– Если выиграю турнир, возьму призовые и уеду в Москву, – твердо сказала Света. Можно было бы усомниться в реальности такого плана, но кто бы посмел?

В ответ на откровения соседки Вере хотелось сказать что-то жизнеутверждающее, но на ее язык слова тоже не укладывались, и она оставила попытки. Вместо этого она подумала о своих родителях. Отцу Светы хотя бы не все равно. Нет, так нельзя думать, никак нельзя сравнивать. Страх хуже всего, уж ей ли не знать. Вера решила, что обязательно проиграет Свете, когда они встретятся за шахматной доской. Хотя едва ли будет выбор, Вера играет плохо и без поддавков. Может, надо было, чтобы ее тоже били? Так бы и выбили чемпионский результат.

Автобус продолжил свой путь вдоль русла горной реки. Сейчас высохшая и бессильная, она как будто скалила зубы-камни, обещая дать отпор при первой возможности. Водитель высадил пассажиров на стоянке с рахитичными деревцами, при выходе еще раз неодобрительно глянув на пацанов с колой. Дальше пошли пешком в лесок. Он был разительно не похож на привычный Вере лес средней полосы. Покрытые тысячелетним мхом валуны, гигантские деревья и заросшая папоротниками земля навевали мысли о динозаврах. Влажная тропинка и подгнивший мостик через ручей привели группу к дольмену – каменному ящику с дыркой, спрятанному между скал. Выстроив идеальный полукруг из людей, экскурсовод нудно рассказывала, какие бывают виды дольменов, сколько метров между стенами и какие инструменты применялись для строительства. А начать ей стоило с того, что прямо на этом ящике богам приносили жертвы, и, возможно, даже человеческие. Вера была немного разочарована, что внутрь залезть нельзя, но дольмен ей понравился. Похож на скворечник для очень большого скворца или стол, за которым боги обедают жертвами. Она шепотом поделилась придуманными сравнениями со Светой, но той они не показались забавными. Света откровенно скучала и жалела, что им не дали время рассмотреть магнитики у торговок. Пообещали, что возможность купить сувениры будет после обеда, который как раз планировался на следующей остановке у водопадов.

Экскурсовод сказала, что у дольмена можно попросить удачи. Нужно сунуть руку в окошко, продержать там три секунды и загадать желание. Больше в лесу не было ничего интересного, поэтому народ повалил выполнять обязательную программу: загадывать желание и фотографироваться. Дождавшись своей очереди, Вера недоверчиво потрогала каменные рытвины. Ерунда, конечно, какая-то, но совать руку страшновато. Очереди уже ждал следующий проситель, поэтому решать пришлось быстро. Вера втиснула руку в дырку – кисть обдало прохладой – и загадала: стать знаменитой шахматисткой, хотя бы на один день. Это добавление пришлось сделать из соображений приличия, ведь она прекрасно знала, что с такой игрой ей даже в десятку не попасть. Вся надежда теперь на замшелый дольмен. Смешно и глупо, очень в ее стиле. А вдруг повезет? Везение вообще самое главное в жизни.

В зеркале гостиничного санузла Вера отражалась по пояс. Мясистые полоски на белой коже живота – следы от джинсовых швов. Он, живот, рвался на свободу из тесного пояса, сколько бы Вера ни вздергивала джинсы наверх. Это беспрестанное выкатывание за пределы поля страшно раздражало. После совершеннолетия Вера планировала сделать липосакцию живота. Чтобы морально подготовиться и в целом представлять себе процесс, посмотрела несколько записей операции на ютубе и осталась под впечатлением. Бело-желтый жир отсосут через проколы, а лишнюю кожу отрежут. Хоть на видео и не было слышно, кожный отрез коснется стерильного хирургического тазика со звонким чпоком. Когда мама режет мясо и отрезает особо жирные куски – она же следит за фигурой, – именно с таким звуком отсеченные части ударяются о кухонный стол. Чпок.

На операцию можно скопить с призовых. Вот только для этого нужно выигрывать, ведь никому не платят за проигрыши. В блице уже пролет, а в рапиде и классике еще можно побороться за призовые места – за первое место дают сто тысяч. Неплохо, но и не супер. Как раз на липосакцию. Вот на чемпионате Европы первой тройке платят несколько тысяч евро. Вера плохо себе представляла, сколько это в рублях, но точно хватит на все хотелки, даже если не борзеть и большую часть отдать родителям. А еще можно будет сделать профессиональную фотосессию, чтобы в статьях о ней были симпатичные фотографии. И в соцсети тоже давно пора обновить профиль.

Тут Вера спохватилась, что торчит в ванной уже слишком долго. Бережно уложила мягкий живот в трусы, повыше натянула джинсы и намочила понарошку руки. А то Света еще подумает, что она свинья: сидела долго на унитазе и даже руки не вымыла.

Когда она вышла из ванной, руки Свету не интересовали. Она как раз заканчивала красить глаза голубой подводкой, стоя у окна с карманным зеркальцем, в котором попеременно отражался то один, то другой глаз. Видимо, она была недовольна симметричностью, потому что ватных палочек-стрел с голубыми наконечниками на подоконнике скопилась целая горка. Каждое утро Света делала новый безумный макияж с блестками, розовой помадой или яркими стрелками и не терпела никакой критики по качеству исполнения. Вера не красилась вообще, так как не могла сделать идеально, а никак по-другому ее не устраивало. Света в этом плане была явно либеральнее. Ежедневно она наполняла их общую комнату отдушками дешевой косметики из перехода. Так пахло в бабушкином ящике трюмо. Пудрой, лавандой из мешочков от моли и чем-то еще неуловимым. Старостью? Если она пахнет. В любом случае Веру запах раздражал, а вспоминать бабушку всуе было как-то неловко.

Света готовилась к выходу в свет не просто так. После завтрака открытие этапа по рапиду, а значит, между рядами будет сновать неуловимый фотограф. В основном он делает общие кадры столов, запруженных разноцветными детьми, чтобы спонсоры видели – мероприятие проходит, деньги украдены не все. Индивидуально снимают только лидеров дня, и Света твердо была намерена оказаться в их числе. Вера же терпеть не могла скопления народных масс. От гама болела голова, а от духоты она начинала потеть и стесняться мокрых пятен на одежде, естественно потея от этого еще больше.

В толпе хорошо делать только одно – наблюдать. Так Вера обычно коротала время в дороге или в очереди. Ее интересовало, как люди двигаются, как отвечают на приветствия, открывают рот широко или, наоборот, еле-еле, когда разговаривают. По выражению лица человека она пыталась понять, какой у него характер, чем он занимается, рад он или расстроен. Чаще всего ответа ни на один вопрос найти не удавалось, но от этого процесс наблюдения не терял очков. Особенно интересно было наблюдать за девочками своего возраста или старше. Когда такая девочка заходила в маршрутку, Вера вся как-то подтягивалась, пытаясь показать себя с лучшей стороны на случай, если объект наблюдения тоже захочет стать наблюдателем. Вера пыталась понять, как живется этим девочкам с самими собой – так же ненавистно сложно? Но девочки не подавали ответных признаков отчаяния. Может, потому, что Вера не подавала их первой.

Из интересного о девочках – они постоянно что-то в себе поправляли: разглаживали челку, одергивали одежду, собирали или распускали волосы. Один раз в школе Вера так долго смотрела, как одноклассница Лера то задирает, то опускает рукава своей кофты, что тоже стала так делать. Только для Леры это имело смысл, ведь, внезапно задирая рукав, она демонстрировала миру тонкое запястье и предплечье в белом пухе волос. В случае Веры появлялась просто рука в черных длинных волосах. Тогда она попробовала брить их, но стало только хуже – на месте тонких волосков появились черные пеньки. В общем, фокус не удался, а привычка задирать рукава осталась.

На открытии рапида людей было даже больше, чем на блице, подтянулись опоздавшие. Рапид рассчитан на два дня, завтра все уже решится. Зал похож на спортивный, только вместо волейбола тут как будто проходят групповые поминки. Белые скатерти на длинных столах противно ерзают под локтями, лежат блокноты, ручки, тонюсенький рулон шахматного поля с фигурами, стоят косыми домиками карточки с фамилиями игроков. От всех этих шахматных атрибутов веет неприятной пластиковой одноразовостью. Только фигуры выглядят более-менее внушительно – в них специально добавляют утяжелитель, чтобы сложнее было сбить неосторожным движением, ведь тогда виновник падения должен восстановить позицию за счет своего игрового времени.