«Возможно, это конец», — закралась в голову предательская мысль.

Закусив губу до крови, Акаст старался подавить подступившую панику. Чем ближе был противник, тем сложнее удавалось сохранять остатки самообладания. Одно Акаст знал точно: умирать сегодня он не собирался.

* * *

На пиратских кораблях царило оживление. Смех и оскорбительные выкрики заглушили плеск весел. Стоя на носу переднего судна, старый Никандр готовился к жаркому бою. Суставы неприятно похрустывали, но его это не слишком беспокоило.

— Рано еще отправлять меня на покой, — он радостно осклабился. Настроение у пожилого пирата было поистине боевым.

Когда на горизонте показались два корабля, следующие на значительном расстоянии друг от друга, Никандр сначала увидел в них обычную добычу. Пиратов было вдвое больше, поэтому исход битвы, конечно же, решится в их пользу… Единственное, что настораживало — силуэты и оснастка этих кораблей. Казалось, они были неплохо приспособлены к ведению боевых действий.

Ввязываться в драку с военными кораблями было рискованной затеей, но Эвмед, главарь пиратов, решительно велел идти в атаку. Гребцы на пиратских галерах принялись усиленно работать веслами; все прочие столпились на носу и бортах, готовясь к молниеносной атаке. В их числе был и Никандр. Вооруженные до зубов, пираты с плохо скрываемым нетерпением ожидали боя.

Почему Эвмеду так хотелось ввязаться в драку? Никандр хорошо понимал намерения своего главаря. Недавно пираты лишились многих судов, а несколько их стоянок уничтожили карательные отряды с Крита. Теперь идея пополнить флот одним или двумя боевыми кораблями казалась Эвмеду весьма удачной, несмотря на весь риск. Сейчас представился удобный случай.

По мере сближения Никандр безошибочно распознал микенские суда. Сердце пирата пропустило удар, а сам он сжал рукоять меча в потной ладони. О, сегодня боги определенно ниспослали ему удачу.

Микенцы!.. Никандр приходил в ярость от этого слова. Одна лишь встреча с ними в юности уничтожила его жизнь, перечеркнула все мечты и надежды. В тот горестный день мегарон его отца, владыки Порфируса, посетил царь Атрей со своими воинами…

Бедный Схеней покончил жизнь самоубийством, прося микенского ублюдка пощадить его семью. А старший брат Никандра, глупец Леарх, не колеблясь, присягнул Микенам на верность. Трус, продавший свободу своего острова прямо над бездыханным телом отца!

Подобного унижения Никандр вынести не мог. Ослепленный горем, он попытался добраться до Атрея… Но безуспешно.

За этот поступок Никандра с позором изгнали из дома, выдав на прощание лишь лодку с небольшим запасом питьевой воды, а также маленькую сеть, пригодную разве что для ловли мальков на мелководье. Что могло быть печальней столь незавидной участи?

Через пару дней плавания его, изнуренного жестоким солнцем и жаждой, подобрал корабль родосского торговца. Никандр сумел выдать себя за рыбака и рассказал правдоподобную историю, как его лодку отнесло волнами в открытое море. Ему поверили: погода и в самом деле была ветреная. Владелец судна предупредил, что ради одного человека он не станет менять путь корабля: его судно было доверху нагружено различными пряностями, способными испортиться от соли и жары, и он спешил доставить их на Родос, чтобы выгодно продать. Никандра это полностью устраивало — вернуться домой он все равно не мог, хотя благоразумно об этом умолчал.

Уже на Родосе он сообщил, что не имел ни средств, ни желания возвращаться домой, и предложил своему спасителю услуги в качестве работника.

Торговец оказался человеком расчетливым. Понимая, что идти Никандру некуда, он нагрузил его самой черной и неблагодарной работой. Особого выбора у подростка не было: лишь имея кров над головой и хоть какой-то ужин на столе, он мог выжить в этом новом и пугающем мире. Поэтому Никандру пришлось трудиться с утра до ночи за ничтожную плату.

Так прошло два года. Однажды сын Схенея понял: терпеть подобную жизнь он более не в силах. Дождавшись, когда торговец крепко уснул, Никандр перерезал тому горло ножом, прихватил побольше меди и серебра, а затем умчался в сторону родосского порта. Еще до середины дня он покинул остров.

Через какое-то время его можно было встретить на Самофраки, а спустя несколько лет — в Милете, где он трудился наемным охранником. Никандр не раз менял места и род деятельности, каждый раз обучаясь чему-либо новому. И познавая жизнь во всей ее неприглядности.

Солнце светило на небе, женщины и дети громко смеялись, лазурные воды ласково омывали берега, покрытые сочной зеленью, но для Никандра ничего этого не существовало. Он понимал лишь одно: жизнь несправедлива, уродлива и полна насилия. Разумеется, первопричиной всех несчастий отверженный царевич Порфируса считал Микены.

— Слыхал? Атрей скончался. На престол взошел его сын Агамемнон, — однажды рассказал ему новость заезжий торговец.

— Надеюсь, душа этого ублюдка будет вечно страдать в преисподней! — воскликнул Никандр. Однако эта весть не принесла ему большой радости. О, с каким удовольствием он бы помочился на могилу Атрея… Но лишь после того, как сам бы снес голову ненавистного микенца с плеч! Увы, мечта так и осталась мечтой.

Отпрыск Атрея тоже был недосягаем для изгоя с Порфируса. Однако в голове Никандра всегда зрели планы мести. Они распространялись не только на Львиный город, но и на родной остров, на глупого брата… На весь мир, который однажды посмел перевернуться с ног на голову.

Когда-то у Никандра отняли все — теперь отнимать желал он сам. За годы службы среди наемников и солдат Никандр обзавелся множеством знакомств с людьми сомнительных нравов. Они, в свою очередь, помогли ему сойтись с главарями пиратских шаек. Вскоре изгнанник уже поднимался на борт одной из разбойничьих галер, что бороздили море в поисках наживы.

Судьба внезапно оказалась к нему благосклонна. Пиратское ремесло было опасным занятием, смерть повсюду подстерегала этих отчаянных головорезов, но Никандру удавалось раз за разом ускользнуть из ее объятий.

Его храбрость и смекалка также не остались незамеченными. Одно время Никандр даже владел собственной пиратской галерой. Впрочем, судно быстро наткнулось на береговой риф и бесславно пошло ко дну. С тех пор выходец с Порфируса всегда был только членом какой-либо шайки.

Пролетели годы. Погиб Агамемнон, завоеватель Трои, но и это не угасило злобы Никандра. Пират пронес эту ненависть через всю жизнь и состарился, храня ее в сердце.

Последнее время он плавал под руководством бесстрашного Эвмеда. Тот был отъявленным мерзавцем, которому частенько улыбалась удача. Никандр хорошо помнил хитроумный налет на остров Фера: пиратские корабли развернули запасные паруса и беспрепятственно вошли в бухту, никем не опознанные. На берегу грабители изобразили подобие кипучей торговли: разложили ткани, посуду и украшения, добытые в одном из прошлых налетов. А едва на побережье оказалось достаточно красивых женщин, привлеченных пестротой и дешевизной нарядов, как «торговцы» мигом превратились в тех, кем являлись изначально.

Немногочисленных мужчин Феры быстро убили, а потрясенных внезапным нападением женщин взяли в плен, и после с выгодой продали как рабынь. Хорошее тогда было время… Хватало всего: еды и серебра, дешевого вина и уважения среди прочих пиратов.

Помимо удачных дней, порой случались и плохие. А иногда — очень плохие. Когда флот Идоменея громил пиратские стоянки, Эвмед потерял половину кораблей, и теперь отчаянно жаждал как новой добычи, так и новой крови.

Что ж, вырезать микенцев всех до единого — благое дело. Боги наверняка расценят это как справедливый суд… Корабли противника были уже совсем близко, и Никандр приготовился к бою.

Глава 19

Дексий прекрасно понимал, что для вражеских стрел длинный корпус «Мелеагра» послужит прекрасной мишенью. Если на пиратских кораблях есть лучники, то им хватит пары удачных залпов, чтобы вывести из строя большую часть гребцов и обездвижить корабль. Поэтому он скомандовал: