– Ливонцы захватили большие земли балтов жемайтов и земгалов. Нам не престало отставать, и мы можем также забрать берега балтов на Земланде, как и Орден меченосцев в Ливонии. И если собрать западный гарнизон на границе с Фландрией, мы можем двинуться в сторону топей Пруссии, вблизи морского побережья Балты (прим. Балтийское море), чтобы обеспечить надежный оплот для распространения христианства на восток, и укрепить армию Священной Римской империи новыми воинами для походов на землю Новгородскую, – сказал Герман, обеспокоенный преждевременными решениями Папы.

– Северные крестовые походы уже показали, как сильна вера наша. И Господь поможет вам окрестить земли восточные прусские. Прогнать с земель поморских ересь и невежественное язычество и идти дальше на восток, к Пскову и Руси. На сим за усердия и преданность Великой Римской империи вверяем с одобрения Церкви католической Пруссию Ордену Святой Марии и благословляем походы ваши во имя Христа. Да, поможет вам Бог. Аминь, – сказал в заключении Григорий IX, передал Золотую Буллу Римини императора Фридриха II (прим. законодательный акт), перекрестил склонившего голову Великого Магистра и поднялся по лестнице, скрывшись за кафедрой собора.

***

Наступил 1228 год. Вдохновившись известиями цистерцианских монахов, обеспечивших успех христианской миссии, организованной епископом Риги, участники Великого Капитула Großgebietiger, приняли окончательное решение направить рыцарей крестоносцев дальше на восток. Несмотря на это Герман фон Зальца, будучи не только Гроссмейстером, но и одновременно доверенным лицом германского императора Фридриха II, с одной стороны, понимал, что походы на языческие прусские земли могут серьезно ослабить влияние Тевтонского ордена на территориях западных границ Германии; при этом, с другой стороны, он опасался действий других орденов Добринского, Тамплиеров и госпитальеров, которые стремились к экспансии земель балтов в Земланде, Натангии и Судавии. Поэтому, дабы закрепить влияние и главенствующее положение Тевтонского ордена на прусских территориях, он решается выдвинуть в сторону западной Пруссии отряд Ордена Святой Марии, возглавляемый хиндейсхальским каноником Гером фон Бальке и состоящий из семи братьев-рыцарей монахов, двух капелланов, ста кнаппенов (прим.оруженосцы) в сопровождении кнехтов (прим. слуги) и немецких лекарей.

Суровый пеший переход колонны обозов, возглавляемой тевтонским ландмейстером Гером фон Бальке, из Германии в земли пруссов, занявший несколько месяцев, и постоянные набеги местных кланов, сильно измотали тевтонских рыцарей, монахов и их свиту. Гер фон Бальке был уверен, что настало время обосноваться и закрепиться на новых землях, а также построить госпиталь для раненых воинов, многие из которых уже источали зловонные запахи, а другие и вовсе умирали на ходу.

Приказав остановить запряженную лошадьми большую крытую телегу около бурно бегущего по холмам ручья, ландмейстер крикнул, обратившись к сидевшему на вороном скакуне рыцарю с грозным лицом; мечом, свисающим у ноги и в накинутом на плечи белом плаще с черным крестом:

– Зегман, спешиваемся.

Командор Зегман Гилберт хлестнул коня и поскакал во главу длинной колонны, медленно ползущей по холмистой местности, поросшей камышом.

– Стойте, разбиваем лагерь! – громогласно гаркнул он и протрубил в горн.

Процессия стала разбирать полу-сломанные обозы и размещаться на ночлег.

– Разузнай, где здесь есть дома местных пруссов. Нам нужен хороший кров, чтобы разместить раненых, – скомандовал фон Бальке командору.

Тот взял с собой десять оруженосцев и прошел с отрядом по окрестностям, где обнаружил небольшое селение, состоящее из нескольких хуторов, расположенных рядом с текущим по болотистой местности широким ручьем. Открыв незапертую дверь первой попавшейся хибары, Зегман не увидел в ней людей, однако, в небольшом углублении, вырытом в земляном полу, еще светились отгорающие угли. Быстро сориентировавшись, Зегман приказал рыцарям уложить раненых в соседствующем с домом сарае, а сам вместе с каноником, капелланами и лекарями разместился в хижине. В то время как остальная свита, разожгла костры и обустраивалась в сооруженных наспех шалашах.

Некоторое время спустя, после нехитрой трапезы, фон Бальке присел на лавку из дерева, стоящую в глубине низкой хижины на земляном полу, устланном звериными шкурами, и задумчиво заговорил со своим командором:

– Гилберт, меня поражает наслышанное невежество и необустроенность местных пруссов. В то время, как на нормандских землях и в Трансильвании, давно процветает вера и культура, здесь люди живут, как дикари. Что-то не верится мне, что эти земли на столько варварские, ведь и швед давно промышляет в этих местах, идут по этим местам их пути торговые. Исхожены эти земли и варягами, готландами, и войска Конрада Мазовецкого здесь побывали не раз. Поискать нам надо бы у Вислы кланы прусские, что прогоняют отсюда обученных воинов польских, да ливонских. Не верю я этой пустоте.

– Как бы ночью снова не напали на лагерь наш, – обеспокоенно начал Зегман, – мал отряд рыцарей-воинов наших, и раненных много. Лошади истощены. Запасы снеди кончились. Собрать бы войско из мужиков пруссов наемных, да крепость построить.

– Миссия наша Господом благословенна, веру на земли сии принесли мы христианскую. Крестить надо язычников. Не можем иноверцев в ряды свои брать по уставу, – ответил ландмейстер и посмотрел исподлобья на командора.

– Так пусть монахи и крестят неверных, а мы сгонять дикарей будем к ручью. Не то время потеряем, и разобьют нас кланы прусские, иль ятвяги суровые и псовые головы варяжьи.

– Не мило мне начало такое. Вера наша милосердна. Но, видно, прав ты Гилберт. Пока эти земли варварские, без силы не обойтись нам. Во имя Господа благословляю тебя. Собирай отряды наемные, но помни, что заповеди наши должны свято сохраняться. Поэтому не крещеных язычников в ряды кнехтов наших не возьмём. В начале пусть идут на молебны, да головы склоняют перед Христом.

И стали кнаппены сгонять непослушных язычников на ежедневные молитвы, а монахи крестили всех водой из ручья, троекратным возлиянием на голову. Христову веру народ не понимал, как и язык пришельцев, но кресты, надетые на шею капелланами, не аборигены сразу не снимали, воспринимая их, как обереги языческие. Однако, украдкой от тевтонцев, пруссы разводили в лесах костры и сжигали ненавистные кресты в жертву богу Окопирмсу, как символ обновления и освобождения от чуждой веры, в надежде на то, что боги языческие помогут им изгнать с земель родных ненавистных тевтонов, заставляющих служить им и делиться снедью. И, хотя, воды, мяса и рыбы было в достатке, хлеб местные пруссы отдавать тевтонцам не желали, уж слишком много времени занимала обработка зерен выращенной ржи ручным способом. Ведь пруссам приходилось собирать и молоть колосья, отделяя зерна от плевел руками, после чего жены перемалывали очищенные плоды в небольших ступках, и муки получалось так мало, что еле хватало до следующего урожая.

Ландмейстер Гер фон Бальке был предусмотрительным политиком, умело сохраняя и расширяя границы Тевтонского Ордена. Ему удавалось не только отражать набеги воинствующих соседних государств, но и своевременно замечать нарастающее недовольство пруссов и предпринимать своевременные решения, способствующие подавлению конфликтов и назревших проблем внутри Пруссии.

– Во славу Господа всемогущего и всевидящего должны мы помогать братьям нашим во Христе. Тяжел труд их в заботах о хлебе насущном. Нам необходимо строить здесь мельницы по образу наших немецких водяных. Будем перекрывать платиной ручей и соорудим Mühlenteich (нем. мельничий пруд), а на нем водяные мельницы. Посылайте гонца за ремесленниками нашими и мастерами в Вюрцбург, – приказал ландмейстер, собрав капелланов и монахов после утренней молитвы.

С трудом и упорством несли тевтонцы свою миссию. Особенно тяжелые испытания пришлись на их долю в зимнее время. Несмотря на быстро идущее строительство мельниц, плохо устроенный быт заставил большую часть рыцарей воинов вернуться в Нормандию. Жилья явно не хватало, и тогда всех кнаппенов приходилось размещать в хижинах пруссов вместе с монахами.