— «Ну же, руку к сердцу, а голову вниз», — так говорил её жест.

Азим приподнял голову и позволил себе широко улыбнуться ей в ответ. Ему бы видеть, как глупо он выглядит сейчас со стороны. Сердце хотело выпрыгнуть из груди, а в животе… Что это за чувство у него в животе?

Не дождавшись поклона, наездница коротко ухмыльнулась и отвела взгляд. Несомненно, в её взгляде зажглась искра интереса к этому смазливому юноше с чёрными кудрями под тюбетейкой. Этот юноша осмелился не поклонится ей. Она не гневалась, нет. Её это позабавило. Она тронула коня и поехала дальше, унося с собой сердце Азима.

За конём поодаль шли ещё два стражника в таких же зелёных халатах с золотыми виноградами на плечах. Единственным отличием был цвет их поясов — у них они были светло-зелёными с золотым шнурком. Один из них с суровым видом подошёл к Азиму.

— Молодой человек, разве тебя не учили проявлять уважение к султан-заде?! — порицательно спросил он. — Почему ты не склонил голову перед дочерью султана?

Строгий взгляд стражника требовал ответа, но Азим не отрывал глаз со спины отдаляющейся наездницы. Ах, как он хотел сейчас оказаться на месте этого коня.

Юноша витал в облаках и не услышал ничего из сказанного в его адрес. Вдруг, неожиданная боль низвергла его обратно на землю. Он увидел перед собой квадратное недовольное лицо. Неглубоко посаженные карие глаза сердито уставились на него. Этот стражник сильно ткнул его пальцем в грудь.

— Я обращаюсь к тебе! — рявкнул он. — Или ты считаешь, что светлая госпожа Зилола не достойна твоего поклона?!

— А-м… Я… а-а… растерялся.

Широкая челюсть, густая и коротко подстриженная чёрная борода, и сверлящий взгляд заставили слова застрять в горле Азима.

Юноша краем глаз снова посмотрел вслед наезднице, поразившей его дар речи и самообладание. Её конь прошёл мимо ларька со злаками и приблизился к изгибу улицы — ещё десять газов, и она скроется за безлиственной кроной яблони. У шатра с украшениями она вдруг оглянулась на него. Да, интерес в её глазах определённо был. В её любопытном взгляде Азим издалека поймал крупицы взаимной симпатии. Красавица мило улыбнулась ему и, прежде чем отвернуться, что-то сказала другому стражнику со светло-зелёным поясом. Тот подчинился своей госпоже и пошёл назад. Сама госпожа доехала до северо-восточного переулка и въехала в него вслед за четырьмя стражниками.

Её улыбки было достаточно, чтобы уверенность вернулось к Азиму.

— Такого больше не повторится, — обещал он, приложив руку к сердцу и склонив голову.

Стражник хотел было сказать что-то порицательное, но его соратник по велению госпожи вернулся и, остановившись в нескольких шагах от них, позвал его рукой. Негодовавший стражник посмотрел на соратника и снова на наглого юношу. Вздохнув, он укоризненно покачал головой и оставил Азима.

— Что за нынче молодёжь пошла, — проворчал он, подойдя к соратнику.

Вместе они пошли догонять свиту. Азим же с вожделением смотрел им в след. Дорога к переулку, к которой они спешили, слегка шла в гору и заставила Азима невольно поднять глаза. Вдалеке виднелись белые, блестящие сторожевые башни дворца. Опустив взгляд, Азим размечтался. Напрочь позабыв о том, что ему нужно переговорить и с остальными торговцами на этом проспекте, он повернулся и пошёл за своей кобылой.

Ах, Зилола, на месте сердца моего теперь пустота,

И кругом идёт голова, ах, когда же я снова увижу тебя?

Прав был Комил:

— «Странное это чувство — любовь»…

«Мы живём в такие времена, что хорошие люди стесняются своих благих поступков, умные — своих знаний, плохие же люди хвастаются своими проступками, а глупцы — невежеством. Большим недостатком этого времени является то, что оно не закончится, пока не начнётся новый конфликт».

Ардвисура

Холодная ночь накрыла город чёрной пеленой облаков, скрывших всё небо над головой. В воцарившейся темноте, казалось, что и звёзды пошли спать, как и жители Расулабада после утомительного дня. Хотя в последнем Расим сомневался. За тонкими перьями облаков полнеющая луна слабо светила далеко на юго-востоке, опустившись чуть ли не до самого горизонта. Справа под луной, на расстоянии двух полных ногтей друг от друга, мерцали две светло-голубые звёзды. Левая звезда тянулась к правой своим одиноким нижним хвостом, а правая звезда протягивала к ней руку. В Расулабаде эти звезды называют «царапающими», но даже старейшие мудрецы не знают или не помнят почему их так называют. Само это явление называют «Ситорамон», а эти самые мудрецы называют её «Сетзорахмон» — видите ли, так оно называлось на языке далёких предков, но котором ни один из них не сможет связать и предложение.

Какие мудрецы!

Это явление происходит каждые двадцать два года. Под серпом новой луны появляются две звезды и остаются под луной двадцать два дня. В безоблачную ночь они светят ярче всех звёзд на небе, даже ярче полной луны. Все эти дни Зебистан охватывает одноимённый праздник. Люди спят днём, а ночью торжествуют, пока их держат ноги. Особенно давним обычаем являются свадьбы. Молодые играли свадьбу, чтобы к следующему Ситорамону и их дети могли вступить в брак. Считается, что это принесет удачу всему их роду, молодым и долголетие старшему поколению.

Особенно пышный праздник устраивают в Шомабаде — в городе, построенном в ночи. Туда стекаются все знатные богачи Зебистана, а ведьмы там желанные гости. Те устраивают грандиозные представления, самыми зрелищными из которых были состязания ведьм. Они настолько пришлись по душе, что в восьмом веке Эпохи человека падишах Умар, сын Расула Третьего, сделал состязания обязательной частью празднования и перенёс их во все города Зебистана из-за незавершённого строительства Шомабада. В состязаниях участвовали не только ведьмы, но и колдуны, хотя их навыки увядали от одного праздника к другому. Простым людям и знати было скучно на них смотреть.

Ученикам тоже перепадал шанс проявить себя. Двадцать два года назад на таком состязании Расим, будучи тогда ещё сопливым юнцом, чьи тщеславные амбиции только-только проявляли ростки, был осрамлён перед всеми, как зрителями, так и участниками, юной ведьмой, на пару лет старше него. Они оба были учениками Нигоры, одной из самых могущественных ведьм. При этом, Расим учился у неё три года, а его оппонентка всего год. На поединке умений эта юная ведьма проявила себя лучше. Простым заклинанием и со слабым импульсом она превратила его одежду в дранные лохмотья, подняла Расима в воздух (на пару пядей от земли, если быть точным) и уронила его на голую задницу. Все чуть ли не задохнулись со смеху, угорая над ним. Только тогда Расим понял, что это не первое участие Санам в этом состязании и, что внешний вид ведьмы далеко не соответствует её возрасту. Это действительно был её первый год обучения у Нигоры, раньше она занималась у ведьмы ниже рангом.

— «И где сейчас эта Санам?» — с презрением вспомнил Расим, бросив последний взгляд на луну с двумя звёздами под ней. — «Может, отправилась на очередное состязание в Шомабад? Или её бросили в клетку с белыми львами султана Бузурга, как и многих других пойманных ведьм в Ангуране? Вот была бы потеха».

Впрочем, с тех пор его силы и навыки возросли в разы, и он бы показал этой рыжей ведьме грандиозное представление. Однако Расим находил мщение пустым делом. При этом, как бы странно не звучало, одной из его целей была месть, но не ведьмам. Он давно превзошёл их… По крайней мере, так он считал сам.

Раздался хлопок, и Расим посмотрел направо. Над аллеей Расула Первого зажглись неяркие искры и быстро погасли, вызвав у Расима насмешку. Эта вспышка была трюком местных колдунов — жалких бездарей, по его мнению. Они мнили себя мастерами огня, а на деле не могли обойтись без огнива и разукрашенного пороха. Другое дело — колдуны времен, предшествующих изгнанию Хранителей знаний. В хрониках Расулабада Расим прочёл одну историю о праздновании Ситорамона в столице, имевшей место около семи веков назад. Расим посчитал её забавной для себя. На третий день Ситорамона у падишаха Паймона родился первенец. Он устроил такой праздник, что ни одному из Расулов и не снилось. Знатные колдуны и ведьмы радовали глаз своими навыками, да так, что дотла сожгли семь вековых деревьев на аллее Расула Первого. Падишах Паймон возлагал большие надежды на своего первенца, однако несчастный ребёнок прожил короткую жизнь, половину которой был болен неизвестной болезнью, истощившей его до костей. Теперь люди говорят, что падишах Нодир болен чем-то похожим. Шестнадцать лет врачи и лекари бессильны перед этой хворью, и зебистанцам остаётся лишь надеяться, что Всевышний смилостивится над их падишахом.