Вера отвернулась от себя и решила посмотреть на более приятные лица. Перед долгим турнирным воздержанием надо насмотреться на красоту впрок. Она открыла инстаграм[2] и приготовилась к длительной сессии на верхней полке. Вера делала так перед каждой игрой – смотрела-смотрела-смотрела в экран, пока не затошнит от пестрых квадратиков и радужных кружочков. Пролистала ленту с морскими закатами, открытыми платьями и длинными ногами – Вера была подписана на всех моделей. Тонкость струящихся модельных тел завораживала ее. Много часов она провела воображая себя на пятнадцать килограммов легче.

Вера даже пробовала не есть, и это удавалось, пока однажды она не застала себя за уничтожением старых запасов варенья, хлопьев и просроченных конфет, сладко прилипших к полке. Приступ странного интереса к невкусной еде хорошенько ее взбодрил, и Вера решила все-таки есть. Пробовала она и вызывать рвоту, но не понравилось. Слишком неэстетично. А потом пошли бесконечные турнирные этапы. После пятичасовой партии обойтись одним салатным листом невозможно, хочется съесть слона. Вся надежда теперь на столовую для участников турнира, где традиционно кормят плохо и мало, а значит, можно будет немного скинуть.

Каждый раз, когда Вера была почти готова принять себя без правок, какой-нибудь раздражающий прыщ, или волос, или складка отдаляли ее от цели. Казалось, что до приемлемого уровня не хватает совсем немного и стоит лишь не поужинать, выщипать брови или сделать еще что-то маленькое и вполне посильное, как станет даже не так уж плохо. Но заветная черта, за которой начиналось совершенство, все ускользала.

Мама как-то обратила внимание на содержимое помойного ведра – Вера выбросила ужин с тарелки и неплотно присыпала очистками сверху. Пришлось сказать, что мясо не понравилось, но расстраивать маму не захотела, поэтому избавилась по-тихому. Скорее всего, мама не поверила, но не стала выспрашивать. После этого случая Вера всегда выносила мусор сама, чем очень радовала родителей.

Вера пробовала поговорить с мамой на тему питания и фигуры, но та не могла ответить ничего вразумительного. Мама считала, что Вера пошла в породу отца кряжистостью, высоким ростом и крупными конечностями и ничего тут не поделаешь. Сама же мама, как назло, в свои почти сорок походила на старшеклассницу. Так говорили знакомые при встрече. Иногда они еще вопросительно оглядывали Веру, словно удивляясь, как такой неприятный случай мог произойти с такой симпатичной женщиной. Вера уже смирилась, что красоту проиграла, и утешала себя только тем, что этот талант скоротечный – мама начинала стареть и даже немного полнеть. Они обе видели, как уходит красота: по капле, почти незаметно, но верно.

Возможно, именно поэтому маме нравился инстаграм. Если знать свои ракурсы, можно не стареть вообще, а лайки и сердечки всегда действуют утешительно. Недавно мама заделалась коучем по удаче. На своих прямых эфирах она рассказывала, что успех приходит к тем, кто готов его принять, что нужно бороться с установками на бедность и выполнять простые практики для привлечения удачи. Двенадцать тысяч подписчиков уже были согласны впустить удачу в свою жизнь, но менторские услуги покупали неохотно.

И вот Вера смотрит мамины сторис, которых так много, что полоски превратились в точки. Вера закрывает глаза. Почему-то все это страшно ее раздражает. Может, потому что сейчас решается ее судьба, а мама живет как ни в чем не бывало. Этот турнир определит, может ли она претендовать на нечто большее, чем нормальная жизнь. В пятнадцать лет уже поздно подавать надежды, пора показывать результат.

А Вера страшно устала. Последние три года она не видела ничего, кроме доски и внутренностей поезда, автобуса, реже – самолета. Она даже школу толком не посещала. Вместо классов были сборы и соревнования, обшарпанные студии, шахматные клубы и Дома офицеров. Везде, где только давали стул и часы, Вера билась, выгрызая себе место в этом поезде. Без победы она ничто. Толстая девочка без красоты и таланта. Это самый сильный ее сезон и единственный шанс на серьезный успех. Если чудо и может произойти, то вот как раз сейчас. Пора.

Вера открывает глаза, а там море. Поезд лениво ползет вдоль побережья. Настолько медленно, что можно рассмотреть, как мокрые волосы на спине пожилого мужчины образуют волновой узор. Пути неприлично близко к пляжу, с волнорезов редкие апрельские купальщики неодобрительно провожают глазами пробегающие вагоны. Одеяла уже свернулись улитками на полках, снежные горы белья выросли в служебном купе проводницы – до конечной станции чуть больше часа. В очереди на переодевание Вера смотрела, как расслабленные люди в тапочках и мягких спортивных штанах заходят в туалет, чтобы выйти из него универсальными солдатами. Она не хотела биться, она хотела бы и дальше ехать, положив подбородок на грязную раму верхней полки. Но пришлось натянуть тугую одежду и приготовиться ко всему.

Санаторий для шахматистов сильно отличался от привычных Вере провинциальных гостиниц блеском полированных поверхностей и отсутствием на входе дежурной фотографии персонала с Пугачевой. Может, это только начало и пора привыкать к тому, что теперь ее всегда будут приглашать в красивые места и лучшие отели. То ли еще будет.

Спустя двадцать минут после заселения Света из Долгопрудного – соседка по двухместному номеру с кондиционером – наполняла уши Веры звуками.

– Жанка очень неудачно разыграла дебют и сразу получила плохую позицию. Такая халява досталась. Повезло!

– Повезло, – подтвердила Вера, раскладывая вещи в пустом шкафу, так как разноцветная куча вещей Светы занимала стол и стул.

– Ты знаешь, что тут играем сначала блиц, потом рапид и в конце классику?

– Ага, читала. А кормят тут как? – поинтересовалась Вера.

– Да нормально. Кстати, пошли на обед, а то съедят всё. Вчера мне не достался десерт.

Света подошла поближе, чтобы беззастенчиво заглянуть в Верин чемодан, наполненный однотипными футболками свободного кроя.

– Блин, что это у тебя такое? – Вера тронула соседку за рукав, приподняв немного его край, и обнажила переливающийся всеми цветами боли синяк.

– Ой, да это я в балконную дверь не вписалась, – отмахнулась Света и криво хмыкнула.

Вера растерянно улыбнулась в ответ. Она прекрасно рассмотрела следы пальцев по кайме синяка, но решила, что спрашивать об этом спустя двадцать минут после знакомства рановато.

Когда они пришли на обед, ребята уже кучками сидели за столиками. Распределение по фракциям завершено. Вера обычно садилась одна, принципиально сторонясь любых объединений, чтобы никто, не дай бог, не подумал, что она лезет в компанию. А Света, похоже, наоборот. Едва вошла в ресторан, как кому-то помахала и убежала здороваться. Вера на секунду зависла – бежать за Светой, типа они вместе, или сделать вид, что не заметила, как та отошла? Второе. Вера замедлилась до своего обычного темпа и направилась искать чистую тарелку. Даже разозлилась на себя. Надо же, действительно чуть не побежала. Жалкое зрелище.

Шведский стол был ровно таким, как она ожидала. Разве что ошметки еды, упавшие с неуправляемых лопаток на белую скатерть, быстро убирали. Еда выглядела прилично на вид, но на вкус оказалась несъедобной. Каждый раз в гостиницах ее мучил вопрос: что нужно сделать, чтобы так испортить обычные продукты? Одно утешало – план похудения в силе. Вера как раз изучала вилкой овощи в греческом салате, как рядом с ней уселась Света с подносом. Сказала, что встретила девочку, с которой тусовалась на прошлом турнире, и решила поздороваться. Вера в ответ только кивнула и опустила голову пониже, чтобы незаметно улыбнуться в свою тарелку. Сама пришла. Правильно, что не побежала за ней.

Вечером состоялось открытие турнира. Сорок минут со сцены бубнили в микрофон про юное поколение и традиции, а дальше непременные танцы детских кружков и инструктаж по правилам безопасности. Вера терпела утомительные церемонии, она ждала жеребьевку. До ее группы «девушки до 16» дошли уже затемно. Вера вытащила из пестрой стопки открыток карточку с видом сочинского морского вокзала. Неожиданно милый формат жеребьевки – обычно делают сухую электронную табличку с фамилиями и рейтингами. Перевернула открытку – Косицына, белые. Ничего, не страшно. Косицына ей по зубам.