Али уже собрал силенки в кулак и вытащил Марию из зала на своем горбу. Молодец Кожеголовый, а то я уже беспокоился за девушку.

Подкинув Целителю работы в виде шикарной зеленоглазой блондинки, от чего он ни капельки не расстроился, я принялся раздавать команды подлеченным Софии и Аяно. Точнее всего одну команду:

– Живо выметаемся отсюда.

Княгиня с японкой недоуменно переглянулись. Я пытаюсь расторопно объяснить:

– Мы сейчас захватили семьи Великих Домов, и кто-то неплохо пытается нас подставить. Ты сама, София, сказала, что Долгоногие не должны умереть у нас в плену. Поэтому мы их отпускаем и покидаем усадьбу. Полковоев Эльсов и Курбышевых я сейчас сам отнесу в их семейные гнезда, так надежней. Залечу и к герцогу Миронову, объяснюсь за сына.

Княгиня хлопает голубыми глазами.

– Но как же факт того, что люди Долгоногих на тебя напали?

– Бессмертный своим саботажем показал, что всё это большая подлянка. «Зомбаки» есть везде, – я бросаю подозрительный взгляд на снующих вокруг Мечей. – Просто Рудковский подставлял Долгоногих, чтобы я сцепился с ними, ну и с Кругом, если повезет. И ему повезло. Аяно, езжай к цесаревичу. После Миронова я тоже полечу к Владимиру. Буду требовать местоположения Рудковского.

Японка кивает.

– Подожди, – София берет меня за руку, крепко стискивает пальцы. – Что значит: «зомбаки» есть везде»?

Смотрю в большие глаза девушки. Она испугана, но не подает виду. Знаю, я сказал страшное. Повара, слуги, телохранители, даже друзья и близкие…Мы не знаем, откуда прилетит нож. Огромная шпионская сеть, похожая на паутину, запутала меня и заставила обвинять невиновных.

Подаюсь вперед и оглаживаю девушку по пепельным волосам. Провожу пальцами по гладкому изгибу шеи.

– Главный паук скоро умрет. Обещаю.

Со стороны пепелища донесся далекий смех сойки-пересмешницы.

Рассвет понедельника пробивается сквозь темные шторы в кабинет.

В своем поместье герцог Андрей Миронов подносит к глазам стакан, катает по кругу виски, сосредоточившись на игре света в янтарной жидкости. Желтые блики пляшут, гипнотизируя и не давая разрастись горю в сердце. Герцог пригубливает напиток, пытаясь вкусом меда и пряных трав притупить боль от потери.

Глеб мертв. Гения его крови разнесло на куски.

Разведывательные дроны всё видели. Андрей несколько раз проматывал запись. Школьник-плебей Бесонов одолел целых троих Полковоев, а затем один из боевиков школьника подорвался. Почему Бесонову нужно было уничтожать своего человека? Что за изощренная казнь? Таким образом школьник преподал Кругу садистский урок? Мол, своих даже не жалею. Но это уже какое-то сумасшествие. Либо тут еще другая игра? Замешан кто-то еще?

Что происходило дальше на поле боя, было неизвестно. Дроны отключились, видимо, нашли и сбили.

Если у кого и были до этого сомнения, теперь все понимают: гроза моджахедов Перун и школьник Бесонов – одно лицо. Синие когти, брызжущие молниями, не оставили сомнений.

Андрей сжимает до треска стакан. Винить в смерти сына некого, только себя самого. Герцог поддался тщеславию, жадности, гордыне и страху. Он повел себя недальновидно. Попытался устранить угрозу, пока строящийся Дом Бесонова подставил спину. Слишком огромно новоявленное объединение Настьевых и Бородовых, слишком страшные перспективы в себе несет. А если вспомнить кто им управляет, и нет, Андрей не столь глуп, чтобы считать Бесонова еще и гениальным управленцем, хватит с щенка того, что он сильнейший отморозок в Империи. Заправляет балом точно София-Гюрза, бывший палач Третьего отделения. Сереброволосая ведьма прошлась по стольким головам, что неудивительно. Она спелась со школьником, ибо оба охочие до власти. Эти монстры подходят друг другу, как смежные элементы мозаики. Бесонов – прямая несокрушимая сила, Гюрза – жестокое коварство.

Змеиный план Софии несложно отгадать. Ее действия говорят сами за себя. Новый Дом подомнет под себя всех, создаст экономическую и политическую угрозу членам Круга. Это уже настоящий синдикат. Корпорация Бесоновых разрастается, а величие одних всегда означает падение других. София развила схему по созданию финансово-промышленной экосистемы. Собственные финансовые институты дают бесперебойную краткосрочную ликвидность технологическим предприятиям. Банки обеспечивают платежный баланс акционерных проектов Бесовновых. Благодаря этой схеме Бесоновская продукция дешевле, чем у конкурентов. СМИ Настьевых создают Гюрзе нужный имидж и очерняют неугодных. Вдобавок, Кандагар дал ей возможность влезть в сельское хозяйство и сбыт удобрений. Гюрза превращает имперский рынок в свой личный бутик.

А последние события показали, что тандем монстров уже наступает физически. Убили Деймона Настьева, под предлогом его покушения на племянницу, и прибрали к себе его Дом.

Захват усадьбы Долгоногих нельзя было не использовать для совместного удара. Андрей решился на конфронтацию, обещав членам Круга спасти устоявшийся строй: аристократы вверху, чернь внизу. Заслуги Перуна в Афгане уже не имеют значения, когда он тот же Афган создает здесь, дома. Под воздействием момента Круг решился устранить школьника, да и император не наложил вето на решение собрания.

Только Андрей недооценил мощь этого Перуна и глупость своего сына-гения и двух других Полковоев. Втроем вышли против афганского отморозка и тем самым погубили себя. Зачем? У них было численное и огневое преимущество. Столько Домов поддалось страху, скинувшись по сотне лучших дружинников. Надо было стереть усадьбу Долгоногих вместе с Перуном в порошок, а не играть в честных поединщиков. Да и разве это честные? Трое против одного? В чем смысл?

Андрей поднимает трубку с телефона на столе и набирает род Эльсов:

– Друг Эдуард, я, как никто другой, понимаю твою утрату сына и сам переживаю ровно такое же горе, но нам нужно решить, как действовать против общего врага…

– Он вернул мне сына, Андр, – прерывает герцога старый друг.

У Андрея чаще забилось сердце.

– Слава жив?

– Да, Бесонов только что вломился в мой дом, разнес к чертям всю охрану, и бросил к моим ногам сына. Бездыханного, но живого. Половина усадьбы сгорела от его молний, Андр. Я никогда не видел столь впечатляющей силы. Пули и техники огибают этого мальчика, словно заговоренные, – пауза. – Мне звонили Курбышевы. До меня он провернул то же самое с ними.

– Что «то же самое»?

– Пошвырялся молниями в охрану, сжег в назидание поместье и вернул живым племянника.

Андрей хватается за грудь. Кажется, сейчас его стукнет инфаркт. От разрывающей изнутри надежды.

– Он заставил написать отказ от военного конфликта с ним, Андр, – без нотки печали говорит Эдуард. – Курбышевы тоже подписали мир. Мы выплатим ему по сто миллионов. Сумму он, кажется, назвал от балды. Но, знаешь, без разницы уже.

– Без вас не состоится операция, – бросает Андрей, хотя мысли его крутятся о совсем другом. Жив ли Глеб? – И Гюрза раздавит нас поодиночке.

– Андр, очнись. Перун бы уже раздавил нас, если бы хотел. Час назад он топтал ковер в моей спальне и мог десять раз меня прикончить. Мы ему даром не сдались.

– Но синдикат Гюрзы…

– Правильнее его называть Дом Бесоновых, – прерывает Эдуард. – Да, Бородова может нас раздавить в экономическом плане. Ее торговая и имиджевая стратегии очень эффективны. Но это уже конкуренция, а не военное противостояние. Рыночными методами нам никто не запрещал бороться. Время быть бизнесменами, а не боевиками.

– Я тебя понял, – вынужденно вздыхает Андрей и говорит, то, что его сейчас больше всего на свете интересует. – Ты знаешь что-нибудь насчет Глеба? Мой мальчик тоже жив?

– Твой сын мертв, – резкий голос со стороны окна, словно пуля, пронзает слабое сердце герцога.

Бордовая штора сдвигается, и с подоконника спрыгивает сам Бесонов. В черном, пыльном и грязном смокинге, видимо, еще с вечера Долгоногих. За спиной сложены огромные крылья, как у летучей мыши. На правом ухе мобильная гарнитура.