Утром в комнату вошел здоровяк, который вчера угрожал Марине револьвером. Несмотря на то, что теперь его лицо было скрыто под опущенной спецназовской шапочкой, девушка узнала бандита по ярко-синей ветровке. Он поставил на табуретку кружку с горячим кофе, положил рядом шоколадку и произнес приказным тоном:

- Ешь быстрее.

- Куда мне спешить? - спросила Марина, но парень молча вышел.

Минут через пять бандиты вошли вдвоем. Вид таксиста заставил девушку напрячься от нехороших предчувствий. Его лицо тоже скрывала маска, но, кроме того, на нем был одет белый медицинский халат, поверх которого красовалась кобура из светло-коричневой кожи с торчащей из нее черной рукояткой револьвера.

- Арестованная, с вещами на выход, гы, - гоготнул таксист, но здоровяк не поддержал его веселья.

- В чем дело? - Марина отставила кружку с кофе и забралась с ногами на кровать.

- - Да не баись ты, - обратился к ней здоровяк. - Ничего с тобой не сделаем. Сфоткаем пару раз для дела, и вернешься обратно в свои апартаменты. Не ну, ты чо в натуре, хочешь, чтобы мы силой тебя волокли? А ну, вскочила с кровати! Быстро!

Бандит схватил ее за рукав, сдернул с кровати и толкнул к дверям, где в шутовском поклоне склонился, указывая дорогу, таксист. При этом из расстегнутой кобуры с глухим стуком выпал револьвер, злобно блеснув оранжевыми глазками капсюлей.

- Лош-шара, - прошипел здоровяк и снова толкнул Марину мимо судорожно запихивающего револьвер на место напарника.

В комнате, где обитали бандиты, с пола был убран старый затоптанный ковер, под которым оказался люк в подпол. По крутой металлической лестнице спустились вниз и оказались в довольно просторном помещении.

Все, что происходило дальше, девушка воспринимала, как какой-то психоделический кошмар. Ее усадили на старый стул и примотали скотчем к спинке. В лицо направили свет от торшера. Напротив, на такой же стул уселся здоровяк и направил на нее объектив фотоаппарата.

- Поехали, - сказал он напарнику и кивнул на замершую в испуге девушку.

- Ноу проблематик, шеф, - заверил таксист и, подхватив из угла табуретку, поставил ее рядом с пленницей.

На застеленной мятым вафельным полотенцем табуретке стояла миска с водой, лежали большие портняжьи ножницы, бритвенный станок и тюбик с кремом для бритья.

Такс, приступим, - с этими словами зашедший за спину пленницы таксист взъерошил ей волосы. От мерзкого прикосновения его рук Марина непроизвольно передернула плечами. Из-за чувства бессилия глаза наполнились слезами.

Меж тем, пощелкав ножницами, бандит принялся беспорядочно отделять локоны и отстригать их почти под самый корень. Марина даже не подозревала, как ей повезло, что пленившие ее извращенцы не догадались притащить в подвал большое зеркало, которое стояло прислоненное к стене в комнате наверху. Вряд ли и так изрядно настрадавшаяся психика девушки выдержала бы созерцание того, что проделывал над ее головой сумасшедший парикмахер. Пытаясь отрешиться от происходящего, она сосредоточила взгляд на красном огоньке фотокамеры, расплывающимся тонкими лучиками из-за выступающих слез.

А таксист уже, вспенив в ладонях крем для бритья и намазав им выстриженные участки, выбривал какие-то затейливые узоры. При этом он то бубнил какую-то мелодию, то в азарте высовывал кончик языка, думая о том, что зря в свое время не согласился на предложение сестры, пойти вместе с ней на курсы парикмахеров.

- Ну, хватит уже скоблить. А то до кости ей череп сбреешь, - наконец остановил кореша здоровяк, когда голова пленницы стала совершенно лысой, и опустил фотокамеру.

- Может ей усы приклеить, чтобы совсем на Буденного стала похожа? - спросил таксист, старательно, можно даже сказать - любовно, вытирая собственное произведение парикмахерского искусства влажным полотенцем.

- На Котовского, - поправил его товарищ и скомандовал: - Отклеивай ее от стула, отведем на место. А то мне надо в город мотнуться.

Когда Марину освободили от скотча и приказали подниматься наверх, слез в ее глазах уже не было. А в душе, сменяя состояние беспомощности, закипала злость. Злость, в первую очередь на саму себя, за ту самую беспомощность, за то, что ведет себя подобно безвольной кукле, поправ чувство собственного достоинства.

- Мне надо в туалет, - процедила она сквозь зубы.

- Я же предупреждал, что все туалеты только ночью, - напомнил здоровяк.

- Я целый день не выдержу.

- То она от нервов. У баб насчет этого дела желудок слабый, - неожиданно пришел ей на помощь парикмахер. - Надо только кумпол ей прикрыть, чтобы не отсвечивал. Во, пусть мою бейсболку напялит.

- Ты, клоун, сам не забудь переодеться, - обратил внимание на прикид таксиста здоровяк и, уже обращаясь к Марине, внушительным голосом добавил: - А ты не вздумай какую глупость сотворить, поняла? Быстро до очка и обратно. Иначе наше доброе к тебе расположение резко изменится на кардинально противоположное. Поняла, не?

- Поняла, - кивнула девушка, принимая из рук таксиста грязную темно-синию бейсболку и с брезгливым чувством надевая ее на голову, кожу которой холодило от непривычного ощущения отсутствия некогда пышных волос.

На этот раз заложница внимательно осмотрела окрестности. Слева был высокий шиферный забор. Справа на вкопанных в землю металлических трубах натянута ничем не обрамленная сверху сетка-рабица. Ни то, ни другое препятствие одолеть в темноте без риска получить серьезную травму невозможно. Тем более, что вдоль ведущей к туалету бетонной тропинки в полуметре над землей тянулись ржавые поливочные трубы, которые девушка не заметила ночью. Такие же трубы тянулись в полуметре перед заборами.

Зато за туалетом, в дальнем конце участка находился старый прогнившый штакетник, держапвшийся лишь благодаря обвившим его плетям ежевики, буйные, неухоженные заросли которой возвышались на соседнем огороде. Проломить ударом ноги штакетник не составило бы труда даже ребенку. А вот чтобы продраться сквозь колючий кустарник, нужно быть самым отпетым мазохистом. И все же, из трех вероятных путей побега, этот был самым перспективным.

На обратном пути Марина еще раз оглянулась, пытаясь определить, куда ловчее ударить, чтобы завалившийся штакетник придавил собой хотя бы часть колючего кустарника. Хотя в темноте разглядеть это место будет сложно, но, может, поможет сориентироваться свет от маломощного фонарика, которым прошлой ночью освещал ей дорогу таксист.

Однако планы Марины на побег разрушила литровая бутылка самогона многолетней выдержки.

- 31 -

Проводив Мотыля, Вовчик от безделья принялся копаться в оставшемся от родителей барахле. Он вдруг вспомнил, что когда-то его отец привез из деревни, куда ездил продавать дом умерших родителей, старинный патефон и несколько пластинок к нему. После того, как поющий дребезжащими голосами раритет был продемонстрирован всем знакомым, мать потребовала, чтобы батя отвез его на дачу, ибо в их малогабаритной двушке нет места для всякого старья.

По нынешним временам можно было продать патефон за приличные деньги, и Баламут, вспомнив о существовании такой вещи, загорелся желанием ее найти. Существовала большая вероятность, что в лихие года патефон сперли громившие дачи искатели цветмета, но они могли и не обратить внимания на невзрачный потертый чемоданчик.

Сперва, под настороженным взглядом пленницы хозяин дачи обшарил углы в ее комнате. После чего обыскал гостиную, чердак и даже заглянул под крыльцо. К полуразвалившемуся дощатому сарайчику отправился, лелея в душе последнюю надежду. Патефона не оказалось и там. Вовчик лишь перемазался в пыли, нацеплял на себя паутину и больно проткнул указательный палец ржавым гвоздем. От злости пнул скатанный в рулон полусгнивший половик, стоявший в углу. За половиком, словно утешительный приз, блекло блеснула пыльным стеклом литровая бутылка с красной этикеткой, в которой кладоискатель сразу опознал некогда завозимый в страну в качестве одного из элементов демократизации спирт "Рояль".