— Хорошо, — согласился Азим.
Сорбон расслабился и опустил взгляд на бумагу, в которой он, не спрашивая, записал имя Азима, а рядом с его именем он хотел было дописать что-то, но замешкался. Глашатай-писарь взглянул на юношу с любопытным взглядом.
— Молодой господин здесь в качестве гостя… или свата? — выждав паузу и окинув взором родителей Азима, спросил Сорбон.
— Свата, — не задумываясь ответил Азим.
Губы Сорбона потянулись в понимающей улыбке, и он записал ответ юноши рядом с его именем.
— А вы, я полагаю, его отец и мать? — обратился к ним Сорбон. — Ваши имена, будьте добры.
— Аъзам ибн Саид.
— Зарина бинти Рауф, — ответила она вслед за мужем.
— Господин Аъзам, светлейший султан заждался и вас, — Сорбон озабоченно взглянул на Аъзама, однако в его голосе звучало облегчение.
— Я хотел прийти вместе с сыном, — прояснил Аъзам.
— Понимаю, — негромко сказал Сорбон. — Я запишу вас, как и вашего сына, сватом?
— Полагаю, что так, — пожал плечами Аъзам.
— Желаю вам удачи, — Сорбон кивнул и отошёл в сторону.
Азим с родителями вошли в небольшую прихожую с изящной растительной резьбой на красно-коричневых стенах с выступами для свечей или ламп. Слева, посередине стены была закрытая дверь в коридор. В девяти газах напротив входной двери был проход в другое помещение. Там, у арки, стоял молодой слуга, на вид не старше Азима, который поприветствовал гостей с рукой у сердца, когда они прошли мимо него.
Это второе помещение было в два раза длиннее прихожей. Однако две трети её площади была ограждена прилавком, за которым стояли три слуги — одна из них была молодая луноликая девушка, очень похожая на того юношу в проходе.
— Это гардеробная для слуг и гостей, — сказал Аъзам в ответ на вопросительный взгляд сына, рассматривающего здесь каждый уголок. — Нам нужно сменить обувь, — добавил он.
Слуги и гости султана должны обязательно менять обувь, в которой пришли из улицы, на специальные мягкие сандалии. Так, в обмен на их галоши Азиму, Аъзаму и Зарине выдали по паре серых сандаль с резиновой подошвой и по одной серебряной монете с номерами. Им также дали по коврику, и по иронии Азиму достался синий, скрученный в трубочку, коврик под цвет его кафтана. Аъзаму дали светло-зелёный, а Зарине пурпурно-розовый.
У входов и выходов в каждом помещении или аванзалов стояли слуги, указывающие гостям направление. Следующее помещение, в которую вошли Азим с родителями была в два раза больше гардеробной и прихожей, вместе взятых. Посередине стены, напротив резной двери гардеробной стояла двустворчатая дверь с симметричной резьбой. Обе створки дверей были закрыты, а слуга, стоявший перед ней, указал гостям на арочный проём справа от них. Другой слуга у проёма указал на каменную лестницу вдоль стены, ведущую наверх. На широких подступеньках вырезаны цветы и все они были разные.
— Зачем нам дали эти коврики? — спросил Азим, держа свой коврик подмышкой и не отрывая взгляд от разукрашенных узоров на стенах.
— На них мы будем сидеть за дастарханом, — ответила Зарина, поднимаясь вровень с сыном по лестнице.
Они поднялись на третий этаж и на лестничной площадке в семи газах от них слуга, стоявший у закрытой двери, указал на другую слева от себя и справа от гостей. Через несколько шагов они вошли в указанное им помещение, которое в свою очередь вело в другое. Ровно посередине этого помещения, длиной и шириной в восемнадцать газов, стоял слуга с седой, короткой и кудрявой бородой. С приветственной улыбкой он указал на резную дверь с золотой окантовкой.
С рукой у сердца они молча кивнули в ответ пожилому слуге и прошли к этой двери. За ней Азима охватил благоговейный трепет. Они оказались в огромном зале, длиной в девяносто и шириной больше ста газов.
Азим ещё больше занервничал и замер у двери. Видя всех этих людей, присутствовавших в этом огромном зале, он снова усомнился в своём решении прийти сюда. Как и на том поле, эти люди выглядели уверенно и были одеты куда красивее и богаче него. Даже многие взгляды были надменными и презрительными. Они видели в Азиме простолюдина, хоть и среди них было немало таких.
— Вы сваты или гости? — осведомился подошедший к ним слуга. Его лицо было обрамлено ухоженной бородой, а на лбу пробивались возрастные морщинки.
— Сваты, — неуверенно и тихо ответил Азим с растерянным видом.
— Вам туда, господин, — слуга указал им на свободное место для сватов.
— Не волнуйся, Азим. Большинство из них дармоеды, и пришли они сюда не свататься, — тихо проговорил Аъзам, ведя сына вперёд.
Пол в тронном зале устлан деревянной мозаикой с янтарными и полудрагоценными вставками в геометрическом узоре. Стены, высотой в девять газов, обшиты деревянными панелями с объёмной резьбой и завораживающей чеканкой. Одни узоры в высоких стеновых арках были раскрашены, другие нет. В неглубоких нишах с зеркалами стояли лампы. В промежутках между арками на стенах кроме ниш также были и выступы, где-то один, где-то два, а где-то и три выступа, на которых горели свечи и лампы, достаточно хорошо освещая этот большой зал. К тому же, свечи придавали помещению лёгкий аромат персика.
Кессонный потолок с двойными и тройными нишами был украшен голубой арабеской в стиле светлой звёздной ночи. Однако большую часть потолочного пространства занимал гигантский тройной купол, вся красота которого виднелась снаружи. Азим шёл, разинув рот, и никак не мог опустить от купола потрясённый взгляд. Хотя это успокоило его нервы и отбросило то подкравшееся сомнение. Тем не менее этот купол внушал юноше так же и страх: а что, если все эти драгоценные камни с острыми гранями из верхнего уровня купола упадут? Ведь снизу они ничем не подкреплены.
Азим опустил наконец взгляд и окинул взором всех этих людей. На мгновение он представил их с криками и воплями, разбегающимися по залу в крови и с разбитыми головами, из которых торчали рубины и изумруды. Он покачал головой и оттряхнул эту дурную мысль, удивляясь, как вообще такая мысль могла взбрести ему в голову.
Диаметр золотого уровня купола занимал восемь двенадцатых длины зала, а изнутри купол выглядел так же, как и снаружи. Однако изнутри было видно, как края дуги золотого уровня сгибаются внутрь, а на них стоит серебряный уровень с меньшим диаметром (половина длины зала) с такими же загнутыми внутрь краями. На них в свою очередь стоял третий разноцветный уровень из драгоценных камней. По краям двух первых уровней можно было заметить их толщину (которая составляла полторы пяди) и судить о прочности этого купола. Вот только Азиму было любопытно знать, как вообще построен этот купол и как скреплены все эти камни? Юноша снова поднял глаза и восхищался этим невероятным зрелищем.
Они пришли на указанное им место, и Аъзам кивком указал сыну, где стелить коврик. Азим постелил свой коврик с растительным узором в локте от коврика отца и сел лицом к трону, то есть лицом на восток, как все остальные.
Гостей и сватов в тронном зале собралось гораздо больше, чем в прошлый раз, заметила Зарина. Их было не меньше пятидесяти. Для них в два ряда по четыре постелили длинные светло-бежевые шёлковые скатерти, шириной в три локтя и с едва заметными узорами. Люди сидели за скатертью только с одной стороны. Всевозможные хлебные изделия, фрукты, сухофрукты, фисташки, разные орешки, миндаль и глазурованный миндаль были расставлены по скатертям на белой фарфоровой посуде с золотой окантовкой или каймой. В медных высоких кувшинах было вино. В хрустальных кувшинах были напитки, а в фарфоровых чайниках, разумеется, чай. У чайников дном вверх были сложены пиалы (по три). Вокруг хрустальных кувшинов стояли хрустальные стаканы, а у кувшинов с вином были маленькие медные кубки, из которых можно сделать, разве что, один глоток.
Слуги продолжали приносить разные яства и угощения и всё было почти готово к вечерней трапезе, не хватало одного — самого султана. Многие гости сидели и ждали его прихода. А те, кто знал друг друга, тихо переговаривали между собой.
