Меню этой чайханы было вырезано на каждом столе мелкими буквами. Комил посмотрел на список и, не прочитав и слова, снова поднял взгляд на хозяйку.
— Принесите нам, пожалуйста, чай с пушистыми персиками, несколько ягод кислой вишни и красного абрикоса на отдельной тарелочке с нишалло, — ласковым голосом попросил он.
— А этому невежде чаю с перцем, может? — желчно предложила Дилрабо, кивнув на Азима.
Комил хмыкнул, с усмешкой посмотрев на юношу, и снова посмотрел на хозяйку с невинным выражением лица.
— Хорошо, — широко улыбнулась Дилрабо. На её лице снова расцвело пышное радушие, словно ничего и не было. — Я пришлю к вам Махину.
Хозяйка чайханы повернулась и ушла в сторону восточной закрытой террасы, где была кухня. От её последних слов глаза Комила загорелись, будто он целый день ожидал их услышать. Азиму же показалось, что не только он, но и все посетители чайханы вздохнули с облегчением после этого напряжённого момента.
— Обсуждать апи-Дилрабо и её семью запрещено в этой чайхане и во всём селе, — понизив голос, сообщил Комил.
— Почему? — недоумевал Азим.
— Я расскажу тебе… — Комил с украдкой оглянулся, — позже, — шёпотом договорил он.
Азим согласно пожал плечами с безразличием на лице. Он не считал себя виновным в незнании местных причуд. Вряд ли их правила известны ещё кому-то, кроме них самих и завсегдатаев.
— Да ты должен быть благодарен, что она не взъярилась на тебя, — тихо возмутился Комил.
Сам он нетерпеливо ожидал, когда же появится Махина, чем вызвал подозрение Азима.
Вот она. Наконец, появилась. Стройная и высокая с нежными губками. Талия не имела глубоких овальных изгибов и всё равно манила голодные глаза Комила. Она несла деревянный поднос в руках с двумя чайниками, пиалами, сложенными в друг друга, и четыре миски с фруктовым салатом.
— Что с тобой? — поинтересовался Азим. — Ты весь засиял.
Однако Комил думал о своём.
Тяжело, наверное. Комил хотел было встать с желанием помочь девушке с длинными тёмно-каштановыми волосами, но она свернула в десяти газах от их столика и прошла к столу справа от двух толстых стволов.
Комил не брал в рот ничего, кроме воздуха от зари до зари — таково правило поста. Он сильно проголодался, а от жажды пересохло в горле. Уже совсем скоро наступит время ифтара и можно будет открыть рузу. Но в этот самый момент он с нетерпением ждал, когда же Махина подойдёт к ним… к нему. Однако смугловатая красавица разложила то, что было у неё на подносе, и предательски вернулась на кухню. Комил проследил за её грациозной кошачьей походкой. Его сокрушало то, что Махина даже не взглянула на него. Он раздосадовано опустил глаза на грубо-выструганные доски серо-коричневого пола.
Через короткое время Махина снова вышла из кухни. На этот раз у неё в руках был медный кувшин с тазиком для мытья рук. Комил обрадовался этому — теперь то она точно идёт к ним… к нему.
— Салом, — негромко поздоровалась она с молодыми людьми. Её милая улыбка была целым солнцем, заливающим светом душу Комила. Её нежный грудной голос заставил голод и жажду отступить в небытие. — Вы уже выбрали, что будете на ифтар? — девушка поднесла кувшин с тазиком к Азиму.
Комил смотрел в упор на Махину, но её глаза из-под ровных бровей улыбались Азиму, который занёс руки над тазиком. Она тонкой струёй начала лить теплую воду, и юноша помыл свои руки. На лице Комила заиграла ревность. Махина поднесла и ему тазик, но на него все ещё не смотрела. Помыв руки, Комил сорвал полотенце, висевшее на правом локте девушки.
— Я буду салат из яблок, груши, плоского персика и инжира, заправленный клубничным йогуртом, — заказал Комил. — Крупно нарезанных, — подчёркнуто добавил он, пытаясь привлечь её внимание. Он негодовал, почему Махина не смотрит на него.
Фруктовый салат к фруктовому чаю? Азим странно смотрел на Комила, когда девушка, оставив Комила без внимания, спросила у него?
— А что будете вы?
К фруктам Азима не тянуло. После утомительной дороги мясо утолит его голод и усталость. Азим протянул руку и взглядом попросил у своего спутника полотенце. Тот небрежно швырнул ему короткое полотенце, не отрывая глаз от талии Махины. Юноша слегка нахмурился от поступка Комила и посмотрел на девушку. Уголки её губ складывались в маленькие полумесяцы, к которым ниспадали две тонкие пряди, подчеркивающие овал её очаровательного лица.
— Я бы хотел баранины в морковном соусе, — сказал Азим, предвкушая вкус полусладкой моркови.
— У них тут нет баранины, баран! — сорвался Комил, что стёрло улыбку с лица Махины.
Азима возмутило поведение его спутника, но он сдержался. Безмятежно взглянув на него, юноша снова посмотрел на девушку. Правда, в этот раз его глаза поднялись медленно, оценивая утончённую фигуру — длинные ноги, плоский живот под упругой, как спелый лимон, грудью, гладкая румяная кожа с ямочкой у основания шеи, маленькая родинка почти у края подбородка и ещё одна на верхней губе, слегка вздёрнутый нос, а глаза… они игриво улыбались, хотя скрывали обиду.
Махина явно была не рада видеть Комила. Она огрела его взглядом и снова улыбнулась Азиму.
— Всё, что мы тут готовим, состоит только из фруктов… и немного зелени.
— Нет даже хлеба? — желудок Азима точно расстроился. Перспектива питаться одними фруктами в этот вечер его не обрадовало.
— Нет, — Махина с улыбкой надула губки в игривой манере и слегка пожала плечами.
— Принеси ему то же, что и мне, — встрял Комил.
Махина неслышно вздохнула и отвела взгляд в сторону, чтобы симпатичный синеглазый юноша не заметил её раздражения.
Тщетно. Азим уже догадался, что под радужной улыбкой скрывается желчное недовольство. Она нарочито игнорирует Комила, но почему?
— Принеси мне что-нибудь сытное, — обходительно попросил Азим.
— Хорошо, — кратко шепнула она кокетливой улыбкой и хотела вернутся на кухню, но Комил остановил её.
— А что мне принести запомнила? — придирчиво уточнил он. Комил не хотел показаться грубым, но не смог сдержать это в своём тоне.
Махина стояла в локте справа от Азима. Изгиб её спины, плавно переходящий на продолговатые ягодицы, невидимыми руками манили юношу посмотреть на её пышную прелесть. Азим почувствовал её запах — запах желания мужчины. Краем глаза он взглянул в её сторону и прикусил край нижней губы, чтобы не вызвать гнев и без того ревнующего Комила.
— Да, — буркнула Махина и пошла на кухню.
Азим с трудом боролся с искушением посмотреть во все глаза на то, в какой соблазнительной грации движутся её бедра. Комил же наоборот — поддался. Он оглянулся и голодными глазами проводил её до самой кухни, прикусив при этом губу.
— Какие у неё зрелые ягоды, да Азим? — тон Комила был порицательным.
— Ты её знаешь, — слегка прищурившись, проговорил Азим и это не было вопросом. — Мне показалось, что, уходя, она подавила в себе желание вылить на тебя всю грязную воду.
Комил самодовольно усмехнулся.
— Да, — негромко ответил он.
— Гм-м, — скривив губы, протянул Азим с поднятой бровью.
— Это не то, о чём ты подумал, — возразил Комил.
— О чём же я подумал?..
На улице громко закукарекал петух. Его звонкий голос доносился откуда-то из-за восточной стены. Может, на той стороне у них курятник, подумал Азим. На самом же деле, Дилрабо принесла петуха, чтобы тот извещал о наступлении сумерек своим «пением».
Из двух дверей кухни вышли четыре девушки, среди которых была и Махина. На согнутых в локте левых руках они несли глиняные тарелочки. Подходя к гостям, правой рукой они раздавали финики.
Складывая руки в лодочку (кстати не все делали это одинаково) гости тихо прочитали про себя молитву ифтара, обвели лицо руками и съели свои финики. В открытии рузы фиником больше пользы и блага — таково учение Всевышнего, о котором писали падишах Байзо и султан Зухур.
Комил надеялся, что к нему подойдет Махина, но сделала это другая девушка с русыми волосами в зелёном длинном платье с голубыми побегами в разброс. Комил взял с её рук финик и взглядом нашёл Махину, выходящую на террасу. Он огорченно положил финик, прочитал молитву, как Азим и остальные, и неохотно положил финик в рот.
