Величественное здание темно-коричневого цвета поражало совей средневековой строгостью и в то же время притягивало как магнитом, предлагая переступить очерченные границы веков и погрузиться в эпоху расцвета государства Прусского.

– Иммануил Кант учился в Кёнигсбергском университете и позже стал его профессором и преподавателем, – рассказывала биографию философа рыжеволосая экскурсовод, стоя около металлической ограды захоронения, – и существует поверие, что Кафедральный собор не пострадал во время Второй мировой войны благодаря тому, что здесь покоится великий ученый.

Группа что-то бурно обсуждала, задавая вопросы и получая ответы от гида. А я была счастлива от сопричастности ко всему происходящему, от этой долгожданной возможности и не покидающего меня ощущения парящей в воздухе свободы.

– Великая заслуга Канта в том, что он не покинул родной Кёнигсбергский университет и способствовал его процветанию, несмотря на приглашение Императрицы Елизаветы приехать в Москву, – продолжила Агне.

– Великая заслуга Канта в том, что он сказал: «Платон мне друг, но истина дороже», – ляпнул кто-то из толпы.

– Кант этого не говорил. Зато он говорил: «Имей мужество пользоваться собственным умом», – начал разгораться неожиданный диспут.

– Великая заслуга Канта состоит в том, что он был сторонником Вечного мира, который может быть достигнут путем всеобщей демократии и международного сотрудничества, – вдруг услышала я раздавшийся за моей спиной мужской голос одного из стоящих рядом многочисленных слушателей, присоединившегося к нашей группе.

– Возможно, – сказала, улыбнувшись, наша кучерявая девушка.

А я подумала: «Надо же, как он прав. Будто бы уловил мои мысли о свободе и вечном мире во благо всего человечества».

Закончив экскурсию, Агне предложила посетить органный зал Кафедрального собора, где начинался концерт.

Я выдвинулась в сторону больших металлических ворот, ведущих внутрь собора, заметив в бежавшей за мной толпе экскурсантов того молодого мужчину, который так взбудоражил мой мозг своим высказыванием о концептуальных предпочтениях великого философа. Мы улыбнулись друг другу и последовали на свободные места, расположенные под сводами готического строения.

Слушая огранную музыку, я стала вспоминать прочитанные мною в запой лекции моей мамы, которая много лет преподавала философию. То ли от того, что территория, на которой я сейчас находилась, была пропитана многовековыми знаниями, то ли от того, что все же я воспитывалась в высокодуховной среде людей интеллектуальных, но мне приходили на ум теории из теологических воззрений античных философов о морали. Ведь Золотое правило морали, сформулированное Сенекой, звучит так: «Обходись со стоящим ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобой обходились стоящие выше».

И тут же всплывали теологические концепты истоков христианства, Римской империи и фарисеях – толкователей ветхозаветных иудейских законов.

В сущности, в основу ветхозаветных законов легли учения античных философов: Платона, Сенеки, Филона Александрийского. А само христианство зародилось в Иудее, которая тогда находилась под протекторатом Священной Римской империи.

Думая обо всем этом, я понимала, что мне ещё предстоит увидеть Тевтонские замки, посетив места распространения христианства миссионерами католиками, фанатично верившими в Хилиазм и второе пришествие Христа.

Время. Эпохи. Этапы. Хронос закручивает временную спираль, остужая и раскаляя планеты, меняя события и цивилизации, порождая расы и племена народов, создавая их традиции и обряды. Много веков прошло с тех пор, как в 1189 году Саладин отнял у христиан святыню – гроб Господень. И тогда Средневековая Европа объединилась под знамена рыцарей Крестоносцев.

Рыцари Тевтонского Ордена Святой Марии, воодушевленные первыми крестовыми походами в Святую землю и построившие в Акре резиденцию Великого Гроссмейстера Ордена – замок Штаркенберг, продолжали активно распространять христианство под покровительством Священной Римской империи и с одобрения Папы Римского Григория IX, бывшего кардинала-протектора Ордена францисканцев. В благодарность за свои миссионерские подвиги тевтонцы получили от Римской католической церкви земельные феоды и владения в Бари, Палермо и Праге, чем закрепили свое влияние в Европе.

Сентябрьское утро 1227 года было теплым и солнечным. В прорези оконных проемов Капитолия светили длинные лучи, красиво играя разноцветным спектром.

Папа Григорий IX вышел из темного коридора палаццо и двигался в просторное помещение с высокими сводами, где стоял длинный темный стол, за которым собрались ландмейстеры Тевтонского ордена во главе с Великим Магистром Германом фон Зальца на соборе Великого капитула Großgebietiger в Риме.

– Pater noster, qui es in caelis,

sanctificetur nomen tuum,

adveniat regnum tuum,

fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra.

Panem nostrum quotidianum da nobis hodie,

et dimitte nobis debita nostra,

sicut et nos dimittimus debitoribus nostris,

et ne nos inducas in tentationem,

sed libera nos a malo. Amen.

(Лат. Отче наш, сущий на небесах!

да святится имя Твое;

да придет Царствие Твое;

да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

хлеб наш насущный дай нам на сей день;

и прости нам долги наши,

как и мы прощаем должникам нашим;

и не введи нас в искушение,

но избавь нас от лукавого. Аминь.)

– прочитал молитву Папа, когда присутствующие встали в знак приветствия Главы Католической церкви, – Adiuvare, Sanare, Defendere (Лат. Помогать, Исцелять. Защищать), Господь с нами, братья.

Герман понял руку и капитульеры расположились на своих местах.

– Марта месяца, 23 числа в году 1227 от Рождества Христова я направлял послания в Ригу и Любек, в Швецию, на Готланд и в Мемель, – начал свою речь после ритуального приветствия Папа Григорий IX, – и результаты мы имеем. Теперь и вся Финляндия имеет веру католическую христианскую во славу Господа и укрепления престола нашего. А ландмейстеры Ордена Меченосцев обратили в католиков большую часть населения Ливонии.

После этих слов Великий Магистр посмотрел исподлобья на теребившего четки Папу, заподозрив его в явной предилекции Ливонскому Ордену, что задевало его как лидера тевтонцев и удачливого советника Главы католической церкви. Папа заметил искромётный взгляд своего приближенного и решил переключиться на дальние перспективы крестовых походов.

– Но беспокоят русичи, – продолжил свою речь Георгий IX, – Племена их насаждают и по сей день финнам на длинных торговых путях через свои территории для балтийских купцов. А по сему теперь нам необходимо начать торговую блокаду Руси до тех пор, пока не прекратят все враждебные действия против ново-крещённых финнов.

Герман фон Зальца понимал, как далеки сейчас присутствующие за столом от амбициозных планов папского престола, и положив на спинку резного кресла свой белый плащ сказал:

– Наши силы распределены по территории империи и основные воинские гарнизоны находятся в Акре. Наши рыцари контролируют большую часть западной Европы, и значит, наши возможности ограничены сейчас. К тому же русичи так далеки, между нами целая пропасть нехоженых лесов с варварами балтийскими, литовскими и прусскими. Не время нам до княжества Новгородского добираться, к Руси, где с русичами сейчас войны ведет Ливония.

– Не столь важны сейчас дела наши на ближних территория, сколь необходимо не давать дикарям и язычникам сломить веру в Христа там, где мы её с таким трудом установили, – продолжал настаивать Папа. – Я воспретил поставлять на Русь оружие, железо, медь, свинец, лошадей и продовольствие всем купцам нормандам, немецким и любецким. Но есть у меня опасение в непослушании. Надо послать гонца до Юрьева (прим. ныне город Тарту), где находится гарнизон рыцарей воинов креста. Теперь тевтонцам есть чем заняться на востоке и после доложить мне о недоглядах ливонцев на торговых путях через Русь варяжью.