– Значит, с Глафирой Григорьевной ты все-таки поговорила, – сказал в какой-то момент Гена.

– Да. А теперь играю в твою игру. Наблюдаю за соседями и пытаюсь понять, кто из них человек, а кто нет.

– И как успехи?

– Имеются. Оборотней среди прочих жильцов я опознала.

– Молодец, – кивнул парень. – А как твои отношения с Вадимом? На днях ты говорила, что отправила ему письмо с просьбой попозировать для рисунка.

Теперь уже глаза закатила я. Гена нахмурился.

– Неужели наш призрак отказался?

– Наоборот, согласился. Но толку от этого все равно не случилось. Он явился ко мне в одиннадцать часов вечера и принялся завывать под дверью. Да так противно, что у меня уши в трубочки свернулись. А когда я открыла дверь, начал хохотать и летать под потолком.

– Вадя, наверное, хотел пошутить.

– Наверное. Только, знаешь, мне было не смешно. Из-за этих полетов я его так и не рассмотрела. Увидела только силуэт.

– Это уже кое-что.

– Угу. А потом на площадку вышел сосед из шестьдесят восьмой квартиры.

– И?

– И напомнил, что время приближается к полуночи. А затем пообещал: если мы не прекратим свистопляску, он лично пригласит к нам Виталика с шестого этажа. Вадим после этого замолчал и растворился в воздухе. Гена, – я уставилась на него вопросительным взглядом, – кто такой этот Виталик?

– Некромаг.

– Некромаг?! Настоящий?

– Настоящий, – парень поставил на столик пустую чашку и потянулся. – Специализируется на зомби, призраках, навьях и прочих симпатичных ребятах. Страшный формалист и бюрократ. Без заявки с десятком подписей и печатей работать не станет. Будь он чуть проще, Вадя давно бы упокоился с миром. Так что Петр вас просто пугал. Если бы он и правда пошел к Виталику, тот послал бы его пешим маршрутом за горизонт.

– Как интересно, – протянула я. – Послушай, Гена, а на чем специализируется этот мой недовольный сосед?

– Это ты, Алисушка, выясни сама, – парень усмехнулся и поднялся на ноги. – Мне же пора идти. Спасибо за чай.

Гена подмигнул левым глазом, а потом перескочил через перила и прыгнул вниз. Я тоже встала с кресла и, перегнувшись через ограждение, увидела, как он спланировал на балкон десятого этажа.

Я усмехнулась и принялась собирать чашки. В какой-то момент показалось, что за мной кто-то наблюдает. Я повернула голову, и увидела соседа из шестьдесят восьмой квартиры. Петр стоял на своем балконе, курил сигарету и смотрел на меня.

Я улыбнулась и вежливо ему кивнула. Мужчина ответил мне кривой ухмылкой, после чего затушил сигарету о пепельницу и скрылся в комнате.

Вечером к дому подъехали скорая помощь и сверкающий мигалками полицейский УАЗ. Вопреки уверениям светловолосых русалок, говоривших, что стражи порядка обходят нашу многоэтажку стороной, товарищи полицейские навещали ее систематически. Не реже одного раза в неделю в нашем подъезде видели участкового или даже целый наряд.

Я стояла у окна, смотрела, как патрульные усаживают в машину какого-то тощего парня, и думала о том, что полиция, должно быть, игнорирует только колдунов, зато к обычным дебоширам приезжает очень даже охотно.

Парень, который сейчас отправлялся в отделение вместе со стражами порядка, был мне не знаком, однако я точно знала, с какого этажа его забрали – с девятого. В отличие от других этажей, где обычно царили тишина и порядок, на девятом жизнь кипела ключом. За три недели, что прошли с момента моего переезда в этот дом, я успела понаблюдать, как из его окон на улицу летели окурки и пластиковые стаканчики, услышать, как громко играет в тамошних квартирах музыка, и как эмоционально выясняют отношения их владельцы. Иногда такие разговоры заканчивались мордобоем, и тогда у нашего подъезда появлялись полиция и скорая.

Знакомиться с этими соседями у меня желания не было. Каждый из них выглядел и вел себя так, что его хотелось обойти стороной. В частности, на девятом этаже проживали два гостеприимных брата-алкоголика, любивших устраивать шумные домашние вечеринки, две склочные семейные пары, во всеуслышание объявившие друг другу вендетту, высокая полная девица, которую я ни разу не видела в трезвом состоянии, и темноволосая женщина средних лет, строгая и худая, как щепка.

Из всего этого общества строгая женщина казалась самой адекватной. Она всегда была аккуратно одета, при встрече с соседями вежливо здоровалась, и совершенно определенно принадлежала к компании Глафиры Григорьевны, сестер-русалок и вампира-налоговика. От нее в буквальном смысле веяло чем-то загадочным, а потому во время наших коротких встреч я не могла оторвать от соседки глаз.

Сама же соседка на меня никогда не смотрела. Судя по всему, она в принципе не любила смотреть кому-либо в лицо, ее взор всегда был направлен вниз или в сторону.

Тем не менее, поймать ее взгляд мне все же удалось, причем, не далее, как вчера вечером. Я разговаривала на улице по телефону и, поворачивая к подъезду, налетела на строгую даму, когда та выходила из-за угла. От неожиданности женщина выронила пакет, который несла в руках, и по асфальту тут же раскатились большие красные яблоки.

Я кинулась их собирать, а когда подняла голову, передо мной возникло длинное лицо с нежнейшей молочно-белой кожей и двумя огромными черными глазами. Эти глаза были так темны, что в первый момент показалось, будто на лице соседки зияют два провала, ведущих в самую бездну.

Я охнула и отшатнулась в сторону. А бездна неожиданно дрогнула – и превратилась в космос. Теперь это были два окна, через которые на меня смотрела сама Вселенная – с планетами и звездами, божественным светом и черными дырами.

По губам соседки скользнула быстрая улыбка.

На моей голове зашевелились волосы. А потом захлестнуло странное неприятное чувство, будто эта дама своими невероятными нечеловеческими глазами разглядела всю мою подноготную. Что сейчас, вглядываясь в мое лицо, она, как на ладони, видит мою душу, мое прошлое и будущее.

Яблоки снова полетели на землю. Я вскочила на ноги и, что было сил, бросилась к дому. Влетев же в квартиру, схватила карандаш и принялась рисовать.

Сердце билось, как сумасшедшее, в висках стучала кровь, пальцы ходили ходуном, а на бумажном листе штрих за штрихом возникала огромная птица с женским лицом и нечеловеческими всезнающими глазами.

Когда рисунок был закончен, карандаш выпал из ослабевших рук и укатился куда-то под стол, а я сама закрыла лицо ладонями и несколько минут сидела, пытаясь выровнять дыхание, сбившееся, будто я только что пробежала стометровку.

Когда руки перестали дрожать, я отняла их от глаз и внимательно вгляделась в только что нарисованный портрет.

Это был Гамаюн. Вещая птица, хранящая тайны мира, способная заглянуть в прошлое и предсказать будущее.

Я пошла в кухню, достала из шкафчика успокоительное, выпила сразу две таблетки. Затем взяла рисунок и отправилась на девятый этаж. Я понятия не имела, в какой квартире живет темноволосая соседка, поэтому намеривалась постучать во все, и таким образом найти нужную.

Стучать, между тем, не пришлось. Стоило выйти из лифта, как одна из дверей отворилась, и строгая женщина вышла мне навстречу сама.

Я молча подошла к ней вплотную и протянула свою картинку. Она взяла ее в руки, усмехнулась.

– Похожа, – соседка уважительно качнула головой. – Даже глаза такие, как на самом деле. Могу я взять этот рисунок себе?

– Да, – ответила я. – Возьмите, пожалуйста. И простите за яблоки.

Она кивнула и поманила меня в квартиру. Я осторожно переступила порог, готовая к чему угодно – хоть провалиться в жерло вулкана, хоть шагнуть в другое измерение.

Ничего такого, конечно, не произошло. Меня провели через обычную прихожую в гостиную и усадили на не менее обычный диван.

– Давненько я видящих не встречала, – сказала соседка, усаживаясь в кресло, и глядя куда-то в сторону. – Лет уж двадцать, наверное.

– Кто вы такая? – прямо спросила я.