В 1481 году – Бартоломео командовал одним из кораблей, отправленных к Золотому Берегу под общим начальством Диого д’Асамбужа. В это плавание он удвоил свое состояние.

В 1487 году от рождества христова Бартоломео вновь отправился вдоль африканских берегов, теперь уже во главе экспедиции из двух кораблей. Задачей экспедиции Диаш было достижение Индии. Опьяненные предыдущими барышами они забили трюмы черными рабами и белой слоновой костью, не позаботившись должным образом о воде и пище насущной. И конечно попали в сильнейший шторм, который их здорово потрепал, порвав почти все паруса и унеся каравеллы экспедиции Баротоломео Диаш черте куда. За время шторма два судна потеряли друг друга из вида и больше не встретились под этим небом. Затем каравелла Бартоломео попала в мертвый штиль, быстро закончилась питьевая вода. На третий день штиля боцман Романо предлагал капитану Диаш вспороть горло рабам, чтобы напиться их крови, уверяя, что так уже было, когда то, все равно те мрут, словно мухи. Бартоломео отказался, он заперся в капитанской каюте с двумя тяжелыми палашами в обеих руках, молясь и ожидая бунта на корабле. Его молитвы были услышаны, разыгравшаяся внезапно новая буря разбила в щепки их каравеллу, выбросив Диаш потерявшего сознание и наглотавшегося соленой воды на побережье островов Крылья ангела.

*

Время текло, искрилось, пускалось вспять и замирало в унисон взмахам крыльев Дракона сотканного из серебра. А юная Пассаро решилась, там, на площади Ста ветров, стоя лицом к солнцу она готова была закричать. Площадь…

*

Площадь «Ста ветров», расположившаяся на самой высокой точке остова Марки, как будто парила над обоими островами, обдуваемая многочисленными морскими ветрами, давшими ей свое имя. Обрамленная, сотканными из ажурных арок романтическими дворцами, готическими церквями, устремленными к небесам, с видом на бескрайние морские дали до линии вечно алеющего горизонта, она была любима и посещаема всеми обитателями Крыльев. На этой площади посвящали в капитаны, проводили парады во имя побед над незваным врагом и провожали в последний путь бургомистров, а еще сюда было принято приходить молодоженам для того, чтобы дать клятву беречь друг друга и пережить все бури, как якорь и парус хранит корабли. Последние три столетия традицией стало проводить на площади «Ста ветров» ритуал «взросления наших детей». Стоя лицом к солнцу, дети кричали, кем хотят стать. А университетские мудрецы вносили каждого крикуна в свой список, наделяя его новой судьбой на долгие годы, а впереди у них было пять лет учебы, с которой не каждому суждено совладать.

*

Рядом с Пассаро – девочкой Птицей, стояли оба старших брата – Мурилу (что значит – Стена), Граса (рекомый – Благодатью) и отец – Гваделупе Диаш (что значит – Волчья река), поэтому девочке не было страшно. Эти три отчаянных капитана видели мир и познали войну. Они умели держать в своих руках штурвал, команду, отчаянных красоток, и острую сталь.

И тогда, набрав в грудь побольше соленого утреннего бриза Пассаро закричала что есть мочи:

– Волшебство!!! Хочу стать волшебницей!....

Люди вокруг начала оборачиваться, с удивлением глядя друг другу в глаза. За последние семьдесят лет, а возможно и сто, в Университете островов Крылья ангела не появился не один новый волшебник. Почему? Потому, что современные люди перестали верить в волшебство…. Ректор Федерико Сарагоса (что значит – в переводе с мертвой латыни – Мироносец) каждый год собирался сократить факультет волшебства, возглавляемый единственным Хранителем сих тайных знаний. Но каждый раз жалел этого, кажется давно перешагнувшего свое или чужое столетие старика. А еще, ему не хотелось, чтобы волшебство навсегда исчезло из нашего мира.

*

– Дочь, ты уверена, что делаешь правильный выбор? – старший Диаш положил свою правую длань на хрупкое плечико Пассаро.

– Да, отец – ответила девочка, растопив хмурость его сомнений своей искренней улыбкой – солнцем. Улыбкой – сияющей искренней верой и убеждением, данными от рождения всем женщинам рода Диаш, чей век так краток, но яр…

Братья склонились к Пассаро, молча вручая ей принятые церемониалом подарки «выбравшей путь». Это было – зеркальце, в котором в любое время дня и ночи можно увидеть отраженные звезды (последнее достижение науки далекой страны Шу). И кулон – свисток на серебряной цепочке в форме парящей ласточки. Если поднести его к губам и подуть, каждый Диаш будет знать, что маленькой Пассаро нужна их помощь. И бросится к ней, где бы, он не был.

*

Пока окружающая их толпа горожан, простых зевак, «кричащих» детей и их родителей волновалась, шумела, бурлила как штормовое море, Гваделупе Диаш думал, глядя сквозь дочь, не замечая белого шума: «Может быть в этом спасение…». Сама же Пассаро с замиранием сердца и дрожью в ногах наблюдала за приближающимся к ней самым старым человеком на Крыльях.

Лысый, как коленка младенца, крючконосый и одноглазый, не расстающийся с черным говорящим вороном Корво, сидящим на его левом плече, в синей мантии Хранителя тайных знаний, усыпанной злотыми звездами, он был овеян самыми противоречивыми легендами и мифами, которые ходили на сих островах, скрытых от Большого мира южными морями и океаном.

*

Хранитель волшебства, мессир черной, белой и серой стихийной магии сеньор де Еспирансо Луминосо свое прозвище – Светоч Надежды получил при восстании Мануфахи в битве при Диле, тогда когда возглавляемые последними истинными королями местные племена огнем и сталью решили отстоять свою независимость. Тогда же сеньор де Еспирансо потерял левый глаз и веру в свою правоту. Но сохранил тайное мастерство, которое решил сберечь в ожидании того, что найдет новый Путь или настоящего Ученика.

Ученик оказался худосочной темноволосой девчонкой, упрямо вскинувшей свой подбородок навстречу ему – старому магу. В ее светлых глазах он читал надежду, отчаянное любопытство и чуточку страха, который впрочем, среди людей принято именовать необходимым умному человеку – благоразумием.

– Как тебя зовут, дитя? – в его словах сомнения боролись с надеждой или он подхватил ее словно насморк от дерзкого взгляда этой миˮнина.

Она ответила: Птица, Пассаро на языке португалов.

Де Еспирансо улыбнулся, вздохнул и взял ее горячую маленькую ладошку в свою правую длань. Он кивнул отцу и братьям Диаш. Согласие родителей или других близких для девочки людей было теперь не важно, она закричала, он услышал и дал ей свою руку. «Договор обучения» был заключен, теперь расторгнуть его мог лишь только сам Учитель, ответно прокричав на площади «Ста ветров» в особый день недели свое «отречение Ученика».

*

Над ними было синее – синее небо, и бескрайнее южное море обнимало Крылья со всех четырех сторон света. Старик и девочка шли по мощенным серым булыжником узким улочкам. Минуя тенистые аллеи с мраморными, в стиле Ампир фонтанами. Минуя центральные шумные улицы. Они продолжили свой спуск к одному из мостов, ведущих в университетский городок. Всю дорогу меж ними не было слов, но и старик, и девочка Птица чувствовали, как их там, где-то внутри коснулась истинная Белизна, и оба сделали правильный выбор, фатума – так предначертано было случиться. А еще, этот день и ночь Пассаро должна была провести в стенах Университета. Такова еще одна из многих традиций островов Крылья ангела.

*

Университет располагался в третьем – городе, созданном вечными путешественниками – торговцами, уже давно не имеющими родины и собственной нации – сообществом свободных шаури, в городе, названном ими Лайонес, в честь того, что они когда-то лишились.

Здесь царил теплый юго-западный бриз – наполненный морской влагой и терпким ароматом роз, цветущих в подвешенных на фонарных столбах вазонах.

Под ногами бугрилась брусчатка особого золотого оттенка с искрами кварца, играющими от солнечных лучей, она служила основанием многочисленных широких, и узких, улочек. Местные здания рвались ввысь, похожие на каменные небоскребы, затянутые в кружева. Из ажурных каменных кружев стен, росли деревья с оранжевыми и бежевыми кронами и изумрудной листвой, над ними порхали сотни бабочек с оттенком крыльев всех расцветок Господа Бога. Неудивительно, что по этим улицам шагали сплошь улыбающиеся люди, они не спешили, наверное, потому что верили, что их счастье никогда не кончится. Они до сих пор живут там в своем Лайонес в ритме прибоя. Они встречаются и прощаются, не назначая новых встреч, отдаваясь правде случая, в который верят как в Бога.