Услышав это, юноша догнал дядю. После рассказов отца о львах, Азим и не пытался скрыть испуг в своих глазах. Он не хотел, выйти к клетке со львами людоедами, и уж тем более оказаться в ней. От этой мысли Азим с лёгкой дрожью прижал голову к плечам и приблизился к дяде на шаг. Тот ухмыльнулся и пошёл дальше.

— Колонны с тройной лозой указывают правильный путь, — подсказал дядя.

У продольных колонн лабиринта росли стволы винограда. Их ветки лежали на абаках колонн, а лозы на перголах. Весной и летом пышные зелёные листья укрывают придворных слуг в тени. Однако листья пока не распустились, и сквозь большие ячейки пергол и прорех между лозами можно видеть, как на небе парят длинные, тонкие белые облака.

Адхам четыре раза свернул за ориентировочные колонны, а в пятый раз свернул направо и вышел в проход без колонн.

— Вы идёте к львам? — удивился Азим.

В это время ему послышался негромкий мужской голос, и его дядя остерегающе кивнул в сторону, откуда доносился этот самый голос. Азим посмотрел налево и… увидел её.

Петляющие изгороди внутри лабиринта снижались по мере приближения ко дворцу. Азим заметил голову и плечи султанзаде в трёх колоннах или через три изгороди от себя. Зилола медленно шла ко дворцу, а рядом с ней шел человек на пол головы выше неё. На нём было белое просторное одеяние с глубоко надвинутым капюшоном и клинописью по краям. Он что-то объяснял султанзаде, а та внимательно слушала.

— …Эпоха человека началась после Великого конфликта…

— Идём, негромко позвал Адхам. — Нам нужно перейти в боковой проход. Таковы правила, когда по лабиринту идёт султанзаде.

Однако Азим слышал лишь биение своего сердца, что сильно застучало у него в груди. Им снова овладело то странное чувство в животе, которое он ощутил, впервые увидев Зилолу на проспекте Хоруна. От радости, что ему снова удалось её увидеть, Азим замер с блаженным видом, словно резная колонна, и не отрывал от неё глаз.

Султанзаде была в тёплом чёрном бархатном платье с серебряным отливом и красными каплевидными рубинами. Поверх платья был короткий тёмно-фиолетовый стёганый халат с рукавами до локтей и прошитый чёрной бархатной тесьмой с золотистым кантом. В молочно-золотую чалму с открытым затылком был вплетён красный шнурок с висящими каплевидными сапфирами. Хвост чалмы был свободно повязан вокруг её нежной шеи. С макушки за спину ниспадал водопад тёмно-каштановых волос, а широкие пряди обрамляли её лицо. Зилола коротко кивала своему спутнику и последовала за ним налево.

Азим с трепетом желал, чтобы она повернулась, и он мог вновь восхититься её невероятно красивым лицом.

— Идём, — повторил Адхам, с подозрением глядя на племянника.

В этом лабиринте не осталось ни одного, кто бы не услышал его голос. Зилола с интересом повернула голову в их сторону, но Азим то ли от стыда, то ли от испуга, скрылся в боковом проходе раньше, чем она могла узнать его.

— Ты сам не свой, — с намёком произнёс Адхам.

Азим же предпочёл промолчать в ответ, а не говорить, что беспамятно влюбился в султанзаде Зилолу. Пока ещё рано об этом говорить. Сперва, нужно найти решение этой странной любви.

Стены живой изгороди в боковом проходе высотой были в два газа. Дальше следуя за дядей по немощёной дорожке, он то и дело, вставал на цыпочки, чтобы увидеть её хоть краем глаза. Однако стены шириной в полтора локтя не позволяли ему этого. Снова опускавшись на пятки, Азим высматривал следующий проём, по которому они вернутся в лабиринт.

В семи газах справа от них был проём во второй ряд бокового прохода. Адхам ускорил к нему шаг. К счастью для Азима, дядя прошёл мимо проёма, иначе они бы пошли в совсем другую сторону.

Через пять газов был ещё один проём в лабиринт, но, к изумлению Азима, его дядя прошёл мимо него тоже.

— А кто этот человек со странной письменностью на одежде? — осведомился Азим, заглянув в проём.

Никого не было.

Адхам шёл в двух шагах впереди. На его лице прорезалась улыбка. В голосе своего племянника он уловил ноту ревности.

— Это представитель Хранителей знаний, — негромко и с осторожностью ответил Адхам. — Они учат султан-заде36 знаниям далёких предков.

— Я ни разу не видел их в учебных заведениях города, даже в библиотеке, — юноша с подозрением заглянул в очередной проём.

— Знания, которым они обучают, запрещены для простого народа.

— Почему? — недоумевал Азим.

— Не знаю, — пожал плечами Адхам. — Никто не знает, кроме самих султан-заде, — тихо продолжал он. — Во дворце султана их двое, но я ни разу не видел их лица. Я сомневаюсь в том, что они вообще из Ахоруна.

— Тогда откуда они? — озадачился Азим.

Адхам повернулся и с остерегающим видом посмотрел на племянника.

— Придворным запрещено разговаривать с ними и запрещено говорить о них, — он подвёл палец к губам.

Адхам развернулся и пошёл дальше. Через несколько шагов был очередной проход в лабиринт, но он, склонив голову, прошёл мимо. Азим же задержался. Он притаился у края стены, чтобы тоже заглянуть внутрь. Он широко улыбнулся, увидев султанзаде и её учителя. Они шли от него и приближались к дальнему повороту лабиринта. Странный учитель первым повернул направо и скрылся за углом.

— …С тех пор больше не было никаких войн, — рассказывал он.

Вдруг Зилола остановилась у самого края изгороди, который был на пядь выше её плеча. Словно почувствовав, что за ней следят, она бросила взгляд на боковой проход. Поняв, что его раскрыли, Азим шагнул в середину проёма. Он посмотрел прямо в глаза султанзаде, широко улыбнулся. Когда Зилола робко улыбнулась в ответ, юноша склонил голову и подвёл правую руку к сердцу. Исподлобья он поднял на неё влюблённый взгляд и снова улыбнулся. То странное чувство в животе овладело всем его телом, заставив рот глупо приоткрыться.

Зилола узнала юношу. Она сдержанно улыбнулась и коротко кивнула в ответ на его поклон и пошла за учителем.

— Ты будешь участвовать в Бузкаши в этом году, Азим?

Вопрос дяди спустил замечтавшегося юношу с небес. Адхам стоял у прохода в другой ряд. Он смотрел на племянника с улыбкой, догадавшись в чем дело.

— Нет, — насупившись, ответил Азим и подошёл к дяде.

— Почему? — поинтересовался Адхам.

— Это жестокая игра, — ответил Азим.

— Но ведь эта наша традиция, — возразил Адхам. Вместе они вошли в ряд между лабиринтами и снова пошли в сторону дворца. — Вся молодёжь от восемнадцати до двадцати пяти принимает в нём участие. В прошлый раз ты не мог участвовать, потому что тебе не было полных восемнадцать лет. Но в этот раз тебе почти девятнадцать. Прими участие… Это любимое состязание султана, — добавил он с намёком.

— Не знаю, дядя, — задумчиво протянул Азим. — Мне как-то не по нраву гонятся за козлами и изнурять их.

Замедлив свой шаг, Адхам вздохнул с ноткой досады.

— Твой отец трижды участвовал в Бузкаши. Я тоже хотел участвовать, но мой вес не позволял мне ездить верхом. Ах… да и сейчас лошадям нелегко приходится. Твой отец отдал мне однажды выигранные золотые рога. Хм… В Бузкаши юноши вроде тебя проявляют свою силу и ловкость…

— На пару с жестокостью и безжалостностью, — добавил Азим.

— «Этот парень непреклонен», — Адхам, сжав губы, коротко помотал головой.

Адхам с Аъзамом грезили о золотых рогах, с тех пор как впервые участвовали в Бузкаши в качестве зрителей. Больше всего его хотел получить старший брат, то есть Адхам. Однако в силу своего крупного телосложения его мечте не суждено было сбыться.

«Под тобой прогнётся лошадь», «Ты лучше оседлай корову», «Ты, что, пришёл сожрать игровых козлов?» — Адхам с обидой вспомнил, как над ним насмехались, когда он единственный раз в своей жизни решил участвовать в Бузкаши.

Аъзаму тогда было пятнадцать лет и всё, чем он мог помочь брату, были его утешения. Достигнув допустимого возраста, Аъзам трижды к ряду принял участие в этом состязании. Он старался не для себя, а ради брата. Аъзам выиграл золотые рога, загнав больше всех козлов, и отдал приз брату. Адхам отказывался брать не заслуженную им награду, но Аъзам настаивал.