Море начинает дрожать, постепенно волны набирают оборот, солнце скрывается за облаками, и холод шелковым одеялом покрывает мое тело.

- Я не создавала тебя. И не звала.

Хоуп кивает, блуждая взглядом по небу.

- На самом деле часть меня существует. Мое лицо и мой внешний вид ты выбрала из воспоминаний. Возможно, мы когда-то встречались. Возможно, я - просто прохожий.

Он замолкает, а потом говорит так тихо, будто одними губами, но я все равно слышу:

- Я здесь, чтобы ты не чувствовала себя одиноко.

- Я люблю одиночество.

Хоуп смеется и, взглянув на меня, с серьезным видом говорит:

- Одиночество никто не любит, Лина. От одиночества ты создала меня. Твое подсознание создало.

Выражение Хоупа становится задумчивым, и он снова замолкает, погрузив пальцы рук в песок.

Ветер играет с подолом моего платья, что-то нежно шепчет на ухо, но я не могу разобрать его обещаний.

Как странно... я была на море всего раз, и мне казалось, я забыла каково это вот так чувствовать каждую песчаную крупинку на своем теле, каково это дышать морем и быть им. Но я помню.

- Я храню все твои воспоминания, твои желания и страхи, и я могу показать тебе все, что пожелаешь. Но прежде чем ты попросишь меня об этом, я хочу сказать, что прошлое всегда тянет назад, - наконец, говорит Хоуп.

- И что же ты можешь мне показать? - спрашиваю я, глядя на бушующее море. Облака практически растворились, оставив после себя персиковые разводы. Небо окрасилось в розоватый оттенок, и солнце увеличилось до небывалых размеров, утопая за горизонтом.

- Я могу в деталях напомнить вечер, когда ты и твой отец пришли домой после какого-то детского концерта. С вашим приходом дом наполнился смехом и скрипом шаров. Ничего не предвещало беды, но вы почему-то вдруг замерли, прислушиваясь. Было слишком тихо. Эта тишина до сих пор гудит у тебя в ушах.

Когда вы нашли твою маму, ты подумала, что это мыло стекает с ее подбородка или пена от коктейля. Как глупо, верно? Ты подумала, что мама спит, и не понимала, почему отец вдруг завыл, упав на колени. Ты продолжала неподвижно стоять у порога, наблюдая, как папа трясет ее за плечи и кричит на нее, плюясь и захлебываясь слезами.

Ты осознала случившиеся лишь, когда он успокоился и посмотрел на тебя. В его взгляде было что-то пугающее. Отец вытер рукой слезы и чужим, холодным голосом сказал: "Мама бросила нас".

- Заткнись, - Я не могу унять дрожь и обхватываю себя руками, но Хоуп даже не смотрит на меня. Он словно где-то в другом месте, наверное, копается в моем прошлом.

- Могу показать, как он потихоньку спивался, а ты теряла веру в любовь женщины, оставившей вас. Ты до сих пор не знаешь, почему она это сделала. На все твои вопросы отец отвечал, что она была неуравновешенной истеричкой, желающей привлечь внимание. Что, возможно, она не хотела заходить так далеко. - Хоуп усмехается. - Обидно, не так ли? Твоя мать умерла по глупости, по неосторожности. "Слишком много таблеток, слишком мало мозгов" - так однажды сказал отец.

Я, не отрываясь, смотрю на море и хочу что-то сказать, но Хоуп нетерпеливо встает и подтягивает меня за собой, а потом говорит:

- Я знаю, что ты хочешь меня попросить показать ее лицо. Ты помнишь его в малейших деталях, Лина, хотя думаешь, что забыла. Но зачем держаться за человека, который не заслуживает твоих воспоминаний?

Хоуп касается моего лица, без слов прося, чтобы я взглянула на него. Я замечаю, что его глаза переливаются из янтарного цвета в темно-фиолетовый. Это меня так удивляет, что я отшатываюсь, но он продолжает говорить:

- Ты хочешь просвета в темноте, мечтаешь найти силы строить будущее, а не сшивать потрепанное прошлое. Тогда позволь мне помочь тебе. Я буду первоклассным психологом, которому не надо ничего говорить, и который ничего не говорит тебе.

Я не замечаю, как он берет меня за руки, как мы вдруг оказываемся у обрыва, возле сожженного дерева. Я хочу что-то сказать, хочу возразить Хоупу, но он опережает меня, он знает каждую мою мысль.

- Посмотри вниз, - произносит Хоуп.

Я смотрю всего секунду, но этого хватает, чтобы впасть в панику. Хоуп хватает меня за плечи и велит успокоиться, но я не слушаю. Я знаю, чего он хочет от меня.

- Нет! - кричу. - Нет! Оставь меня!

Хоуп отпускает мои плечи. Мне кажется, он разочарован.

- Это же не по-настоящему, помнишь? Все это - твое воображение. Успокойся.

Я вытираю слезы, качая головой. Касаюсь ветки дерева, но она рассыпается под моими пальцами, обернувшись пеплом.

- Твои страхи тебя убивают, - говорит Хоуп. Он отворачивается и складывает руки перед собой.

- Я не буду прыгать.

- Ты всегда хотела побороть страх высоты, а когда возникла возможность, заметь, без последствий, ты отказываешься от нее. Как же ты хочешь встретить счастье, у которого всегда есть последствия? Ты и от него откажешься? Откажешься быть счастливой.

- Это другое.

Хоуп оборачивается, подходит ко мне и кивает головой в сторону дерева.

- Вот что бывает с душой человека, который всего боится. Страх сжигает тебя изнутри. Если ничего не боишься, весь мир по плечу. Ты веришь мне?

- Ничего бояться невозможно.

- Но и весь мир по плечу не может быть. Только нужно к этому стремиться.

Я подхожу к самому обрыву и смотрю вниз. Море бьется о скалы, оно шипит, бурлит, точно кричит не приближаться. Я дрожу, но не от холода, у меня вспотели руки и трясутся колени. Хоуп подходит ко мне сзади и разводит наши руки в стороны.

- Вдохни, - шепчет он. - Почувствуй, каково это не бояться.

Усиливается ветер, кажется, еще немного и он подхватит нас.

- Ты боишься закончить, как твоя мать. Пустой пузырек, который она оставила на тумбочке сейчас лежит у тебя под подушкой, как напоминание о ней. Зачем ты его держишь? Чтобы вспоминать ее мертвые глаза, чтобы не решиться повторить ее поступок.

Я чувствую ненависть к Хоупу за его слова, я понимаю, что это правда и от этого мне еще тяжелее его слушать.

- Пусть этот прыжок будет твоим возрождением. Мы убьем старую Лину, у которой есть прошлое, и создадим новую, у которой есть будущее.

С каждым вдохом морской воздух наполняет легкие свободой, он впитывается в кожу, в волосы, и в какой-то момент я понимаю, что больше не боюсь. Я начинаю смеяться, смеяться, словно обезумевшая. Я чувствую, что Хоуп тоже смеется, но не слышу его смеха: ветер так сильно свистит в ушах, что я думаю, что оглохла.

Я знаю, чего Хоуп от меня ждет. На секунду становится страшно, но я душу свой страх и прыгаю. Я падаю так быстро, что не успеваю как следует испугаться. Все вокруг сливается воедино, теперь я не вижу ничего конкретного - лишь размазанные краски синего, оранжевого и коричневого цветов. Еще секунда, и я погружаюсь в воду. Ощущение, будто море обнимает меня. Я выныриваю и кричу от восторга.

Я вижу Хоупа, его белоснежную улыбку. А потом я замечаю, как дерево позади него видоизменяется, растет, крепнет, как на ветках что-то распускается. Хоуп смеется, затем ударяет в ладони, и тысячи роз срываются с веток, на секунду застилают небо надо мной, а после падают прямо на меня.

Когда я открыла глаза, первое, что я увидела, был потолок. Пожелтевший от времени, по углам украшенный паутиной и покрытый незатейливыми узорами, он ясно напомнил мне, где я нахожусь.

В квартире было тихо. Сумерки окончательно поселились в комнате, и луна приняла свой ночной пост, освещая кровать и часть потолка.

Я вспомнила о своей прогулке по воображаемому берегу, где песок просачивался между пальцами, и солнце было будто бы размером с себя настоящее.

Моя первая встреча с Хоупом, с моим подсознанием, где весь мир лежал у меня на ладонях, где розы росли на деревьях, и я была способна бороться со своими страхами, обернулось для меня приключением души, свежим, жадным глотом воздуха, ключом, подходящим ко всем запертым дверям моего сознания...