Визирь предатель пытался вырваться, но Расим парализовал его коротким импульсом.

— Сначала, я избавлюсь от тебя, — с презрением процедил Расим.

Приставив кончики пальцев левой руки к виску Орзу, Расим призвал тонкие струи огня, которые словно мелкие искры молнии вошли в голову Орзу. Тот издал свой последний, короткий вздох. Голова Орзу обуглилась изнутри. Глаза на мгновение превратились в раскалённые камни и тут же остыли. Расим слегка толкнул предателя и тот упал спиной на пол. От удара голова Орзу разбилась на головешки.

Расим опустил глаза и хладнокровно смотрел, как из шеи вытекала кровь и тушила тлеющие осколки головы. Когда потух последний кусок, Расим исподлобья скосил взгляд на Латифа.

— Ты, — протянул он сквозь зубы, — остаёшься непоколебим? — Расим повернулся и сделал несколько шагов в сторону воеводы. — То же самое я могу сделать с тобой. Одного из них я поставлю на твоё место, — падишах головой указал на двух гвардейцев, которые в ужасе отошли от тела Орзу. — Увидев, что сейчас с тобой произойдёт, они уж точно приведут мой приказ в исполнение, — Расим с угрожающим видом надвигался на Латифа. — И тогда твои копейщики пойдут на Арруж. В этот раз они подчинятся мне. Вопрос только в том, сделают они это по своей воле… или по моей? — сдвинув брови, Расим выжидательно посмотрел в глаза Латифу.

Воевода был потрясён, разочарован и напуган. Даже после смерти Орзу он не хотел подчиняться Расиму, но его собственная смерть не облегчит жизнь его копейщикам. Колдун всё равно отправит их на войну.

Ни ведьма, ни клинок Орзу не смогли сразить колдуна. Так как же его одолеть? Хитростью?

В надежде, что решение найдётся в Арруже, Латиф потупил взгляд, приставил правую руку к сердцу и опустился на правое колено.

— По своей воле, — сказал он, склонив голову.

«Младенцем, у Зилолы во сне иногда дрожали губы, словно её кто-то напугал, иногда она широко улыбалась, словно её кто-то рассмешил. Глядя на неё, я вспоминал, как Арогин рассказывала о младенцах, за которыми когда-то присматривала. Она называла это самым милым занятием во всём мире и грезила о своём ребёнке… Хорошо, что ведьмы не способны зачать, как она призналась в кандалах».

Султан Бузург ибн Махмуд, Мемуары об Арогин.

— Азим… Азим, просыпайся… Азим вставай…

Юноша в который раз слышал, как мать зовёт его, но он не хотел вставать с постели. Он спал в своей старой кровати у стены, обнимая шёлковую подушку своей жены. Кошмары больше не мучили Азима. Однако он не мог уснуть по ночам, беспокоясь о состоянии Зилолы.

— Азим! К тебе пришли, — сообщила мать из-за двери.

— Рауф… Скажи, я скоро встану, — спросонья пробормотал Азим. — Рауф?

Азим нехотя повернулся на другой бок и краем глаза посмотрел на соседнюю кровать — младшего брата не было в комнате. Азим вздохнул и свесил руку с кровати.

— Азим! Тебя ждут, — мать постучалась в дверь.

— Ладно… Встаю, — проворчал Азим.

Словно неуклюжий медведь, Азим встал с кровати, заправил постель, переоделся в коричневую рубашку и серые шаровары и вышел из комнаты.

— Сколько можно спать? — Зарина стояла у двери и порицательно качала головой. Её голос был негромким, чтобы гости внизу не услышали, но тон был упрекающим. — Скоро уже полдень, а ты всё спишь, — на самом деле до полудня было ещё три сойи. — Иди, — Зарина легонько толкнула сына за плечо, — тебя уже заждались.

— Кто? — потянувшись, спросил Азим.

— Двое гонцов из дворца. Султан послал их за тобой, — ответила Зарина, следуя за старшим сыном в низ.

— А где Рауф? — зевнув и протерев лицо, спросил юноша.

— Он ранним утром пошёл на сборы. Кажется, у них скоро соревнования по борьбе.

— Да, — подтвердил Азим. — Он рассказывал об этом ночью, — вспомнил юноша.

Они спустились в прихожую, где Сорбон со своим спутником встали, склонили головы и прижали руку к сердцу.

— Да хранит вас Всевышний, господин! — в один голос поприветствовали они.

— Пусть он оберегает и вас, — Азим учтиво кивнул.

Осознав это, Азим удивился самому себе, так как сделал это машинально. Видимо, он уже начал привыкать к тому, что придворные называют его господином и склоняют перед ним голову.

— Его светлость султан отправил нас за вами, молодой господин, — сообщил Сорбон, шагнув вперёд. — Его светлость просит, чтобы вы скорее явились во дворец.

— И давно вы здесь? — поинтересовался Азим, отведя взгляд на мать.

Гонцы промолчали, чтобы их ответ не прозвучал как укор в сторону хеш-султана.

— Они просидели здесь полтора часа, пока я будила тебя, — вместо них ответила Зарина и мимо сына прошла на кухню. — Иди, умойся и приходи… завтракать.

— Что-то срочное? — Азим обратился к Сорбону.

Юноша полагал, что нет, раз уж они столько прождали.

— Его светлость созвал срочный совет визирей и военачальников, — ответил Сорбон. — Ваше присутствие обязательно, молодой господин.

— Простите, что заставил вас ждать, — Азим прошёл к входной двери. — Я быстро умоюсь, переоденусь и мы пойдём во дворец.

— Не поев, никуда не пойдёшь! — предупредила Зарина из кухни.

Азим вышел из дому и вскоре вернулся с бодрым лицом. Он ещё раз поприветствовал придворных слуг и по требовательному взгляду матери направился на кухню.

— Прошу, разделите со мной утреннюю трапезу, — Азим пригласил гостей на кухню.

— Благодарим, молодой господин. Мы подождём вас тут, — Сорбон и второй слуга прижали руку к сердцу.

— Я настаиваю!

Дойдя до двери в столовую, Азим замер, осознав, что его тон только что прозвучал повелительно. Он снова удивился самому себе и мягко добавил:

— Так будет быстрее.

Хотя, подчинившись, придворные слуги уже следовали за ним.

Зарина накрыла скатерть, принесла горячего молока, орехи, изюм, сладкое печёное, нарезанные фрукты и фатирмаску с горячим растительным сливочным маслом.

Азим поел вместе с придворными, не задавая им больше вопросов. Поблагодарив мать за еду, юноша направился в свою спальню переодеваться. Он остановился у двери и не решался войти. Помедлив, юноша приоткрыл дверь и ему в глаза сразу бросилась пустая кровать. Азим с грустью вздохнул и вошёл внутрь.

Эта комната была не такой просторной, как покои Зилолы во дворце. Всего шесть на пять газов. В этой комнате слева от двери был альков для стопки курпачей и подушек, на стенах были резные ниши для шкатулок, аромаламп, украшений и другой утвари.

Азим давно не заходил в эту спальню. Каждый раз, подходя к двери, он вспоминал, что Зилолы там нет. Он разочарованно уходил. Юноша невыносимо скучал по своей жене, но сейчас было не время тосковать. Возможно, султан нашёл решение и хочет обсудить его на совете, либо он хочет узнать результаты поручений, данных визирям и военачальникам?

Да что гадать? Нужно скорее отправляться во дворец.

Азим подошёл к внутристенному трёхдверному шкафу с зеркалом посередине. Придворный плотник и мастер над резьбой украсили этот шкаф золотыми рамками и геометрическими орнаментами. Азим надел белые льняные штаны, белую короткую рубашку. Поверх неё он надел белый шёлковый кафтан с серыми косыми широкими и тонкими линиями. На пояс юноша намотал широкой шёлковый золотистый платок, а поверх кафтана надел белый камзол без рукавов с золотистой вышивкой лозы. На голову он повязал короткую чалму из лёгкой, белой и бордовой ткани.

Перед тем как выйти, он оглянулся на постель и негромко проговорил:

— Прошу тебя, Всевышний, сохрани жизнь моей жене и дай терпения Рудобе… Я сдержу своё слово.

В прихожей Азим надел на ноги летние тканевые белые сапоги с золотистой и бирюзовой вышивкой. Попрощавшись с матерью, вместе с придворными слугами они верхом отправились во дворец…

Как подобает, Азим сменил сапоги на серебристые сандалии в гардеробной и прошёл в малый тронный зал. Там собралось ровно столько людей, сколько их было, когда юноша вернулся с пещеры во второй раз. В отличие от того раза, они сидели на курпачах, но разом встали и повернулись к Азиму. Приставив руку к сердцу, они учтиво склонили голову в приветствие хеш-султана. Азим ответил тем же и подошёл к трону султана.