Впервые лас Касас увидел ацтека всего в девять лет. Его отец отправился в Америку со второй экспедицией Колумба и в 1499 г. вернулся с «индейцем» и «множеством зеленых и красных попугаев». Все американские трофеи содержались в доме их семьи, в Севилье. Поначалу лас Касас продолжил отцовскую карьеру конкистадора: в 1501 г. он отправился в испанскую колонию Санто-Доминго (нынешняя Доминиканская Республика) и стал управляющим на небольшой плантации, где трудились порабощенные карибские индейцы. Но со временем колониальная действительность стала для молодого человека невыносимой. В 1523 г. он вступил в Доминиканский орден и стал одним из величайших борцов за права коренных народов Америки{59}.
В последующие годы лас Касас много путешествовал по Новой Испании и Перу, пытаясь понять культуру местных народов. Возвращаясь в Европу, он всякий раз отстаивал свою точку зрения по поводу колониальной политики, а в 1550 г. вернулся в Испанию для участия в крупных дебатах, организованных в коллегии Святого Григория в Вальядолиде (эти дебаты, проводившиеся в течение 1550–1551 гг. несколько раз, считаются важным историческим событием и получили название «Вальядолидская хунта»). Одну сторону в диспуте представлял консервативный богослов Хуан Хинес де Сепульведа, который утверждал, что аборигены Америки суть неразумные существа, не заслуживающие свободы. «Как можно нам сомневаться в справедливости покорения этих народов, которые являются столь нецивилизованными, столь варварскими, столь оскверненными множеством грехов и непристойностей?» – провозглашал Сепульведа. Лас Касас представлял противоположную сторону. По его словам, «коренные жители Индий… от природы наделены разумом и понятливостью». Ключевые слова – «от природы»: как и Акоста, лас Касас воспринимал людей как продукт природного мира. В ходе дебатов лас Касас перечислил «естественные причины разумности индейцев» и отнес к ним «состояние земель», «внешнюю форму их частей тела и органов», «внутренние чувства», «климат» и «превосходное качество и полезность пищи». Словом, лас Касас дал совершенно естественное объяснение как сходства, так и различия между человеческими популяциями{60}.
Очевидно, что жители Америки во многих важных отношениях похожи на европейцев. Они умны, построили большие города и – как ясно сказано в Библии – произошли, вне всякого сомнения, от Адама. В то же время ацтеки, инки и представители других коренных народов заметно отличаются от европейцев своим внешним видом и поведением. У них более темная кожа, они выше ростом, у мужчин редко растут усы и борода. Кроме того, они совершают человеческие жертвоприношения и поклоняются Солнцу. Но вместо того, чтобы штудировать древние тексты в поисках ответов, лас Касас предложил искать объяснения этих различий в климате, особенностях местности и питании. Пища ацтеков, как отмечал он, в основном состоит из «корней, трав и прочего, что дает земля», тогда как испанцы едят много хлеба и мяса, – а жаркий климат хорошо объясняет, почему у жителей Северной и Южной Америке более темная кожа{61}.
Те же аргументы были в равной степени применимы и к европейцам. Ведь если окружающая среда объясняла особенности ацтеков, что же произойдет с испанцами, которые сделали Новый Свет своим домом? Королевский врач Франсиско Эрнандес, о котором уже упоминалось ранее, выражал беспокойство: вдруг европейцы «деградируют вплоть до того, что переймут обычаи индейцев»? Столь же горячие споры велись и по поводу пищи. Хотя многие продукты из Нового Света продавались в Европе как чудодейственные лекарства, некоторые утверждали, что употребление в пищу кукурузы или картофеля опасно для европейцев, поскольку может вести к болезням, деградации и даже смерти. Отчасти это было основано на классическом фундаменте: так, древнегреческий врач Гиппократ утверждал, что климат может влиять на баланс четырех «гуморов» в организме и порождать болезни. Но новое поколение мыслителей XVI в. пошло еще дальше и разработало экологическую теорию для объяснения не только болезней, но и самой человеческой природы. Для этого им пришлось объединить естественную историю, медицину и науку о человеке{62}.
Для одной группы людей эти дебаты носили особенно личный характер. С началом колонизации Нового Света осевшие там конкистадоры обзавелись детьми от индейских женщин: этих детей называли метисами. В развернувшихся дебатах о человеческой природе для этих представителей смешанной расы многое стояло на кону. Что важнее – питание или происхождение? Кто такие ацтеки – цивилизованные люди или варвары? От ответов на эти вопросы зависели все аспекты жизни метисов, начиная с того, с кем они могли выступать в брак, и заканчивая их правами на наследование. Многие из них страстно выступали в защиту культуры коренных народов, опровергая утверждения со стороны некоторых европейцев об их «варварстве» и «неразумности». Некоторые метисы писали подробные сочинения о коренных народах Америки, впоследствии ставшие ценными источниками для европейских авторов. Метисы, выросшие вдали от европейских научных центров, были свободны от давления древнегреческих и древнеримских авторитетов. Они понимали, что, как и изучение природного мира, история американских народов требовала опоры на факты – а лучшим источником этих фактов были коренные жители. Все, что требовалось сделать, – это расспросить их{63}.
Гарсиласо де ла Вега родился в 1539 г. в бывшей столице империи инков Куско в Перу. Его отец был конкистадором, выходцем из знатной испанской семьи. Мать была инкской принцессой, племянницей последнего правителя инков. На момент рождения Гарсиласо военные действия все еще продолжались – испанцы окончательно победили инков только в 1572 г. Однако в Куско было относительно безопасно, и Гарсиласо провел ранние годы между двух миров. В доме отца его учили читать и писать по-испански, в доме матери – кечуа, языку инков. Примечательно, однако, что Гарсиласо никогда не учился в университете. Позже ему довелось познакомиться с трудами Аристотеля и Плиния, но эти античные авторы не вызвали у него особого благоговения. В то же время он прекрасно знал историю и культуру инков – в семье матери ему много рассказывали о традициях этого древнего и гордого народа{64}.
В 1560 г. Гарсиласо отправился из Перу в Испанию, где взял себе имя Инка. Незадолго до этого его отец скончался, и Гарсиласо нужно было подать прошение испанскому королю о сохранении за ним дворянского титула. Он прибыл в Испанию в самый разгар дебатов о природе американских народов: познакомился с доминиканским монахом лас Касасом, защитником прав коренных жителей Нового Света, и узнал о его дебатах с Сепульведой, утверждавшим, что индейцы мало чем отличаются от варваров. Гарсиласо, помня рассказы матери, решил, что его долг – внести ясность в этот вопрос, и взялся за перо. В своей книге «История государства инков. Подлинные комментарии» (1609) он раскритиковал европейских ученых за нежелание опираться на подлинные свидетельства и факты. «Хотя и были любознательные испанцы, описавшие государства Нового Света… они не дали [достаточно] полного сообщения, которое можно было бы написать о них», – так начал Гарсиласо свою книгу. Он заявлял, что имеет «куда более обширные и ясные познания, чем то, что до настоящего времени сообщили писатели». В отличие от ацтеков, у инков не было письменности, поэтому запоминание и повторение текстов, посвященных, в частности, истории народа, было важной составляющей образования юношей в знатных инкских семьях. В его семье к этому относились очень серьезно, продолжал Гарсиласо, поэтому большая часть «Подлинных комментариев» написана им по памяти: «Я думаю, что лучшим планом… будет рассказ о том, что я много раз слышал в детстве от своей матери, и ее братьев и дядей, и от других своих старших [родственников]». Опираясь на эту устную историю, Гарсиласо пообещал раскрыть истинное «происхождение инков»{65}.
