чувствовал себя неуютно, и это не укрылось от его наставника.

— Нельзя просто уйти от темы, которая тебе не нравится, микенец. Мы оказались втянуты в склоку, и кто может предсказать ее последствия?

— Пусть так, — Орест покрутил в руках нагрудник, ища темные пятна, и, не найдя, отложил доспех в сторону. Затем он принялся за чистку наручей. Все это время Пилад сидел с таким видом, словно ожидал ответа. — Не понимаю, зачем начинать этот разговор.

— Хочу, чтобы впредь ты вел себя более разумно.

— Ты и Декс сговорились, я полагаю?

— Нет, но обязанность отражать удары, предназначенные тебе, выпала нам обоим. Только и всего… — Пилад ухмыльнулся. — Впрочем, что сделано, того уже не воротишь. Ты намерен добиваться ее руки, как Неоптолем?

— Я думал об этом, — уши Ореста едва заметно покраснели. — Однако не уверен, что получится… Ты же видел Гермиону накануне отплытия с Крита!

— Разумеется. Она была в мегароне, пока мы прощались с Идоменеем. От ее лица и позы исходил такой холод, что у меня спина закоченела. Восхитительное вышло расставание.

— Вот и я об этом! — Орест сердито побарабанил пальцами по металлу. — Мы ведь договорились, что будем друзьями… И прекрасно проводили время вместе. Неужели она так привязана к Неоптолему, что считает меня виновным в его посрамлении? Хотя все видели, что мирмидонец напал первым.

— Ну конечно, она к нему привязана. Он был ее другом подольше твоего.

Орест поморщился, но возражать не стал.

— Сейчас Гермионе должно быть стыдно перед Неоптолемом. Она отказала ему при свидетелях, нанеся удар по чести и самоуверенности. Хоть мирмидонец и вел себя как самовлюбленный идиот, именно Гермиона сделала последний шаг к разрыву. — Пилад начал свое объяснение с таким видом, словно говорил самые очевидные на свете вещи. — И она наверняка это понимает. Готов поклясться, что царевна считает себя вдвойне виноватой, ведь большую часть времени она проводила с тобой, позабыв о Неоптолеме и заставив его страдать. Конечно, критянке сейчас не до любезностей! Она невольно вымещает на окружающих свою тоску и переживания… никто не вправе осуждать ее за это, даже боги. Разбирайся ты в женщинах лучше, знал бы, как вести себя с Гермионой. Но ничего, все приходит с опытом.

— Смотрю, вокруг меня собрались одни мудрецы, — проворчал Орест.

— Если твои чувства серьезны, попроси ее руки сам. Ты нравишься Гермионе, — сказал Пилад, сохраняя невозмутимый вид.

— Какой полезный совет, наставник! Нисколько не запоздавший с тех пор, как мы отплыли от Крита!..

Орест уставился на Пилада с искренним негодованием, но спустя миг рассмеялся:

— Только что ты советовал мне вести себя подобно трусливому жеребенку: не высовываться, не ввязываться в склоки, обуздать свои желания… Я не раз выслушивал упреки за неосторожность от тебя и Декса. И что теперь? Ты всерьез предлагаешь взять в жены критскую царевну? Не просто споткнуться о камень и упасть, но еще и постучаться в него головой, чтобы уж наверняка?..

Напряжение спало, Орест искренне развеселился. Какое-то время Пилад молчал, будто размышляя над ответом. Затем почесал шрам на щеке и заговорил:

— А чему удивляться? Когда это беспечная молодость слушалась старших? Ворчать, предупреждая тебя о всевозможных бедах, — моя обязанность в силу возраста и опыта. Я еще не раз забью твои уши вязкой смолой занудства… Но меня радует, что в тебе есть бойцовский дух! Ты, Орест, далеко не всегда рассудителен, зато справедлив, а уж если поставишь себе цель, обязательно ее добьешься. У тебя сердце льва… Осталось только обзавестись его разумом!

Подумав еще немного, Пилад добавил:

— Раз уж прекрасная критянка завладела твоими мыслями, ты вряд ли опустишь руки при первой же неудаче. Я хорошо знаю людей вроде тебя, Орест. Когда-то я и сам был таким же, пока бессчетные горести не лишили меня способности мечтать и стремиться к большему… Поэтому я говорю: не упусти своего, когда мы в следующий раз окажемся на Крите. Просто будь осторожнее. Иди вперед, но всегда помни о необходимости смотреть по сторонам, отличай друга от врага. Вот все, что я желаю донести до тебя, микенец.

Орест не нашел подходящего ответа — слова Пилада смутили его своей искренностью и правотой. Помедлив, царевич неловко похлопал наставника по плечу и кивнул. Больше он никак не выразил своей признательности, однако в его душе будто зародилось радостное чувство.

И тут с борта «Мелеагра» раздался громкий крик.

* * *

Паруса на приближающихся кораблях тоже были спущены из-за безветренной погоды. Однако Акасту показалось, что чужаки плывут на веслах гораздо быстрее «Мелеагра» — видимо, их корабли были меньше и значительно легче. Темные силуэты становились все более различимыми, но Акаст до сих пор не понимал, кому принадлежат суда: на носу и бортах не было опознавательных знаков.

— Кто это, как думаешь? — негромко спросил он Дексия. Тот покачал головой:

— Пока не знаю. Это явно военные суда, а не торговые; такие чаще используют для охраны прибрежных вод. Легкие и быстроходные, но для длительных заплывов не предназначены.

— Они быстрее наших кораблей, да?

— Конечно. И, сдается мне, что эти ребята плывут к нам… — Дексий тревожно оглянулся, и Акаст сразу понял, о чем тот подумал. «Эвриал» сильно отстал, а «Арктос» и вовсе нельзя было уже разглядеть. Случись что — в ближайшее время «Мелеагр» мог рассчитывать только на себя. Хотя «Эвриал» вскоре нагнал бы их, но и в таком случае соотношение сил складывалось не в их пользу.

Акаст всматривался в приближающиеся суда с возрастающим беспокойством. Им уже не раз приходилось встречать в открытом море корабли, порой совсем близко. Но эта четверка как будто целенаправленно шла наперехват… Дексий то и дело постукивал пальцами по борту, что выдавало скрытое напряжение.

— Надо предупредить Ореста, — наконец сказал он.

Акаст уже было сорвался с места… Однако застыл, увидев грозную картину. В насмешку или с целью запугать на переднем судне отвязали парус. Полотно медленно, будто нехотя, распрямилось, и гребец разглядел грубо нарисованного пса с оскаленной пастью.

— Листис! — закричал Дексий, указывая на него рукой. — Пираты!

На борту поднялась суматоха. Поняв, что стычки не избежать, Декс приказал всем немедленно вооружиться. Помогая друг другу, люди в спешке надевали нагрудники, хватали мечи, щиты и дубинки. В считанные мгновения на корабле стоял отряд вооруженных солдат, готовых к сражению. Дексий носился с носа на корму, раздавая указания. Часть гребцов снова взялась за весла, чтобы «Мелеагр» имел возможность перемещаться в бою.

Страшно нервничая, Акаст встал рядом с Гиласом. Тот уже облачился в доспехи, но к скамьям не вернулся. В правой руке он сжимал дубинку из черного дерева, а в левой — щит, обитый воловьей шкурой. Акаст печально глянул на меч в своей руке — он был бесполезен, ведь никто не учил молодого гребца обращаться с оружием. От клинка не было пользы, а дубинки оказались слишком тяжелыми для худого и невысокого Акаста. В битве он будет практически беззащитен…