Я взял в руки упругий шершавый мяч, стараясь защитить этот спортивный снаряд от несправедливых нападок.
— Это вообще-то моё!
— Гитару бери, а этой бесполезной фигне места нет, — срикошетила Грейс.
— Она такая же бесполезная, — возразил я, — как твои книжки, читая которые, ты думаешь, что получаешь килограммы ума.
Грейс аж охнула от удивления — как посмел напасть на её святыню этакий нахал! А я взял первую попавшуюся книженцию: «Как околдовать мужчину».
— Кого в мёртвом мире собираешься околдовывать?
— В этой книге много полезной психологии! — оправдалась Грейс.
Хорошо. Я кивнул и взял следующую книжку.
— «Как вырастить и воспитать ребёнка», — прочёл я. — Это занятная штука, соглашусь. Жаль только, что не указано, как этого ребёнка сделать. Сами в случае чего не разберёмся же. «Как шить одежду своими руками». — Полистал, вчитываясь плывущим взором в случайные строки, которые плясали и скакали, стараясь сбежать от фиксации восприятием. — О, какие иллюстрации. Угу, возьмите то, возьмите это… предварительно убедитесь в качестве покупаемой ткани по… таким-то критериям. Ого! А такого я не знал и покупал не одежду, а фигню. — Я одобрительно кивнул Грейс, хотя на самом деле ни одной строчки толком не смог прочесть из-за тошноты и болезненно расфокусированного взгляда. Её стыдливо-обиженное лицо внимательно наблюдало за мной из тёмных недр Сферы, а глаза, эти угольки молчаливого негодования, так и обжигали недовольством. — Полезная книжка! — воскликнул я. — С ней нас точно не обманут подделкой в модных бутиках будущего, где тканей самых разных завались. Пригодилась бы нам ещё книжка «Как жить пещерным человеком»…
— Книжки мои не трогай! — отмахнулась Грейс. — А мячик свой, так и быть, затолкаешь куда-нибудь сам…
— Ты во всём умничка, — произнёс я, захлопнув книжку, — но как доходит до дела, так становишься невыносимой эгоисткой. Неужели трудно сначала спросить меня, нужна вещь или нет? А не выкидывать вот так! Не обижайся. В остальном я просто шутил.
— Грубая была шутка! — заметила она обиженно.
— В этом виноват вирус, — среагировал я. — Он перешивает мне мозги.
— Удобно устроился, — усмехнулась она. — Теперь всё будешь оправдывать действием вируса? Смени меня. Я выбилась из сил!
Мы договорились в миг перемещения сосредоточить мысли на каком-нибудь месте, в котором хотели бы вместе оказаться. Что, если Сфера действительно провзаимодействует с нашими мыслями? Выбор пал на место закладки «капсулы времени». А вдруг сработает?..
Приготовили чистую, нормальную одежду. Оделись в последнее путешествие по-человечески, а голубую униформу ди си эй глаза б мои не видели!..
Приняли с комфортом последний в жизни душ…
Горячие струи вились спиралями по усталой коже, смывали вгрызшееся мёртвой хваткой в организм напряжение, но делали это с той же старательностью и тщётностью, с какой священник отмывает от грехов омертвелую совесть закоренелого преступника. Капли, отдающие себя и всю свою нежность без остатка, скользили по нашим болезненным телам и летели вниз, сталкиваясь, сливаясь и навеки пропадая где-то в загашниках канализации подобно тому, как человеческие жизни исчезают в неведомых круговоротах Сферы Грейс. Мы. Были. Обречены.
Но вещи уложены в Сферу. Защитные костюмы надеты. Кислородные баллоны подключены. Грейс установила на головном компьютере таймер автоматической отправки: возвращение в этот раз не предусмотрено.
Глава 14
На этот раз в процессе перемещения я чувствовал себя иначе. Теперь при пересечении хронокоридора сознание не падало в чёрный провал. Нет. Оно летело к цели подобно хищной птице, устремлённой к добыче! Сущность не падала, а гордо и решительно реяла на ветрах изменчивого времени.
Свет зажигалки исчез, и воцарилась тьма. Исчез звук, и наступила мёртвая тишина. Как будто престало существовать даже само время. Было похоже на осознанное проникновение в зыбкое пространство сна. Все чувства обострились и уплотнились вокруг крохотного наконечника — сознания. Я оказался внутри собственных ощущений как в тугом коконе, окружённом чем-то безжизненным, искусственным. Настолько плотными стали чувства, что восприятие перевернулось вверх дном. В обычной жизни ты ощущаешь плотность окружающего мира, а здесь, наоборот, ты и твои чувства это сгусток максимальной плотности среди пустоты…
Откуда-то из безмерной дали к осознанию прилетела спокойно-взрывная мысль: «Таковы мгновения смерти?..»
Где-то в бесконечности, среди чернеющей сини расцвела голубая звезда. Она мгновенно выросла, превратившись в огромный, пылающий красный шар. Затем он вздулся, словно мыло в микроволновой печи и бесследно растаял как выброшенная на берег морская пена.
Меня с сумасшедшей скоростью умчало к вспыхнувшему впереди свету…
Свет… такой яркий и ослепительный, открыл моим привыкшим к темноте глазам картину нового мира. Здесь под дневным солнцем игриво сверкала водная гладь, окованная серо-зелёным кольцом каменистых берегов. В озере, как в зеркале, застыло отражение небесной лазури с невесомыми, редкими облачками. Густо заросшие склоны у подножия гор казались такими, какими я их всегда помнил. Тонкие, но богатые листвой ветви молодых деревьев качались от оживлённых птичьих баталий. Были здесь даже чайки, которых я никогда не видел на нашем горном озере. Кидаясь в полёте вниз подобно камню, они вонзались в водную гладь и с торжеством утаскивали ввысь свою хлипкую добычу.
Озеро помельчало. Кромка каменистого берега сильно расширилась и сплошь заросла луговой травой.
— Грейс! — воскликнул я, указывая вокруг.
— Вижу, — кивнула она.
Сфера проигнорировала наши мысли о желаемом пункте перемещения. Вместо этого она прочла наши чувства?! Извлекла пункт назначения не из наших мыслей, а из чувств — из нашего с Грейс душевного единства. Так, видимо, и переместила нас на знаковый для обоих берег озера.
Мы сняли защитные костюмы. Больше они нам не понадобятся!
— Люди ничего не знают о природе вселенной, — произнесла Грейс, осуждающе покачивая головой.
— Учится ребёнок рисовать, — сказал я. — Сначала неразборчивые каракули, а потом… Ясности и цельности в рисунках становится больше.
— Сфера реагировала как живая, — прибавила Грейс. — Видимо училась вместе с нами, осваивала схему путешествий вместе с нами.
Я поднял рукав великоватой отцовской рубашки Хьюго-босс — Грейс забрала её из нашего дома, подумав, что это моя. Чёрная, как ночь, с призрачно мерцающими на ней хаотическими точками — такой торжественный мрачняк я бы не купил даже на собственные похороны.
— Грейс! — воскликнул я, глядя на наручные часы. — Часы встали!
Она полусонным взглядом присмотрелась. Натягивая кожу в уголках глаз, сфокусировала зрение.
— Заведи, — предложила она.
Я завёл механизм, но секундная стрелка не понеслась в ритмичный бег по окружности золотистых чисел циферблата. Как и мы, замерла она в ожидании чего-то. Я снял неисправные часы и выбросил в озеро. Фамильная реликвия с тихим, кротким плеском окунулась в воду. Так и исчезла где-то там, в тёмной, холодной глубине под тёплой, золотисто-голубой гладью жидкого зеркала. Последняя для нас ниточка связи с временем канула в Лету, а о времени здесь, в будущем, которому суждено стать нашим последним пристанищем, нашим настоящим, понятия иметь мы и не могли. Какой час, какой месяц, какой год?..
Ход времён для нас остановился с концами. Ловушка пространства-времени захлопнулась, проглотила полностью не только нашу жизнь, но и само её восприятие.
Мы, затерянные во времени путешественники, с тревогой переглянулись.
В разбросанных вещах нашли палатку. С трудом поставили её. А как легко это делали в прошлом, когда ещё были здоровы, полны сил и жизненной энергии! Теперь после удачного завершения этого непростого дела, мы уселись у входа, уставшие и утомлённые.
Яркое солнце в вышине, спокойная вода, зелёный берег и далёкие синие горы. Всё выглядело почти так же, как в тот счастливый день прошлого, но лишь по форме, а жуткая, скрытая за этим видимым подобием суть ужасала.
