Тело и пластика. Тело человека манипуры как бы состоит из различных, сочетающихся друг с другом частей. Он и лечиться предпочитает по частям: сегодня желудок, завтра тонкий кишечник, послезавтра толстый, а в воскресенье — прямая кишка. Двигается он так, что бросается в глаза движение его отдельных частей, а также их стыковка друг с другом (чем-то это напоминает движение куклы на веревочках). Ему не хватает плавности, характерной для свадхистханы и анахаты, но в то же время он может освоить любой танец, любое движение по составляющим его частям, и достаточно эффектно его исполнять. Если человеку свадхистханы может быть трудно или даже практически невозможно усвоить некоторые движения, то для человека манипуры не существует движений, которых он не мог бы при некотором труде воспроизвести, но органичного сочетания этих движений друг с другом в определенном танце, а главное, в естественном движении его собственного тела, при котором оно кажется вылепленным из одного куска, у него, как правило, не получается. Можно сказать, что он несколько угловат, но не так, как на муладхаре, — в человеке манипуры как бы больше суставов. Точно так же он взаимодействует с внешней средой и с различными предметам; его легко научить техническим навыкам, но ему трудно освоить искусство.

Уровни проработки

На варварском уровне проработки человек манипуры выбирает себе простенькую структуру из двух-трех элементов и парочки связей между ними и, что называется, на ней стоит, нагружая этой структурой подходящие и неподходящие объекты и настаивая на ней во всех случаях, а особенно в тех, когда этого не стоило бы делать. Это тот случай, о котором народная мудрость говорит: «Иная простота хуже воровства». Это значит, что та простота видения и обращения с объектом, которую он себе позволяет, объект в лучшем случае уродуют, а в худшем — уничтожают, к большому удивлению самого человека манипуры: ведь он же все видел и делал правильно. Тем не менее, знание десятка объектов и двух-трех способов комбинирования позволяют этому человеку строить, пусть варварски, дома, в которых, пусть плохо, но можно жить, и социальные структуры, которые оказываются действенными, по крайней мере, в отношении функций угнетения, притеснения и доведения населения до уровня необходимого послушания. Самые жесткие тоталитарные режимы пользуются, как правило, весьма грубыми, но от этого не менее эффективными способами управления своими народами с помощью примитивных иерархических систем.

На любительском уровне человек манипуры уже понимает, что навязывать примитивную и произвольно взятую структурную модель объекту не самый лучший, да и не самый интересный способ поведения. Поэтому он некоторое время изучает объект, рассматривает и разбирает его разными способами на элементы, пытается выявить естественные связи, возникающие между этими элементами. Его модель уже носит отпечаток истинности, и на ее основе можно строить из тех же элементов новые искусственные объекты, которые будут обладать определенной живучестью в той же самой окружающей среде, особенно если на первичном уровне объект рассматривался не сам по себе, а в его природном окружении. Но основные акценты или пафос любительского уровня манипуры заключается не в качествах созданного объекта, а в самом полете фантазии человека, который на основе имеющихся у него «первичных кирпичиков» строит здания и сооружения, которых никогда не было в природе, и с восторгом предается самому процессу конструирования, а затем и эксплуатации этого сложного искусственного сооружения, ощущая себя Богом-творцом, а потом охранителем мира.

На профессиональном уровне проработки манипуры человек уже не только тщательно изучает экологию основательно изучаемого или проектируемого объекта, но и детально разрабатывает иерархию элементов и их взаимное управление и строит объект таким образом, что законы жизни разных его планов совершенно различны. При этом конструированию тонких планов он уделяет, может быть, даже больше внимания, чем конструированию плотных, несмотря на то, что последние видны лучше. Кроме того, он обращает большое внимание на связи как между разными элементами данного плана, так и между элементами разных планов. Его творения кажутся во многом совершенными, но все равно это не более, чем поделки ремесленника: настоящей жизни в них нет и не может быть. С другой стороны, как искусственные механизмы, которые помогают человеку в его жизни и деятельности, они могут быть очень полезными. Однако одной лишь манипурной энергии недостаточно для того, чтобы создать полноценный живой объект, для этого нужны энергии более высоких уровней.

Конечно, не глава философского трактата, а вдохновенная поэма должна быть посвящена каждому эволюционному уровню. Автор этих строк, однако, стремится к максимальной точности и ясности своих описаний и поэтому избегает пользоваться метафорами сколько-нибудь систематически. Лишь иногда, когда они буквально просятся на язык, они появляются в тексте, вызывая, вероятно, оживление у читателя и огорчение у автора: ведь метафора — это средство косвенно передать то, что не удается выразить прямыми словами.

Велика разница между эволюционными уровнями. Переход на следующий, как правило, вызывает шок: то, что казалось важным, ценным и содержательным, внезапно оказывается если и не ничтожным, то потерявшим свое былое значение, а важным и ценным становится то, о чем на предыдущем уровне человек даже и не задумывался. Кроме того, каждый уровень является в некоторой степени попыткой оправдать крайности предыдущего, и эта попытка делается с совершенно неожиданной стороны.

Анахатный объект. Первые три эволюционных уровня (муладхара, свадхистхана и манипура) были посвящены описанию и развитию объекта как такового в окружающей среде. Окружающая среда воспринималась на этих уровнях как нечто, объемлющее данный объект и при этом совершенно необъятное, чрезвычайно сложное и с трудом постижимое. Можно еще кое-что сказать о среде, окружающей объект на небольшом расстоянии от него, в той небольшой области этой среды, где происходит процесс жизнедеятельности объекта и куда направлены его связи; что же касается более широких областей, то они представляются невидимыми, загадочными и бесконечными, как по своей протяженности, так и по непознанности.

На трех высших уровнях (вишудхе, аджне и сахасраре) объект, наоборот, выступает не как часть окружающей среды, а как часть мира, который (мир) воспринимается и ощущается как принципиально постижимое целое и объект является частью, качеством или гранью этого целого.

Анахата же представляет уровень, промежуточный между низшими тремя и высшими тремя. Здесь окружающее пространство уже не является непостижимой средой, в принципе чуждой объекту, но, с другой стороны, не является понятным, постижимым и в принципе ограниченным миром: здесь ощущается дыхание внешнего мира как упорядоченного и одухотворенного космоса, но эти упорядоченность и одухотворенность проступают еще очень смутно. С другой стороны, объект на анахате ощущает себя уже прошедшим все три низших уровня (муладхара, свадхистхана и манипура) и, обладая всеми качествами синтетического, качественного и структурного объекта в среде, уже выходит за эти рамки, приобретая качества жизненности и благодатности. Жизненность здесь воспринимается не как умение плодить себе подобных, а как способность реагировать на любое воздействие окружающей среды по принципу резонанса, то есть воспроизводить вибрацию, похожую на ту, которая приходит из внешнего мира. На человеческом языке эта способность называется состраданием или, точнее, сопереживанием. Точно так же мир, окружающий анахатный объект, отзывается на каждое его движение, на каждое его переживание и вибрацию — таким образом, мир также оказывается сострадающим и сопереживающим. Это качество, которое мягко поддерживает объект в его судьбе, называется на человеческом языке благодатью.