— Ничего не случится.

— А вдруг тебе запудрит мозги какая-нибудь москвичка.

— Что за глупости⁈ Я люблю тебя и только тебя! — заверил я невесту и почувствовал, как она улыбается.

Полковник госбезопасности Удилов Вадим Николаевич, начальник отдела контрразведывательного обслуживания народного хозяйства 2-го Главного управления КГБ, назначенный руководителем следственно-оперативной группы по делу о взрывах в Москве, как и было приказано, явился на доклад к самому Андропову.

— На сегодняшний день продолжается опрос свидетелей. На экспертизу направлены компоненты всех трех бомб и вещи подозреваемых, изъятые у них при задержании. Кроме того, в Ереван вылетели сотрудники для проведения обысков по месту жительства подозреваемых. Сами подозреваемые продолжают отрицать вину в организации взрывов.

— А милицейский следователь, свидетель взрыва в метро, на допрос явился? — спросил хозяин кабинета.

— Так точно. Утром пришел. Как вы и приказывали, велась съемка.

— Что-то важное рассказал?

— Товарищ генерал, Чапыра был свидетелем одного из взрывов, об их организации он ничего не знает. В метро он оказался совершенно случайно, ехал из ГУМа в служебную квартиру, которую ему выделило МВД, это нами уже проверено.

— То есть вы верите в то, что он обратил на Степаняна внимание только потому что, его поведение следователю показалось подозрительным? Может все-таки они раньше были знакомы?

— Странное поведение подозреваемого подтверждают и другие свидетели. Нами опрошенная Нечаева, которая ехала в том же вагоне с дочерью. Степанян стоял прямо возле нее, а Чапыра сидел напротив. И свидетель Захаров, который стоял возле Степаняна, что называется, плечом к плечу. Эти двое тоже заметили, что Степанян сильно нервничал, и с непонятным страхом смотрел на свою сумку, что лежала в его ногах. Вот только они оба не придали этому значения, как и тому, что Степанян вышел, оставив сумку в поезде. Чапыра же, напротив, без внимания такое поведение пассажира не оставил и проверил сумку. Этим он и спас людей. Действовал он, кстати, довольно грамотно. Зная, что едут они над землей, разбил стекло и выкинул сумку наружу, где и произошел взрыв.

— То есть, Вадим Николаевич, я правильно понимаю, в его объяснениях вам ничего необычным не показалось?

Удилов поерзал на стуле, принимая более удобную позу, проблемы с позвоночником с возрастом давали о себе знать.

— Если только то, что Чапыра решил проверить сумку и сделал это очень быстро. Что он там ожидал увидеть? Почему так спешил? На эти вопросы он, кстати, внятно не смог ответить. Просто решил и всё. На интуицию ссылается.

— То есть вы уверены, что он от нас ничего не скрывает? — продолжил гнуть свою линию Андропов.

— Вполне. Сами знаете, в нашем деле без хорошей чуйки никак. Да и аналитик он, судя по задержанию Сливко, отличный. За мимолетную встречу смог разоблачить убийцу. В Невинномысске он, кстати, тоже оказался случайно, — вдруг добавил полковник и сам же удивился сему факту.

— Слишком много случайностей, — поддержал тему Андропов. — Причем все они объяснимы! — воскликнул он, словно этот факт его больше всего волнует. — В случае со Сливко, там действительно накануне шла передача по радио, где он и его туристический клуб упоминался, и Чапыра в студенческие годы постоянно в походы ходил. Это мы тоже все проверили.

— Юрий Владимирович, вы в чем-то подозреваете Чапыру? — прямо спросил Удилов. Его начала удивлять зацикленность патрона на милицейском следаке из провинции.

— Да нет, не подозреваю, — усмехнулся Андропов, тоже поняв, что он перебарщивает. — Следы от взрывов ведут в Армению, Чапыра здесь вообще никаким боком. Просто в последнее время я слишком часто слышу об этом человеке. И он всегда действует в пику интересам Комитета. Он скрыл от нас информацию о диверсантах! Это мы должны были их задержать! — дал волю эмоциям председатель КГБ.

— Справедливости ради, наш сотрудник поступил бы точно так же, тоже бы придержал информацию для своих. К тому же я разговаривал с капитаном Дороховым, который хотел опросить Чапыру сразу после взрыва. Он говорит, что ему помешал сотрудник МВД, который силой увел с собой следователя, а затем Чапыру вообще в министерство увезли. Так что информацию от нас скрыл Щелоков, а не Чапыра.

Андропов покивал, принимая такую точку зрения.

— А что вы скажете на то, что в Невинномысске Чапыра спровоцировал нашего следователя и устроил целое представление с выпрыгиванием из окна, фиксированием побоев и жалобы в прокуратуру на наши действия?

— Ну, допустим, жалобу подать его начальство заставило. А что касается того, что он нашего следователя спровоцировал на применение физической силы, так мы точно не знаем, как там на самом деле допрос шел, может наш сотрудник только и ждал повода избить Чапыру, а тот просто воспользовался ситуацией. История с бомбой в метро говорит о том, что Чапыра в экстренных случаях соображает и действует очень быстро, — увидев, что Андропов еле сдерживается от гневной реплики, Удилов поспешил закончить свою мысль. — Мог ли Чапыра пойти на провокацию? Думаю, мог. Я сегодня с этим молодым следователем три долгих часа общался, представление о нем составил. Человек он умный, расчетливый, плюс хороший аналитик. Так что определенно мог все просчитать и спровоцировать нашего сотрудника. Но повторюсь, правды мы с вами не знаем.

— Вы его еще в свою группу попросите, — раздражение все же выплеснулось наружу. Андропову уже надоело выслушивать хвалебные речи о Чапыре. То Щелоков рассказывает Брежневу, о том какой его сотрудник героический борец с террористами, способный собой заменить группу «Альфа», теперь еще его подчиненный им восхищается.

— Я не буду против, — отозвался Удилов. — Инициативный сотрудник с хорошими аналитическими способностями мне не помешает, — озвучив это, он напоролся на тяжелый взгляд председателя КГБ.

— За смелость и решительность, проявленные в борьбе с преступностью медалью «За отличную службу по охране общественного порядка» награжден старший лейтенант органов внутренних дел, следователь Индустриального района города Энска Альберт Анатольевич Чапыра! — объявил зычным голосом, слышным даже в отделенных углах огромного актового зала, начальник главного управления кадров генерал-лейтенант внутренней службы Рябик Иван Ильич.

Вчера имел счастье с ним познакомиться поближе. Меня к нему вызвали, отозвали с больничного. Начальство только одиннадцатого января, это был вторник, вспомнило, что во время взрыва в метро я был ранен. В местном милицейском госпитале меня приняли по звонку, осмотрели и открыли больничный лист, отправив лечиться амбулаторно. Так что на дворе уже четырнадцатое января, а я все еще в Москве.

Мужиком Рябик оказался резким, режущим правду-матку, так что без расшаркиваний сразу мне объяснил, что в старые добрые времена для получения этой самой медали нужно было хотя бы два года отслужить в органах, и вообще он не понимает почему министр спешит с этим награждением. Но кто он такой, чтобы идти против его воли?

С недовольной миной человека, которого заставили идти против своих убеждений, Рябик ознакомил меня с приказом о награждении под роспись и велел идти искать парадную форму.

И вот я строевым шагом вышел из зала, откуда меня с любопытством разглядывали многочисленные сотрудники милиции, собранные здесь по случаю торжества. С возвышенности их всех было хорошо видно.

Сергей Саблин, чему-то улыбаясь, что-то шептал как всегда хмурому Копытову. Лукашов смотрел на сцену, чуть приподняв брови. Мурашов, застыв истуканом, думал о чем-то своем. Наверно, костерил меня непечатными словами. А все из-за вчерашнего разговора. Тяжелым он вышел для меня. А все потому, что я постоянно забываю, что я больше не гражданский, уже полгода ношу погоны и звезды на них самого маленького калибра. То есть мое дело подчиняться, а не иметь собственное мнение.