Далее царь выступает, как ему, царю, и положено, в синтетической роли, то есть находит место для каждой из троих сестер: на третьей женится, второй поручает стать ткачихой, а первой — поварихой. Такая синтетическая роль, свойственная царю, для идеалиста слишком сложна, он не склонен так разбрасываться. Ему естественно взять одно качество, но зато прорабатывать его глубоко. Так, например, у каждого художника, который пишет красками, есть свой любимый цвет или цветовая гамма, в которой он в основном работает, осваивая ее до тонкостей. При этом нередко колористам, то есть художникам, пишущим разными цветами, бывает сложно осваивать утонченную графику с ее точной проработкой мельчайших форм и деталей (последнее уже типично для предметного уровня).

Работа. Идеалист склонен абсолютизировать качественный уровень. В какой-то момент ему может показаться, что реальность — это и есть качества и их оттенки. Другими словами, он может полностью забыть, что предметный уровень является для качественного фундаментом, что качества сами по себе недостаточны для того, чтобы существовать, то есть, с точки зрения предметного уровня, идеалист может показаться беспредметным, и эта беспредметность для него большой соблазн. Можно сказать, что качества подобны приправам к салату, но невозможно сделать салат, имея в руках лишь соль и перец, пряности и растительное масло. В нем должна быть еще и какая-то основа (картошка, огурцы, свекла, зеленый лук). Однако неправильно искать качества на самом предметном уровне, их там нет. Они являются своего рода абстракциями и существуют в иных, более высоких вибрациях, нежели элементы и объекты предметного уровня. Таким образом, работа на качественном уровне есть вполне определенная работа, принципиально отличающаяся от работы как на синтетическом, так и на предметном уровне.

Это относится не только к оперированию абстрактными понятиями в противовес к предметному мышлению и предметной деятельности: то же самое относится и к области эмоций: существуют эмоции совершенно конкретные, связанные с теми или иными событиями жизни человека, а существуют эмоции, в известной мере неопределенные, но являющимися в текущей жизни человека фоновыми, с которыми он также может определенным образом взаимодействовать, или противясь им, или же им подчиняясь и их в себе культивируя. Совершенно нормально, например, когда в жизни этого человека по конкретным поводам возникают раздражение, негодование, даже злость, и в то же время очень плохо, если эти эмоции становятся фоновыми и сопровождают всю его жизнь от пробуждения и до засыпания. Работа с локальными эмоциональными проявлениями — это один пласт внутренней работы, который можно отнести к предметному уровню, а работа с фоновыми эмоциональными состояниями — это совершенно иной пласт внутренней работы, который можно отнести к качественному уровню.

Психология. Мир качеств можно представлять себе как мультипликационный фильм, герои которого могут произвольно менять пропорции и — в известных пределах — формы своего тела, но сохраняют неизменными его общую структуру и темперамент. Идеалист живет не событиями, а состояниями, и точно так же он воспринимает других людей. Он может сказать, в порядке комплимента: «Вы сегодня хорошо выглядите», «Вы красивы», «Ты бодр». В этих характеристиках обязательно будет указана какая-то конкретная черта, но она не будет конкретизирована до предметного уровня, например, идеалист может упомянуть про прекрасный цвет лица, но не станет говорить отдельно про нос, щеки, лоб; если его внимание привлечет вновь появившаяся морщина на лбу знакомого, он заметит: «Однако ты поморщинел», — но никогда не скажет: «Какая противная у тебя появилась морщина». Его идеалы — это в высочайшей степени проработанные качества, причем на каком именно материале будут эти качества проработаны, ему почти безразлично. Если в качестве идеала у него выступает та или иная ипостась или род божества, то идеалист никогда не станет рассматривать, например, икону с точки зрения конкретных подробностей рисунка — для него важно общее ощущение, соответствующее той черте, которую он ищет у своего Бога, например, любовь, милосердие, доброта, могущество. В своих идеалах он не будет слишком конкретен, но идеалы мистика-харизматика покажутся ему чересчур абстрактными и неясными. Попадая последнему под крыло, идеалист поинтересуется, каким именно аспектом деятельности он должен заниматься, и постарается уяснить себе этот аспект, а пока этого не произойдет, будет чувствовать себя некомфортно.

Способы защиты. Защищаясь от человека синтетического уровня (мистика-харизматика), идеалист попытается найти аспекты или ракурсы, в которых он чувствует свою силу. Критика мистика-харизматика, как правило, не только беспредметна, но и безаспектна, она тотальна. Например, он может сказать идеалисту: «Ты никуда не годишься», — в ответ на что идеалист возразит: «Как же? Ведь я так замечательно пою по утрам!» Если критика мистика-харизматика продолжается, идеалист найдет у себя другую замечательную черту, и т. д.

Защищаясь от нападения другого идеалиста, наш герой может проявить удивительную виртуозность, меняя расцветку подобно хамелеону и таким образом приспосабливаясь к своему противнику, так что тот быстро обнаруживает себя не противником, а другом; или же, сражаясь с противником на качественном уровне, идеалист ловко противопоставляет одним качествами искусные комбинации других. Такого рода спор двух идеалистов может произвести на прагматика очень неприятное впечатление: ему покажется, что два человека просто льют воду, долго и мутно спорят ни о чем, хотя для участников спор исполнен смысла и тончайших, не видимых непосвященному оттенков. Так нередко ведутся словесные баталии в кабинетах министров и парламентах: для людей, которые не посвящены в истинный смысл произносимых речей, они могут показаться избитыми истинами или демагогическими маневрами, в то время как для самих участников эти прения имеют совершенно конкретный смысл и значение.

Защищаясь от нападения человека предметного уровня (прагматика), идеалист непременно сошлется на какое-то общее положение или соображение, закон природы, который не дает ему возможности, например, предпринять адекватные ответные действия или признать критику справедливой. «Ну и что из того, что я вчера не пришла на свидание? Ведь в целом же я человек надежный! В мыслях же я тебе никогда не изменяю, и это главное, не так ли?» С точки зрения прагматика, это не так, но у него язык не повернется сказать это, когда обаяние качественного уровня уже полностью вскружило ему голову. Ведь в самом деле, что значат невымытые тарелки перед лицом великой любви?!

Слабые места у идеалиста связаны с плохой проработкой синтетического и предметного уровней. Он, с одной стороны, плохо центрирован, а с другой — недостаточно конкретен и предметен; это дает ему ощущение неуверенности своего существования в этом мире. Он может вывернуться почти из любой ситуации, но он плохо понимает, что такое он есть; кроме того, в глубине души он ощущает свою недостаточную материальность: он не знает, что он есть в целом, и он плохо понимает, что он есть конкретно, — однако ни в том, ни в другом он, как правило, себе не признается. Оперируя качествами, всегда есть соблазн делать это слишком легко, забывая про то, что за каждым качеством стоит громадный класс предметных явлений, являющихся материализацией (воплощением) этого качества; так, само качество зеленого цвета становится весомым и материальным, когда человек способен помыслить все зеленые объекты, то есть все предметы, обладающие тем или иным оттенком зеленого цвета. Если же употреблять слово «зеленый» или произвольно смешивать на холсте зеленую краску с белилами, не имея в виду ничего конкретного, то возникает иллюзия свободы, которая позволяет на место данного качества поставить любое другое, и они перестают быть сколько-нибудь реальными, и из области творческого воображения человек переходит в область пустых фантазий, например, на место обобщающей научной мысли, основанной на большом экспериментальном материале, приходят легковесные спекуляции.