— Идём, — услышал он голос рядом. И кто-то легонько потрепал его за плечо. — Вставай. Идём. Нас ждёт Ольга.

Это был Гений. Он стоял рядом и протягивал руку. Ухватившись за неё, Ян резко встал и слегка покачнулся. Гений его удержал.

* * *

— Это её кровь? — Ян услышал голос Ольги и молча кивнул. — Она жива? — Ян неопределенно пожал плечами. — Как ты мог? Ты должен был её защитить! Охранять! Ты что, забыл кто ты?! — с тихой яростью в голосе обвиняла Ольга. — Вы и её бросили!

— Мы не бросили! — опешив от такого обвинения, воскликнул Гений.

— Бросили! — припечатала Ольга, отвернулась от парней и подойдя к решётке вплотную, крикнула бргету. — Эмма жива?!

Ящер неопределенно пожал плечами.

Ольга кричала и обвиняла ребят в том, что они не защитили и не уберегли Эмму. Отпустили Сызоева. Припомнила им все грехи и оплошности. Гений молчал и только сильнее сжимал зубы и кулаки. А Ян не слышал, погрузившись в себя. Ольга не унималась.

— Тебя там не было, — тихо проговорил Гений, еле сдерживаясь.

— Да! И мне очень жаль, что меня там не было! Я бы… — продолжила кричать Ольга, утопая в собственном горе и не замечая ничего вокруг.

— Что бы ты бы? — перебил Ольгу Гений, и злость стала толчками выплескиваться из него с каждым сказанным словом, как артериальная кровь из раны. — Что бы ты сделала? Не пустила бы Эмму на арену? Так это раньше надо было делать! Ты обратила внимание на то, в каком она состоянии? Где твоя хваленая чуткость? Ты её остановила? Нет! Ты обрадовалась, что она встала. Поверила её словам. И решила, что всё снова будет как прежде. А уже никогда не будет, Ольга! Где ты была, когда она вспарывала себе живот? Ты была здесь! Ты тоже её не остановила!

Ольга быстро сделала несколько шагов к Гению и со всей силой ударила по щеке. Его голова мотнулась вправо, и злые огоньки в глазах разгорелись ещё ярче.

— Тебя. Там. Не было. — Жёстко сказал Гений и ушёл в умывальню.

Злость не стихала. Гений одним рывком сорвал с себя испачканную футболку и бросил её в угол. Потом засунул голову под холодную воду, льющуюся тонкой струйкой из стены. Но вода лилась настолько тихо, что это только раздражало. Гений выпрямился и сильно ударил кулаком в стену. Резкая боль помогла немного прийти в себя, и он стал яростно отмывать с рук засохшую кровь.

Они всегда были вместе. Неделимым целым. «Мы мушкетёры, — смеялась Эмма и добавляла. — Мои мушкетёры». Гений даже представить не мог, что это может когда-нибудь закончиться.

Он продолжал ожесточенно тереть руки.

— Как ты могла, Эмма, — прошептал он. — Как ты могла? Ты всех нас бросила.

Наконец-то отмыв кровь, Гений прислонился голой спиной к стене и впервые почувствовал, насколько она холодная.

Он не мог злиться на себя. И он злился на Эмму.

* * *

Утро облегчения не принесло. Все трое не разговаривали и даже не подходили друг к другу. Молча позавтракали и разошлись по углам. Вчерашние эмоции всё ещё кружились внутри Гения водоворотом, в который затягивало все его чувства. Внезапно ему показалось, что злость вырвалась наружу и начинает виться вокруг него, залезает в карман и перебирает игральные кости. Гений достал кубики и подкинул их. Поймал не глядя, и снова засунул в карман. Смотреть, что выпало, не хотелось.

Когда пришёл ящер, все трое встали, но он кивнул только парням. Ольга попыталась что-то сказать, но ндраг твёрдо отодвинул её и выпустил ребят из грота.

Ян и Гений ушли, ни разу не оглянувшись на Ольгу.

* * *

Гений молчал и просто передвигал ноги. Он боялся взорваться от любого пустяка, поэтому просто считал шаги и не смотрел по сторонам. Ему очень не хватало Сызоева, настолько, что он готов был на стену лезть от нестерпимой боли в душе. Лучший друг, вечный ориентир и якорь, за который держался Гений. Только сейчас он понял, что присутствие в его жизни уверенного в себе и своей мечте пилота, помогали ему не замкнуться в собственной тьме. Не пережёвывать раз за разом мысли о погибшей сестре и о том, что он появился на свет взамен. Но не дотягивает. В глазах родителей он всегда не дотягивал до идеала. Проклятые ящерицы! Они лишили его опоры и теперь всё равно. Злость Гения была настолько плотной, что ндраг постоянно оглядывался, словно проверяя, здесь ли ещё его подопечные.

Дойдя до арены, Гений сразу шагнул вперёд. Он не стал оглядываться на Яна, уверенный, что тот пойдёт следом за ним. Злость уже плескалась на уровне горла. Ему хотелось выплеснуть её. Вырвать из себя. Дать ей волю, и будь что будет. Испытанная уже однажды ярость вернулась к нему, как к старому другу.

— Безумие похлопало меня по плечу и уселось в первый ряд партера, — прошептал Гений любимую книжную фразу, чувствуя, как его накрывает по самую макушку.

Ему было всё равно. Он больше не думал. Медленно, очень медленно на смену злости приходила ярость. Гений каждой клеточкой тела ощущал, как новое для него чувство поднимается в нём. Как накрывает по самую макушку. Как придаёт силы. Чувствовал, то длинный нож уже не просто инструмент, а продолжение тела. И ндраг, которому выпало быть его противником не так легко уклоняется от ударов. А казалось, просто выпусти свою злость, дай ярости завладеть всем телом и будет неважно, кто перед тобой. Потому что всё рухнуло ещё вчера. Потому что больше не будет, как прежде. Потому что уже всё пошло прахом и не нужен тонкий и ироничный Гений. Так зачем тогда скрывать злость. Пусть кипит и выплёскивается наружу, смешиваясь с ветром, который снова возник из ниоткуда и дует в лицо, то ли остужая, то ли зля ещё больше.

Он танцевал воинственный танец мести. Не замечая полученных ран. Не чувствуя боли от ударов. Не обращая внимание, как капает кровь на песок, смешиваясь под ногами с кровью противника.

«У них такая же красная кровь, как у меня, — краем сознания заметил Гений. — Не голубая, не белая, не жёлтая. Красная. Как у меня». Мысль зацепилась и стала наполнять его сознание. «Такая же красная… Как у меня… Красная… Как у меня». Он остановился и замер. Ящер, с которым он дрался, воспользовался паузой. Уронил свою плеть и зажал рану на лапе. Сквозь пальцы просачивалась кровь. «Это сделал я?» — хотел спросить Гений, но горло пересохло и вырвался только хрип. Тогда Гений ткнул в ящера рукой, забыв про зажатый в кулаке нож. Ящер дёрнулся, но не сдвинулся с места, и острый клинок нанёс ещё один порез на коже ндрага. Гений вздрогнул и закрыл глаза. «Это всё бессмысленно, — обречённо подумал он. — Вся моя злость, желание убить и умереть, все эти драки и дрессировка, всё это бессмысленно. Потому что я не понимаю главного. Я не вижу и не понимаю, что происходит на самом деле. Бессмысленно. Как бессмысленно самое тяжёлое наказание. Если я сам не готов простить себя. А готов ли я?»

Гений как собака затряс головой. И почувствовал — что-то изменилось. Вокруг. Звуки стали глуше. Он открыл глаза и огляделся.

Большой светлый купол возник над ним. Звуки продолжали пропадать, словно кто-то невидимый выкручивал настройку громкости до минимума. Вслед за звуками стали уходить, покрываясь рябью, картинки. Он ещё мог разглядеть сквозь завесь купола раненного ндрага. Яна, который смотрел на него во все глаза. Видел, как к куполу приближается ящер со стеком, но не дойдя нескольких шагов, взмахивает им, и всё исчезает.

Арена. Звуки. Запахи. Ящеры. Люди. Купол схлопнулся, как мыльный пузырь летним вечером. И исчез. Только в пульсирующем сознании Гения, растянутом на миллиард миллиардов километров, прозвучали строчки из любимой книги: «Здесь я стою. Здесь и останусь».

И Гения не стало. Только морской ветер, что прилетал к нему ещё на побережье, крутился где-то рядом. Гений чувствовал его дуновение и мягкие прикосновения везде одновременно. «Ты хотел попробовать осознать, как это — жить и умирать в каждом вздохе. Быть везде каждую секунду. У тебя есть шанс. Мы начнём с концентрации».