Малфой что-то негромко сказал — Гермиона быстро и нервно развернулась к нему, отшатнувшись при виде всего того же, что видела я. Драко тактично сделал вид, что не заметил этого, и повторил сказанное — она кивнула.

Он медленно, немного неуверенно спустился по лестнице, опираясь здоровой рукой о перила, и сделал шаг по направлению к Гермионе.

Она вздрогнула.

Я думала — почти ждала! — что Гермиона не выдержит, сдастся спустя столько времени и сорвется с места, разворачиваясь и убегая, как можно дальше от четырнадцатого дома и Малфоя. От себя самой. Я видела, как тяжело, как удушающе непросто ей было все эти годы, и сейчас наконец настал тот момент, когда ее поставили перед прямым выбором. Без уверток, задних дверей и запасных выходов.

Малфой стоял напротив: хромой, со сломанной ключицей и подбитым глазом, грубый и острый на язык, невероятно худой для мужчины его лет и болезненно-бледный. Он стоял и ждал. Не пытался сделать шаг вперед, не предпринимал попытки заговорить, а просто молча смотрел, и Гермиона смотрела в ответ.

Смотрела и никуда не уходила.

Мы все понимали, что кому-то из них придется сделать первый шаг. Конечно, я могла бы с криками выбежать во двор и вбить им в голову все те мысли, что не давали мне покоя долгие месяцы, годы, но здесь — в этом месте и в эту минуту — это был полностью их выбор. Осознанный, обдуманный и определенно очень серьезный.

И один из них сделал его первым, хотя я никогда и не разобралась, было ли это моей фантазией или случилось на самом деле.

Гермиона глубоко вздохнула и заметно расслабилась, качнув головой. Я заметила это — заметил и Драко.

Он сдался.

Но сдался не врагу.

Забыв про боль, он пересек то расстояние, что разделяло их, и остановился в одном шаге, втянул воздух и шумно выдохнул, а затем медленно протянул руку к Гермионе, будто боясь спугнуть, и, едва касаясь, провел пальцами по коже. Ее плечи дрогнули, но она не отступила и даже позволила Малфою обнять себя. Он аккуратно обвил рукой ее талию, второй обхватил за плечи и притянул к себе. Склонив голову, Драко легко коснулся губами ее виска, и лишь в ответ на это движение Гермиона встрепенулась, но почти сразу затихла.

Она не плакала — я уверена в этом.

И не заплакала даже тогда, когда Малфой, что-то прошептав, сильнее прижал Гермиону к себе и поднял лицо навстречу солнцу, расположив подбородок прямо на ее макушке.

Мягкий утренний свет озарил улыбку на его лице.

***

Она исчезла, а после вновь появилась через пару дней, но что-то, заметное, возможно, только мне, поменялось в ней. Она бродила по дому, словно в небытие дотрагивалась до предметов, смотрела на кота так, будто видела первый раз, и тяжело вздыхала, отчего у меня складывалось впечатление, что этими вздохами она пытается подавить что-то другое, зарождавшееся глубоко внутри.

Гермиона казалась не просто уставшей, утомленной или изнеможенной. Она была потухшей, словно огонь, который так долго горел — горел для себя самой, для кота, для дома, даже для меня.

И для Драко.

Драко — чертового — Малфоя, чья нога не ступала за порог четырнадцатого почти два месяца.

Однако, ни она, ни я, кажется, даже не удивились, когда в начале августа увидели его, небрежно прислонившегося к забору. Малфой с Грейнджер кивнули друг другу, и он приоткрыл перед ней калитку, пропуская вперед. Когда они скрылись в доме, я подумала, что все снова вернулось на круги своя.

Кажется, теперь они были в хороших отношениях.

========== Пятый год ==========

Комментарий к Пятый год

Внимание: не бечено!

Он поставил на стол перед ней старенькую, поколотую чашку с изогнутой ручкой и невозмутимо встретил изумленный взгляд двух пар глаз: ее и кота, который не мог понять, что за непонятно пахнущий пришелец появился на его территории.

После взглядов по традиции были вопросы: Гермиона задала всего один, но после того, как Драко ответил, махнув в сторону карты, сложенной рулоном на столе, где, как мне казалось, до сих пор было отмечено место в Австралии, она вскочила и завалила его — почти в прямом смысле! — еще несколькими десятками.

Малфой ничего не сказал в ответ, лишь достал какую-то бумагу и положил перед ней на стол.

Это был какой-то официальный, заверенный документ, хотя печать внизу страницы выглядела странно, но отдаленно знакомо: большая буква «м», разделенная пополам чем-то продолговатым и заостренным кверху. Я силилась разглядеть хоть несколько слов или даже букв, и могу поклясться, что там были «п», «о», «р», «т» и пара цифр, видимо, обозначающих время, а вверху страницы значилось «разрешение на».

Но на что именно я так и не узнала. Тем более что документ и чашка, кстати, тоже исчезли вместе с Драко и Гермионой тем же вечером.

***

Кот однозначно был в шоке, когда увидел, как в гостиную вместо привычного Малфоя вошли мужчина в возрасте с теплыми, проницательными глазами и женщина средних лет, несколько сухая, но приятная на вид. Гермиона скользнула следом, указала им на кота, а после обвела рукой комнату, на удивление чисто прибранную, почти сверкающую.

И как же это я сразу не заметила?

Во-первых, дикий ворох бумаг, к которому я успела привыкнуть, попросту отсутствовал. Стол был девственно чист, если не считать аккуратной подставки под письменные принадлежности; подоконник удивил наличием горшка с каким-то до ужаса банальным цветком, и даже на полу не было ничего лишнего. Подушки на диване, за исключением той, что уже успел оприходовать рыжий, лежали симметричным рисунком, а книги — все, нет, правда, все! — стояли на полках.

Пока пара осматривала помещение, относясь ко всем вещам более чем с вежливым вниманием и участием, Гермиона улыбалась так счастливо, так радостно и беззаботно, и на лице только и были заметны огромные, блестящие глаза да рот с широко растянутыми губами.

Незнакомцы же выглядели немного напряженно, но смотрели на Гермиону мягко, любовно, изредка касаясь ее плеча или руки, а женщина в конце концов не выдержала и заключила Грейнджер в объятиях.

После они долго сидели на кухне, попивая чай, и не замолкали ни на секунду. Меня почти было сморил сон, когда они наконец-то ушли.

Спустя несколько дней я обнаружила на столике в спальне рамку с фотографией, на которой были изображены те двое и Гермиона, только сильно младше. Это натолкнуло меня на вполне очевидную мысль.

По-видимому, это были ее родители.

***

Девятнадцатое сентября.

День был теплый, сухой, безветренный и вообще такой, какими бывают только первые по-настоящему осенние дни, когда лето уже точно осталось далеко позади, но и зимы еще долго не предвидится на горизонте. На улице было не особо людно, но и пустой ее не назовешь: мимо пробегали или прогуливались прохожие, а где-то около четырех появились еще и эти.

Они стояли напротив моего дома, склонив к друг другу головы, и тихо переговаривались, изредка косясь на ближайшие дома.

Их было двое. Один, рыжий, долговязый, с чересчур уж длинными руками и ногами, недоуменно оглядывал дома нашей улицы и что-то горячо шептал своему собеседнику — лохматому брюнету в круглых очках. Они оба выглядели юно, но серьезно за единственным исключением: одежда их будто была выбрана наугад, не глядя, оттого брюки совсем не сочетались с верхом, а ботинки смотрелись почти смешно. Рыжий то и дело оправлял и одергивал свою футболку, видимо, понимая, что выглядит как-то не так.

В руках они сжимали что-то вроде карты, перетягивая ее друг на друга и вертя из стороны в сторону, явно не в состоянии разобраться, куда же им надо.

А потом они направились прямиком к четырнадцатому.

С высоты второго этажа, где была моя комната, я, конечно же, могла разглядеть Драко, примостившегося на диване и целомудренно обнимающего Гермиону за плечи. Она прижималась к нему, возможно, немного теснее, чем следовало, но кажется их обоих более чем устраивало это.

До того момента, как в дверь постучали.