Инстинкт самосохранения у человека анахаты очень своеобразен. Он включается задолго до того, как жизни этого человека начинает угрожать какая-то реальная опасность. Прежде всего он чувствует утрату своего потока благодати, и эта утрата воспринимается им чрезвычайно болезненно. В поисках своего Бога, своей любви он может предпринимать отчаянные усилия, жертвуя тем, что, с его точки зрения, малосущественно, а именно, основными ценностями, представленными на первых трех эволюционных уровнях: он может жертвовать своими частями, своей структурой, своими качествами, даже рисковать своим целостным бытием и именем, лишь бы снова обрести свою благодать. Если же ее поток устойчив, то у человека анахаты нет страха и привязанности к тем защитным механизмам, которые свойственны, например, манипуре. Он может спокойно уйти из дома, не заперев за собой дверь, или отправиться в поход, не захватив с собой ни палатки, ни спального мешка, рассчитывая на помощь добрых людей и счастливых обстоятельств, и обычно эти его надежды оправдываются. Впрочем, на слишком рискованную авантюру или сверхнапряженную ситуацию он обычно не пойдет: анахата не склонна прямо включаться в ситуации, свойственные муладхаре, и если человек анахаты в этих ситуациях и появляется, то, как правило, ненадолго и включается в них не слишком глубоко.
Работа. Деятельность человека анахаты, как правило, служит как бы ширмой для его истинных целей, и в первую очередь для восприятия мировой благодати и трансляции своей благодати в мир — туда, где он в ней нуждается. При этом сама его деятельность социальными глазами, например, глазами человека свадхистханы или манипуры, может быть любой — но, как правило, это не слишком жесткие и жестокие занятия. Например, вряд ли человек анахаты будет работать на скотобойне — скорее он будет садоводом, акушером, школьным учителем или воспитателем детского сада. Такие люди редко становятся участниками манипурных форм познания и управления действительностью; для них характерно пассивно-созерцательное отношение к миру и склонность активно реагировать лишь в ситуациях, когда мир ставит их в совсем уже безвыходное положение — так, по крайней мере, может показаться внешнему наблюдателю. Дело в том, что основная работа (если можно так выразиться) человека анахаты — это максимально полное восприятие любой ситуации, в которой он оказывается, ее внутреннее переживание и ответ — но ответ не столько делом или словом, которые исправят эту ситуацию, сколько любовью и благодатью, которая начинает исходить от этого человека, и качество этой любви должно быть точно тем, которое необходимо для того, чтобы смягчить данную ситуацию и гармонизировать ее. Слово «гармония» в данном случае не означает отсутствие конфликтов и острых углов: человек анахаты понимает гармонию глобально, то есть не в рамках данной ситуации, а в пределах всей жизни объекта и мира. Периодические грозы и камнепады так же необходимы горам, как идиллические овцы и коровы — заливным равнинным лугам, поэтому благодать в горных условиях смотрится и переживается совсем иначе, чем на равнине, и человек анахаты это хорошо понимает.
Ответственность человека анахаты сильно отличается от ответственности человека манипуры. Если человек манипуры склонен отвечать по конкретным пунктам, которые заранее оговорены, то человек анахаты отвечает в первую очередь за ту благодать, которую, как он ощущает, он должен нести в данную ситуацию, и если она теряется, он считает, что своей функции не выполнил, если же она сохранилась, то несмотря на то, какие конкретные обстоятельства сопровождали жизнь объекта, он считает, что его функция выполнена. С ним может быть даже труднее договориться, чем с человеком свадхистханы, поскольку человек анахаты не привязан даже к конкретным качествам — но если он берется за некоторое дело, и его судьба, его Бог потребуют его устойчивого присутствия и исполнения определенных обязанностей, он выполнит их лучше и точнее, чем даже человек манипуры на профессиональном уровне.
Свобода. Логику человека анахаты внешними глазами понять трудно. Иногда какая-то неведомая сила удерживает его около людей или ситуаций, где ему видимым образом лучше бы не быть — по крайней мере, он теряет там очень многое и ничего не приобретает. С другой стороны, попытки искусственным образом привязать его к себе оказываются, как правило, бесплодными — на соблазны обычного рода он не покупается. Но самое главное, с ним очень трудно устанавливать постоянные связи с помощью обычно принятых в обществе приемов манипурного типа: идя на контакты внешне, он оказывается внутренне к ним непривязанным, и легко рвет такие связи, которые для других были бы крепче железа. Призывы, прямые или косвенные, к его милости, жалости, состраданию далеко не всегда оказываются действенными; дело в том, что он подчиняется лишь истинному состраданию, когда ему есть, чем сострадать и когда он ощущает в себе источник благодати, необходимой для другого человека или какой-либо внешней ситуации. Если же он чувствует, что у него этой благодати нет, он спокойно уходит, и совесть его не тревожит. У него может быть некоторое сожаление, связанное с тем, что его благодать оказалась не нужна или не воспринята; но, с другой стороны, считает, что это означает, что он нужен в другом месте, а этим людям или ситуациям нужна другая энергия, которой он в данный момент не располагает, и это развязывает ему руки. Во всяком случае, идея о том, что он может внутри себя волевым образом выработать ту энергию, которая нужна в данной ситуации, ему совершенно чужда: уж что у него есть, то и есть, а чего ему Бог не дал, того уж не дал, и он над этим не властен; скорее он должен благодарить Бога за то, что Он ему дает, не подвергая это никакому пересмотру или сомнению.
Слабые места человека анахаты связаны с его неконкретностью — не то, чтобы неумением, а скорее нежеланием говорить с миром на предметном языке, то есть на языке элементов и структур (манипура) или форм (вишудха). Он видит мир как целое, но это видение ему очень трудно передать другим; он ощущает свою благодать и потребность в ней мира совершенно реально, но миру, который находится на других уровнях, его видение несвойственно и, как правило, чуждо. Человеку анахаты очень трудно переходить даже на соседние уровни: манипура для него скучна, а вишудха слишком трудна; предпринимать систематические усилия для формообразования совершенно не его стиль и он, за очень редкими исключениями, этим не занимается, даже если это необходимо по ситуации. Он твердо надеется, что благодать все сделает сама, и это безусловно происходит, но в таком случае нередко оказывается, что человек анахаты перекладывает свою тяжесть на чужие плечи.
Другим слабым местом человека анахаты является неспецифичность всех его положительных качеств и действий. Будучи внимателен к миру в целом, он с трудом сосредоточивается на какой-либо его конкретной части или аспекте: он всегда растекается мыслью по древу; это касается и его внутреннего мира, и внешней реальности. Ему трудно найти и истребить в себе внутренних паразитов: это, как правило, требует подробно-манипурного взгляда, который ему уже неинтересен; он надеется, что благодать поставит их в такие условия, что его паразиты окончат свою жизнь просто ввиду невыносимости для них окружающей среды, но это происходит далеко не всегда, а посмотреть на что-либо или на кого-либо как на своего прямого врага для человека анахаты практически невозможно. Он так или иначе пытается выстроить с ним какого-то рода отношения, даже в тех случаях, когда человеку или обстоятельствам надо твердо указать на дверь. Впрочем, в редких случаях к нему приходит Божественный гнев, и тогда он может испепелить своего обидчика на месте — но это совершенно нетипичное для него поведение: прямое разрушение — это не его стиль.
Общение. В принципе человек анахаты не склонен афишировать свою «анахатность»; он старается вести себя так, как это делают его окружающие, то есть подстраивается под ситуацию. Но, как правило, речь его мягкая, в его словах не бывает жестких и слишком определенных эпитетов, он всегда старается встать на точку зрения собеседника и воспринять ее; сам того не замечая, он начинает употреблять обороты и особенности речи, свойственные его окружению. Его знакомым и партнерам может казаться, что он под них старательно подстраивается, но это не так, и такое его поведение не означает специфического интереса и внимания: скорее, это общий стиль его жизни.
