– Настолько дорогая?

– А ты как думаешь, я полтора года копил на неё.

– И ты оставил её у русички?! – Вика даже перестала жевать.

– У Яны. – Ваня кивнул и тут же добавил: – Сергеевны.

– И не страшно тебе за такое ценное имущество?

Ваня улыбнулся в тарелку и покачал головой.

– Здо́рово, – пробормотала Вика, откусывая такой огромный кусок котлеты, что Ваня начал всерьёз опасался за её жизнь.

– Ребятки, поторопитесь, мы закрываемся через пять минут! – крикнула уборщица, вытиравшая соседние столики.

Быстро доев, Ваня подхватил их с Викой пустые тарелки и хотел отнести к стойке для грязной посуды, но уборщица жестом остановила его порыв:

– Оставьте, ребятишки, мы всё уберём.

Очередной раз поразившись тому, что в мире всё-таки существует вежливый персонал столовой, Ваня поставил тарелки, забросил на плечо рюкзак и, пробормотав искреннюю благодарность, вышел вместе с Викой в коридор.

– Я сбегаю за гитарой, встретимся в кабинете музыки, – сказал он и помчался в кабинет русского.

– Можно? – Ваня аккуратно приоткрыл дверь.

Яна сидела за столом и опять что-то проверяла. Оторвавшись от тетради, она махнула ему:

– Да, Ваня, заходи. Ты за гитарой?

Ваня кивнул.

– Забирай, она в целости и сохранности!

Яна с улыбкой кивнула на шкафы, где лежала гитара, потом склонила голову набок и потёрла висок. Ваня знал это жест.

– Устали?

Яна села ровнее:

– Да не то чтобы устала, просто голова что-то разболелась. Наверное, надо было сегодня поесть чего-нибудь ещё кроме кофе и вафель.

– Вы что, последний раз ели утром со мной?!

– Ага, – Яна кивнула с грустной улыбкой. – Я на переменах с ребятами болтала, тетради проверяла, кто-то что-то приносил исправленное, малыши стихи сдавали… В общем – куча дел, я и не заметила, как день прошёл, а сейчас столовка уже закрыта.

– А у вас тут больше нет ничего?

– Не-а. Ну разве что мел пожевать, – сказала она со смехом.

– Хорошо, что у вас не маркерная доска.

Яна хихикнула:

– Точно! С этим двадцать первым веком есть все шансы умереть с голоду.

Ваня сделал вид, что задумался.

– Наверное, можно было бы и маркеры погрызть, – протянул он. – Там вроде спирт внутри, усталость как рукой снимет.

Яна засмеялась, но тут же снова потёрла висок:

– Надо будет принести сюда что-нибудь из еды.

– Вагон круассанов с сыром?

– Ну нет! Их съедят тараканы, а я слишком люблю круассаны, чтобы делиться.

– Домовой для вас поохраняет, – мягко сказал Ваня.

– А потом опять разбалуется и свернёт проектор!

С напускным возмущением Яна ткнула пальцем в потолок. Ваня лукаво посмотрел на неё:

– Ничего. Я поправлю.

Яна опустила глаза и улыбнулась одним уголком губ. Очень мило улыбнулась.

Ваня отвел взгляд и наконец вспомнил, за чем пришёл. Снял со шкафа гитару, закинул на плечо и обернулся:

– Вы ещё долго здесь будете?

– У меня куча тетрадей на проверку. Думаю, что часа два просижу точно. А что?

– Я подумал, что было бы удобно оставить гитару здесь до следующей репетиции, если вы не против.

– А дома ты играть не будешь?

Ваня покачал головой. Яна понимающе кивнула:

– Да, точно, нельзя отвлекаться. Если я ещё буду здесь, оставляй, конечно.

– Спасибо. Тогда не прощаюсь. – Ваня улыбнулся и вышел из кабинета. У него появилась идея.

Он понёсся на первый этаж по боковой лестнице, надеясь не встретить Певцова. К счастью, не встретил ни его, ни кого-либо другого и выбежал из школы прямо как был – с гитарой и без куртки.

Через десять минут он снова постучал в дверь Яниного кабинета, пытаясь успокоить сердцебиение, но ему никто не ответил. Ваня дёрнул ручку. Дверь открылась, но Яны в кабинете не оказалось. Она явно вышла ненадолго, потому что оставила компьютер включённым, а недопроверенную тетрадь – открытой. Ваня, не веря своей удаче, отошёл от её стола и быстро покинул кабинет, тихо затворив за собой дверь.

Ещё пять минут спустя он стоял в школьном дворе и не отрываясь смотрел в окно второго этажа. Ему было видно, как Яна подошла к учительскому столу, взяла в руки бумажный пакет, заглянула в него и рассмеялась. Она вытащила из пакета круассан. Улыбнулась и откусила большой кусок, а сердце Вани превратилось в горячее варенье. Он жадно всматривался в окно:  ждал, когда же она заметит. И она заметила. Яна снова запустила руку в пакет и достала записку. Прочитала, широко улыбнулась и бросила взгляд куда-то в сторону. На дверь, догадался Ваня. Он быстрым шагом направился к кабинету музыки, а в ушах продолжал громко отбивать пульс.

В записке было написано: «От домового».

Петя с Милей шли по опустевшему первому этажу к кабинету музыки, возле которого, прислонившись спиной к стене и печатая что-то в телефоне, уже стояла Вика. Петя всё ещё был не в духе – ему совершенно не хотелось, чтобы рыжая сидела с ними. Наверняка будет отвлекать своими вечными комментариями. Вдобавок он нервничал из-за отца – боялся, что тот не вовремя позвонит и сорвёт репетицию. Или что правда вскроется. В общем, Петя с трудом справлялся с целым клубком раздражающих факторов, поэтому, когда они с Милей приблизились к двери, он спросил резче, чем хотел:

– Где Низовцев?

Вика, не отрывая взгляда от экрана, пробормотала:

– Сейчас придёт.

– Мы договаривались на четыре. Где его носит? Что за отношение? – проворчал Петя, открывая класс.

Вика цокнула языком и, убрав телефон, закатила глаза:

– Господи, Певцов, что ты ел на обед, цемент? Сказано тебе, сейчас придёт. Ванечка за гитарой пошёл.

– Надеюсь, не в магазин.

Петя открыл дверь, и Вика, качая головой, прошагала в класс первой. Раздражение Пети усилилось ещё на десять процентов. Он махнул Миле, пропуская её вперед, вошёл сам и закрыл за собой дверь.

Вика сразу направилась к учительскому столу и начала выкладывать учебники.

– Что ты делаешь? – спросила Миля.

– Собираюсь провести время с пользой. – Вика села за стол Вероники Николаевны.

Петя молча прошёл мимо парт к другой части класса, не глядя на девочек.

Кабинет музыки делился на две половины: одна выглядела как обычный класс с учительским столом, партами и доской, а вторая походила на маленькую студию звукозаписи: здесь стояли синтезатор и ударная установка, стойка с микрофоном, усилитель, микшерный пульт и прочие примочки. Стены кабинета были отделаны цветными акустическими панелями. На специальных креплениях висели скрипки, флейты, три акустические гитары, пять укулеле, трубы, тромбон, треугольники и даже виолончель. Всё это использовалось на уроках, музыкальных кружках или концертах, хотя чаще всего выступающие предпочитали приносить свои инструменты. Петя же просто переносил ударную установку, единственную на всю школу, из кабинета музыки на сцену актового зала.

В кабинете стояли шкафы с нотами и учебниками по музыкальной литературе, а с верхней полки на вошедших взирали гипсовые головы композиторов. На отдельном столике, рядом с учительским, красовалась гордость и особая ценность Вероники Николаевны – проигрыватель и коробка виниловых пластинок.

Миля пару секунд смотрела, как Вика устраивается на месте учителя, потом, видимо решив не продолжать диалога, простучала каблуками по полу и села за последнюю парту, повернувшись спиной к Вольской и лицом к Пете, который уже снимал ткань с ударной установки. Всё наладив и продолжая кипеть, он подготовил оборудование и для Вани – включил усилитель и настроил пульт.

Петя как раз собирался звонить Низовцеву и обрушить на него поток нецензурной брани, когда дверь наконец открылась и Ваня ворвался в класс с гитарным чехлом на плече. Дыхание его было быстрым, он явно бежал. Откуда это он так нёсся, интересно? И почему покраснел? Нервничает перед демонстрацией своих талантов? Но Петя для себя уже решил, что, если Ваня в состоянии сменить хотя бы три аккорда, не сбиваясь, он уже подойдёт, за неимением выбора.