– Маришка, я так рад тебя видеть!

Говорю искренне, элемент неожиданности проходит, все чувства, казалось, давно забытые, вдруг делают стойку. Я кладу на острое колено руку. Марианна дергается, но не отстраняется.

– Не верю, что рад.

– Посмотри на мою ошарашенную моську, – поворачиваю к ней лицо.

– Вижу, что небрит, неухожен. Жена за тобой плохо следит?

Ее слова – удар ножа в спину. Знает. Все знает.

– С женой я развожусь.

– А что так? Судя по фото в журналах, ты был вполне без меня счастлив.

«Ага! – радуюсь про себя. – Следила за моей жизнью!»

И мысли о Лиле, тревога, связанная с ней, отодвигаются. Я даже равнодушно дергаю плечом и спокойно говорю:

– Она мне изменила.

– Тебе? – Марианна устраивается удобнее в кресле, моя ладонь соскальзывает с ее колена. – И ты это допустил?

– Нет. Ты же меня знаешь.

– Представляю, в каком ты бешенстве.

– Откуда? Пока мы были вместе, ни разу не было повода.

– Ну, я знаю твой взрывной характер, – смеется она. – Ты все еще Буян?

– Это сотрудники кличку придумали. На самом деле я ласковый и пушистый, не мужчина, а облако в штанах.

– Маяковский, – веселится Марианна. – Ты, и правда, мне его иногда напоминаешь.

– Это чем же?

Я торможу на стоянке ресторана и паркуюсь.

– Большой, сильный, громкоголосый, но такой же неуклюжий в любви.

– Скажешь тоже!

Мы идем рука об руку и со всеми здороваемся. Как здорово оказаться в любимом месте! Садимся за столик у панорамного окна. Внизу под нами раскинулась огромная столица. Сейчас, днем, она не такая красочная и яркая, как ночью.

– И когда развод? – небрежно спрашивает Марианна, разглядывая меню.

– Сначала надо с женой поговорить. Пока не выясню, с кем она кувыркалась, не отпущу! – рычу я.

– Поговори, в чем дело?

– Я как раз на встречу с ней и бежал, а тут ты…

– Если хочет что-то после развода получить, подождет.

– Говорит, что ей ничего, кроме документов, не надо. А пока я с тобой, она паспорт заберет и исчезнет!

– Ну и отпусти ее. Если мозгов нет, скатертью дорога, – пожимает плечами Марианна.

Я нервничаю, кипячусь, а ее реплики как ушат ледяной воды. Выплеснет мне на голову, я нахлебаюсь и снова в огонь.

– Так жена утверждает, что ребенок мой, – ловлю быстрый взгляд Марианны. – Черт! А я даже не знаю, где она живет. Неделю разыскивал и не нашел, Ее подруга молчит. За эти дни появилась еще одна, ведет себя, как бандитка: матерится, хамит. Не выношу таких!

– Вот на эту и надави, – Марианна поднимает руку, подзывая официанта.

– Как? И чем?

– Деньги все любят.

– Какие деньги? Эта хулиганка так яростно защищает жену!

– А почему защищает? Наверняка выгоду для себя видит. Значит, надо предложить больше денег. В чем вопрос?

Такси подъезжает к проходной элитного комплекса, где еще недавно жила и я. Немного непривычно появляться здесь в качестве чужачки, но цель маячит впереди, и я иду к ней прямо, никуда не сворачивая.

Ленусик торопится за мной. Она не отпустила меня одну, за что я ей благодарна: когда есть люди на моей стороне, становится легче бороться с проблемами.

В холле здания она ошарашенно оглядывается.

– Ни хрена себе? Вот как живут богатеи! Я даже не представляла такую роскошь.

Этот комплекс построен по последнему слову техники. Большой холл сияет огнями, которые отражаются в высоких зеркалах, и напоминает зимний сад из-за обилия зелени. Среди кадок с пальмами стоят диванчики, кресла и столики. Они для гостей, которые пришли на встречу с жильцами, но не застали их. Даже место консьержки отделано с шиком.

Я иду к лифту, но из-за стойки вылетает Алевтина Викторовна.

– А Кирилл Андреевич ушел, – ее глаза возбужденно блестят, она понижает голос до шепота и быстро говорит: – Его ждала молодая особа. Красивая, как конфетный фантик. Модель, наверное.

Меня словно в солнечное сплетение бьют кулаком. Я застываю и медленно поворачиваюсь. Конечно, я знаю, что наш брак фиктивный, но Кирилл не позволял себя подружек на стороне. Всего неделю мы в ссоре, а он уже пошел налево. Новость царапает ржавым гвоздем сердце. Набираю полную грудь воздуха и спрашиваю:

– Ушел? – мы с Леной переглядываемся: это мне на руку, но отчего же так больно? – Как жаль! Увидимся в другой раз.

Я шагаю к лифту.

– Ой, он велел никого не пускать в квартиру, – преграждает дорогу Алевтина Викторовна.

Тихая ярость закипает в груди и выплескивается на сплетницу-консьержку.

– Это и моя квартира тоже, – чеканю каждое слово. – Вы, надеюсь, не забыли?

Отодвигаю вахтершу и нажимаю на кнопку вызова лифта.

– Ну ты даешь! – восхищается Ленусик, пока кабинка поднимает нас все выше. – Умеешь в нужный момент включить английскую леди.

– С этой дамой иначе нельзя.

Я подхожу к двери квартиры, немного волнуясь. Вдруг муж сменил код на замке? Но Кирилл не догадался это сделать, поэтому я легко попадаю домой.

Сразу бегу к шкафу, где у нас ящик с документами. Открываю его и получаю новый удар: внутри все бумаги перерыты, будто муж искал что-то. Неужели спрятал паспорт?

Дрожащими руками выбрасываю все из ящика, а когда вытаскиваю на свет книжицу в темно-бордовой обложке с кошечкой на развороте, всхлипываю от счастья.

– Все, уходим! – поворачиваюсь к Ленусику, но ее сзади нет.

Выбегаю из спальни: подруга стоит в центре гостиной с открытым ртом. Я дергаю ее за локоть. Лена смотрит на меня безумными глазами, словно видит впервые, отодвигает в сторону и бросается в гардеробную.

– Ты спятила? Хочешь все это добро отставить мужу? Где у тебя чемодан?

И тут она замечает отдел с сумками, несется к нему, выхватывает самую большую и начинает бросать в нее платья прямо с вешалками, сумочки, обувь. Я стою, будто пригвожденная к полу. Для меня эти наряды всегда были чужими. Я надевала их только потому, что Кирилл настаивал, а дома предпочитала простую одежду.

– Лена, нам надо уходить. Это все мне не принадлежит.

– Еще как принадлежит! – не соглашается она и вытаскивает вторую сумку. – Ты зря что ли год спала с этим уродом? Зря?

Она уже кричит. Первый раз вижу человека, который так сходит с ума по тряпкам. Ленусика трясет, по ее лицу градом катится пот, такое впечатление, что она находится в шоке, который отключил сознание, оставив лишь механические действия: схватить вещь – бросить в сумку, схватить – бросить…

Я кидаюсь к подруге наперерез и, расставив руки, не даю ей взять пару французских туфель.

– Я не стану забирать эти вещи! – говорю тихо, но четко, чтобы каждое слово дошло до ее мозга. – Верни все на место.

– Но… это можно продать… – Лена прикладывает к себе черное блестящее платье для коктейля. – Если тебе не надо, отдай мне все. Отдай! Он же выкинет эти вещи на помойку.

Ее лицо внезапно кривится, по щекам катятся слезы. Я забираю у нее платье и вешаю в шкаф.

– Мы уходим! Если побудем еще минуту, Кирилл вернется, и тогда ситуация станет еще хуже. Уходим!

Я тяну ее за руку и с трудом выталкиваю из квартиры. Беспорядок, который мы оставили, мне не нравится, муж решит, что я хотела его обокрасть, и может вызвать полицию, но и уборкой заниматься тоже некогда.

Мимо консьержки мы просто бежим. «Скорее! Скорее! Скорее!» – бьется в такт шагам сердце.

– Лилия Михайловна, что мне передать вашему мужу? – кричит она мне вслед.

– Передайте, что я больше не приду!

В такси держу Ленусика за руку. Она все еще не может прийти в себя и бормочет себе под нос:

– Столько добра! Это надо же, столько добра! – поворачивается ко мне, в ее глазах нездоровый блеск. – Лиля, нельзя так! Я бы на твоем месте ободрала его как липку.

– У меня контракт, – сквозь зубы цежу я.

Я смертельно устала от сегодняшнего дня. Хочу, чтобы хотя бы на час меня оставили в покое. Нужно многое обдумать. Одно греет душу: паспорт, который я сжимаю в кармане. По своей квартире Ленусик слоняется из угла в угол. Так и вижу, что картина брошенных брендовых вещей стоит у нее перед глазами. И вдруг понимаю: человек мне так искренне помогает, а я даже не предложила ей плату.