— В Расулабаде? — переспросил Азим.

— Члены отряда разъехались по городам всего Рахшонзамина. Получив моё письмо, они соберутся в обусловленном месте и направятся в столицу Зебистана, — пояснил Бузург. Однако этого ответа было недостаточно Азиму, и султан добавил, — Разбив отряд копейщиков, я намерен пойти на Расулабад. Нужно покончить с клеветой Расима и скинуть с трона этого ехидного узурпатора.

— Кто тогда займёт трон? — спросил Азим с опасением, что султан скажет «Я».

— Пусть народ Зебистана сам выберет нового падишаха, — не раздумывая, ответил султан. — Моя цель — вернуть дочь.

Азим согласно кивнул с чувством облегчения. Он убедился, что его тесть не жаждет власти.

Оба молчали, думая об одном. Султан спустился на несколько ступеней вниз и посмотрел на запад. Солнце уже склонялось к горизонту. Близился вечер. В садах-лабиринтах собирали ранний урожай винограда и срывали увядшие бутоны роз. В детстве Зилола любила прогуливаться и играть в этих лабиринтах и помогать слугам. Она часто звала его поиграть с ней, но, став постарше, перестала из-за его постоянных «в другой раз». Зная, что время не вернуть, Бузург с сожалением отвёл взгляд. Он посмотрел на зятя, который задумчиво смотрел вдаль. Они оба понимали, что могут не вернуться и не увидят больше ту, которую любят.

— Я вижу по твоим глазам, как сильно ты скучаешь по ней и… — султан повернулся и тоже посмотрел вдаль, — возможно, больше, чем я.

— Я отдам жизнь ради неё, — заявил Азим, посмотрев на тестя.

Султан озадаченно посмотрел на зятя и поднялся на одну ступень.

— Люди не враждовали между собой больше трёх тысяч лет после Великого конфликта. Казалось, между нами вновь воцарилась идиллия. Однако… ничто не вечно в этом мире, — слабо покачав головой, договорил султан и вновь посмотрел на запад. — Когда сядет солнце, миру настанет конец, — султан вернулся к зятю и положил руку ему на плечо. — Иди домой, Азим, — негромко попросил Бузург. — Проведи этот вечер со своей семьёй. Попрощайся с ними. Завтра мы идём на войну.

— А как же вы, мой господин? — спросил Азим.

— Обо мне не волнуйся, сынок, — улыбнулся в ответ султан. — Ко мне должен прийти ювелир, мой старый друг. Он должен принести мне кое-что. Мы с ним вспомним былые времена, когда детьми босиком бегали по этим лабиринтам, — Бузург с ностальгией посмотрел на живую изгородь, составляющую стены этих лабиринтов.

— Приятного вам вечера, отец, — Азим учтиво склонил голову, приставив руку к сердцу.

Повернувшись налево, юноша пошёл в сторону лабиринта. Султан же с недоумением смотрел ему вслед и спросил:

— Ты куда?

— Я не султанзаде, — ответил Азим, оглянувшись.

— Однако ты муж султанзаде! — с улыбкой заявил султан и поманил юношу к себе. — пойдём, — сказал он, когда зять подошёл к нему. — Слуги уже должны были привести твоего жеребца. Позволь мне проводить тебя.

— Спасибо, мой господин. Я буду очень рад.

Они спустились с лестницы на мраморную площадь и пошли вперёд. Глядя на фонтан, Азим вспоминал свадьбу, а Бузург, глядя на бежевый мрамор с золотыми прожилками, вспоминал своего отца.

— Когда-то эта площадь была вымощена золотыми плитами, но мой отец заменил их на мрамор, сказав, что золото в полдень бьёт в глаза, — поведал султан. — Мой отец очень любил прогуливаться по этой площади именно в полдень. Он хотел заменить и золотые ступени… но был постигнут Зелёной хворью, — с грустью договорил султан. — Сейчас это золото переплавлено в монеты с его профилем. Все они хранятся в казне, под дворцом и никто их не использует, — вздохнул султан.

— Я не знал об этом. Почему на нынешних золотых монетах нет вашего лица? — спросил Азим.

— На монетах никогда не высекали лица султанов, — ответил Бузург. — Мой отец хотел внести новшество, но перед смертью он отказался от своего решения.

— Мне жаль вашего отца, мой господин.

— Страшно посчитать сколько жизней унесла Зелёная хворь, — подумав, проговорил султан.

— В этом действительно виноваты ведьмы?

— Виновные не признаются в содеянном, — многозначительно ответил Бузург.

— Я слышал вы…

Бузург знал, что хотел сказать Азим, и перебил его:

— Мне пришлось. Я был зол, а когда ведьмы нагло приходили ко мне и предлагали помощь, я приходил в ярость.

— Зачем им помогать, если они сами и наслали на нас эту чуму? — недоумевал Азим.

Тем временем, они дошли до конца площади, где их ожидал слуга-конюх. Молодой человек в серых одеяниях с узорами виноградной лозы и зелёным распашным камзолом тоже с узорами лозы держал Катрона под узду. Он склонил голову, когда к нему подошли султан с зятем.

— Ваш жеребец накормлен и напоен, молодой господин, — доложил конюх.

— Спасибо, — сказал Азим и взял поводья с рук конюха, тот учтиво поклонился господам и удалился.

— Не забивай себе голову тем, на что нет ответа, — посоветовал султан. — Не на все вопросы есть ответы, — Бузург посмотрел Азиму в глаза. — Сейчас, чтобы спасти Зилолу, у тебя должна быть ясная голова. Езжай домой, Азим, и не проспи войну.

Азим коротко усмехнулся, попрощался с султаном и поехал домой. Его, правда, глодал ещё один вопрос — если Расим собирается развязать войну, причём тут дэв, которого упомянул в своём письме Одил? Юноша хотел уточнить, но после многих неудачных попыток он извлёк для себя урок и не стал расспрашивать про дэва. Он согласился с султаном — сейчас он должен сосредоточиться на победе над колдуном, чтобы спасти его любимую Зилолу…

Жеребец медленно шёл вверх по улице. Его наездник молчал всю дорогу. Оба, склонив головы, неторопливо возвращались домой. Азим был подавлен мыслями и бесцельно смотрел на скрывающееся за горизонтом солнце. Оно обрело жёлтый оттенок и окрасило западный горизонт жёлтыми и оранжевыми тонами. Этот день близится к концу, а грядущий волновал юношу. Катрон чувствовал это и вёл себя тихо, чтобы не беспокоить хозяина.

Ни соседей, ни пения птиц, ни шелеста листьев, лишь тишина сопутствовала им почти всю дорогу до их одинокого дома на северной окраине города. Доехав до дома, Азим спешился, открыл одну часть ворот и завёл жеребца во двор. Юноша привязал Катрона в стойле и погладил его за шею.

— Отдохни, мой друг, — обратился он к жеребцу. — Завтра мы едем на войну.

Катрон тихо фыркнул в ответ. Азим ещё раз погладил его по подбородку и пошёл закрывать ворота.

— Азим! — позвал его Рауф.

Выходя из ванны, он заметил брата и подбежал к нему. Азим остановился и крепко обнял его, скрыв свою подавленность под улыбкой.

— Прости меня, — негромко сказал Азим. — Я обещал покатать тебя на Катроне, но…

— Не волнуйся брат, — бодро сказал Рауф. — Я знаю, тебя вызывали во дворец.

Азим опустил брата и согласно кивнул.

— Мы можем покататься завтра, если ты не идёшь во дворец, — предложил Рауф.

У Азима сжалась грудь. Его брат ещё не знает. Чувствуя колючий ком в горле, Азим широко улыбнулся и покивал в ответ.

— «Как же сказать ему, что завтра всё измениться?» — озадачился юноша.

— Отец с матерью ждут тебя дома, — сообщил Рауф. — Матушка приготовила манту и напекла сладостей. Мы что-то празднуем? — с интересом спросил мальчишка.

— «Последний день мира», — не решился сказать Азим и посмотрел в сторону.

— Закрой, пожалуйста, ворота, — попросил он Рауфа. — Я умоюсь, и мы зайдём домой.

— Хорошо.

Рауф улыбнулся и побежал к воротам. Азим же пошёл в ванну. Умывшись, они с Рауфом, поджидавшим брата в веранде, вошли в дом. Им навстречу вышла Зарина из кухни, а затем Аъзам из своего рабочего кабинета, что напротив большой гостиной. Аъзам держался стойко, хотя его глаза выдавали то же самое беспокойство, что было у Азима. А вот по глазам Зарины было ясно, что она горько плакала тайком. Она уже знает, понял Азим и обнял мать. Зарина сдержала слёзы, чтобы не напугать Рауфа. Опустив мать, Азим молча обнял и отца. Приветственные слова в этот момент были не нужны.