«Ты мне сказала: Между ног…» Ты мне сказала: «Между ног ваш центр тяжести, а это неправильно, и всем заметно, что вы не фигурист, а лох». Быть может, это не дословно, но суть я понял без прикрас. Зато на льду не пидарас! А центр тяжести мой вольный, торча меж ног в который раз, от ваших нежно-властных глаз смещается на кончик… тела и доказать вам хочет делом свой междуножный пилотаж. P.S. Чтоб фаллосный Любви каркас у вас в Душе вовек не гас! 6.08.2007, Москва «Мне не главное завлечь тебя в постель…» Мне не главное завлечь тебя в постель. Я хочу сознание твоё завертеть, как божью карусель, чтобы ты познала Бытиё, Бытиё и Духа, и Души, той Души, в которой ты и я — мы едины и хотим вершить и Любовь, и Жизнь, и план Огня… План Огня – Творца немая трель, ты её услышишь от меня… Мне не главное завлечь тебя в постель, хоть в неё с тобой упал бы я… Мне не главное тащить тебя в постель, хоть на ней с Тобой, как Бог, тащился б я. 7.08.2007 «Чем ты нежней со мной себя ведёшь…» Чем ты нежней со мной себя ведёшь, тем я крылатей выгляжу на льду. Бывает, что твой взгляд сечёт, как нож, и от него я падаю в бреду. Но ведь падение моё тебе не в кайф — так подари мне крылья, не губи, скажи: «Жё тэм, жё тэм, тужур, май лайф…», но ты молчишь – я в шоке – сэ ля ви. О, не кидай меня на блюде льда, я увлеку тебя Игрой Любви, и ты прошепчешь: «Уи… жё тэм… да… да…» А не прошепчешь – будет море крови… Но, чем нежней со мной себя ведёшь, тем я крылатей выгляжу на льду. Решай же: или ты мне Шанс даёшь, или зарежь коньками Джигурду. 7.08.2007, Москва Деве Марии Анисиной Я вспоминаю волны расслаблений и губ твоих живительный родник, когда, склонив усталые колени, я к влаге опьяняющей приник. Я пил тебя, как ни одну из женщин, и сладок был тот ласковый огонь, в котором я с Мечтою был обвенчан, и с ней на трон Любви препровождён… Ты была амазонкой в далёких веках с обнажённою грудью и с луком в руке, и на особей пола мужского ты страх нагоняла, догнав их стрелой на тропе. Обнажённый сосок твой цеплял взгляд мужчин, и они, словно кролики, шли на тебя, а ты, словно удав, так, без всяких причин, их давила петлёй, кадыки теребя. Красотою своей и надменностью глаз на колени ты ставила род мужиков, но однажды во сне, в предназначенный час, появился вдруг он – предводитель волхвов. Жрец был голым – на гладко сверкающем льду… А пред этим, из проруби выйдя на лёд, он увидел, как ты, натянув тетиву, в сердце целясь, стрелу отпустила в полёт. Улыбаясь, он шёл, на закланье к тебе; пар от тела его доставал до луны, а стрела оказалась вдруг в ловкой руке — он её на лету разломал на куски… Жрец смотрел на тебя взглядом, полным любви, и ни страха, ни похоти не было в нём, и, как будто бы луч из открытой груди выходил и тебя нежно гладил огнём… И глаза амазонки впервые зажглись светом нежности, кротости и глубины — в этот миг в тонком мире их души сплелись, ну а здесь, на земле, мураши вдоль спины и томленье, и волны внизу живота, словно бабочки, трепетно бились внутри, и желанье из тела уйти и летать, как во сне, в ощущении счастья парить… «Кто ты? Кто ты?» – она прошептала ему… «Кто ты? Кто ты? Скажи! Я не знаю тебя… Я могу ворожить, но сейчас не пойму: почему так тобой околдована я?». И ответил ей жрец: “Ты у неба в плену. Я твой космос, твой бог, твой духовный огонь, я мужчина, к которому сердцем прильнуть сможешь ты, уступив амазонский свой трон. Я твой дух, я твой брат, я твой сын и отец, я любовник и муж, я сознанье твоё, я в тебе проявлю всей вселенной венец и наполню собой до бескрайних краёв»… Ты была амазонкой в далёких веках, но с тех пор в каждом веке, в особенный миг, я являюсь к тебе наяву или в снах и в Любви признаюсь, освящая твой лик. 7,8,9.08.2007
P.S. Любовь есть музыка веков, Любовь есть музыка прощенья, где нет границ и берегов, а есть лишь Вечности теченье. Любовь есть музыка судьбы, Любовь есть музыка разбега и отрыванье от земли, и вечное паденье в Небо. «Я рад, что мне разрешено…» Я рад, что мне разрешено то, что другим лишь только снится: им всем дано в тебя влюбиться, а мне обнять тебя дано. Обнять и даже целовать… Пока не в губы – только в шею, но я терпеть и ждать умею… Чем это кончится? Как знать?! Быть может, я не удержусь, держа тебя в объятьях снова, и с новой жаждой, страстью новой с тобою в танце закружусь… И на губах своих твой вкус и запах твой дышать оставлю, и лёд в груди твоей расплавлю, и удостоюсь нежных чувств, и буду всю тебя ласкать: снаружи и внутри, и между, и заблужденья, и одежды с тебя, поддатливой, срывать… Я рад, что мне разрешено то, что другим лишь только снится: им всем дано в тебя влюбиться… А мне ЛЮБИТЬ Тебя дано. |
