В комнате засуетились. Почему-то упал стул. Затем взвыл попавший кому-то под ноги Клоп. Предупреждающе заворчал черный терьер. Кто-то невнятно выругался. Голос по-прежнему казался гнусавым. Снова что-то упало. И наконец дверь распахнулась.

Генка решительно отодвинул Леру в сторону и вошел. И застыл у порога, открыв от изумления рот.

В комнате будто бы небольшой ураган прошел! На полу валялся не только опрокинутый в спешке стул, но и несколько слетевших с полок книг.

Яркими, красочными пятнами оживляли бежевый палас беспорядочно разбросанные Леркины вещи.

Обе собаки, естественно, находились тут же. Ральф притворялся спящим, и если бы не предательски подрагивающее ухо, Генка ему, может быть, и поверил. Жалобно поскуливающий буль спешно вылизывал заднюю лапу. Почему-то здоровую. На столе покачивалась накрытая темным платком клетка. В ней кто-то шумно ворочался.

Леркин зоопарк Генку уже достал, и он поспешно перевел взгляд на новую родственницу. Зрелище оказалось не для слабонервных.

Лера почему-то решила, что ей пришли припомнить сегодняшнюю побудку. Поэтому приняла должные меры: подбоченилась и выставила вперед ногу. Выглядела она воинственно, и бедный Генка гулко сглотнул. Но не ушел. Он был человеком слова, а Таня ждала звонка.

Поэтому Генка собрался и торопливо спросил:

– Слушай, ты вчера коробку с «птичьим молоком» не видела?

Лера растерялась и зачем-то отрицательно замотала головой. Генка счел нужным пояснить:

– Таня звонила. Не знаю, зачем ей та коробка вдруг понадобилась.

И немного помолчав, поинтересовался:

– Может, ты заметила, кто брал? Или сунул куда? Ну, со стола…

Лера упорно молчала. Лишь покраснела и запыхтела усиленно. Ей было не по себе. Однако не признаваться же, что стащила конфеты? Ей не пять лет!

Генка понял ее по-своему и вздохнул:

– Ладно. Нет, значит, нет. Пойду, звякну Таньке, что ли. Ждет ведь.

Когда мертво спящего Генку на следующий день ровно в шесть утра растолкала мама, он застонал. С переездом в их квартиру команды из Саратова про спокойный сон, судя по всему, придется забыть. Мама ласково погладила Генку по щеке. Он неподкупно проворчал:

– И не подлизывайся! Все равно не пойду!

– Куда? – удивилась мама.

– С псами гулять! Пусть Лерка идет. Сегодня ее очередь.

– И не ходи! Кто тебя гонит? – засмеялась мама.

Генка недоверчиво посмотрел на часы: они упорно показывали несколько минут седьмого. Собак, впрочем, в его комнате не было. Что удивительно.

– А зачем подняла в такую рань? – буркнул он.

– Надо… – таинственно шепнула мама.

Ее голубые глаза мягко светились, золотистые волосы пушистым облаком обрамляли тонкое лицо, и Генка снисходительно ухмыльнулся:

– Надо! Придумала, тоже. Лучше скажи: Ральф с Клопом где? Неужели, правда, Лерка пошла?

– Да нет, – фыркнула мама. – Сережа. Лерочка еще спит.

– Лерочка… – проворчал мальчик. – Убоище, а не Лерочка!

– Тебе она не нравится? – встревоженно поинтересовалась мама.

– Какая разница?

– А… а Сережа?

– Сережа? Вроде бы неплохой мужик.

Мама просияла. Генка вздохнул:

– Но Лерка и весь этот зверинец при ней…

– Лерочка – хорошая девочка, поверь, – осторожно заметила мама. – Чистенькая…

– Ага! Как раз! Хитрюга она, каких свет не видел! И врушка. И обжора!

– Э-э… ты не прав. Она просто немного младше тебя.

– Что?! Да ей тоже через несколько месяцев четырнадцать!

– Какой ты глупенький, – засмеялась Леля. – Я же не то имею в виду.

– А что?

– Понимаешь, вы уже почти взрослые. Ну, ты и твои друзья. Считай, юноши и девушки. А Лерочка еще нет. Она же не в Москве росла.

– Подумаешь! Саратов тоже не деревня!

– Ее с трех лет бабушка воспитывала. Как мать умерла. И больше, Сережа говорит, при себе держала. Да и зверье ее…

– Вот-вот! – съехидничал мальчик. – Именно – ее! Поэтому пусть сама и выгуливает! Сама, а не я!

– Я про интересы! У сверстниц – тряпки, да косметика, а у Лерочки – ее зоопарк.

– Ну все! – разозлился Генка. – Хватит! Ты меня защищать должна, не ее! Лерочка, Лерочка… Заладила! Уши вянут!

Леля расхохоталась:

– А как мне ее называть при тебе? Валерией?

Генка невольно хмыкнул. «Валерия» этой шмакодявке подходила еще меньше. Сна больше не было ни в одном глазу, поэтому он начал вставать. К тому же было интересно, в честь чего это сегодня такая ранняя побудка.

Завтракали чинно. Причем чуть не в первый раз за много лет Генка ел завтрак, приготовленный кем-то другим. Вполне приличный, не бутерброды какие-нибудь.

Его будущий отчим, оказывается, превосходно готовил. Во всяком случае, яичница с болгарским перцем, жареным луком и помидорами была восхитительна. Предварительно накормленные собаки жалобно поглядывали с порога кухни, не решаясь переступить невидимую черту. Лера на удивление вяло ковырялась в тарелке. Наконец она бросила вилку и подняла на отца карие глазища:

– Па-а, ну я так не могу.

– Можешь! – спокойно отрезал тот.

Леля растерянно посмотрела на девочку:

– А в чем дело, Лерочка?

– Собачки… – жалко улыбнулась та.

– Что – «собачки»? – не поняла Леля.

– Им к нам хочется! Посмотрите, как они смотрят!

Генкина мама перевела глаза на псов, и взгляды последних стали еще умильнее. Клоп, почувствовав нечто витающее в воздухе, картинно выставил перед собой перебинтованную лапку. Ральф жарко задышал: с ярко-розового языка на паркет звонко шлепнулась крупная капля. Черный терьер артистично застонал. Горбатая морда буля смотрелась предельно унылой.

Сцена была душераздирающей, и Леля оторопела. Сергей Анатольевич подмигнул невольно заинтригованному Генке.

– Э-э… – протянула мама. – Э-э… я не понимаю!

Лера сморгнула с длинных ресниц слезинку. Мамины ярко-голубые глаза подозрительно заблестели, и она умоляюще посмотрела на будущего мужа:

– Может, пусть войдут, а? Они будут себя замечательно вести, правда, Лерочка?

Лера с готовностью кивнула. Псы с той же готовностью заняли позицию «на старт». Генка фыркнул. Сергей Анатольевич вкрадчиво поинтересовался:

– А зачем?

– Что – «зачем»?

– Зачем собакам на кухню? Они уже накормлены.

– Чем? – пискнула Лера.

– Собачьими консервами. И поверь, жрали так, что я боялся: миски уйдут на десерт.

– Но, Сережа… – жалобно улыбнулась мама. – Ты только на них посмотри! Им же там плохо. Они хотят к нам.

– Не к сковородке? – уточнил Сергей Анатольевич.

Леля с некоторым сомнением посмотрела на перебирающего всеми четырьмя лапами буля и храбро сказала:

– К нам.

– Хорошо! – кивнул Сергей Анатольевич. – Гена, ты уже поел?

Генка поспешно вскочил из-за стола. Сергей Анатольевич нравился ему все больше. Мужчины дружно вышли. Старший чуть задержался на пороге и слегка подтолкнул ногой дрожащего от напряжения Ральфа:

– Можно!

Псы рванули в одну сторону, представители сильной половины человечества – в противоположную. На оставленной ими территории с грохотом упал стул, звякнуло разбитое стекло, затем тоненько взвизгнула Леля. Увещевающе зажурчал голосок Лерки. Генка захохотал.

Когда они вошли в зал, Сергей Анатольевич усмехнулся:

– Пусть разбираются! Женщины! Никогда с ними не спорь. Легче уступить, запомни.

Он взял с полки свой бумажник и обернулся к будущему пасынку:

– За машиной со мной пойдешь или дома ждать будешь?

– Пойду!

И уже выходя на лестничную клетку, Генка запоздало поинтересовался:

– А потом куда?

– С этой псарней обо всем забудешь, – хмыкнул Сергей Анатольевич.

Он задумчиво посмотрел на Генку.

– Понимаешь, я решил: нам дача срочно нужна. Пока вы с мамой вдвоем жили, одно дело, а сейчас нас уже четверо. А прибавить Леркиных подопечных? Семеро!

– Шестеро, – машинально поправил Генка, шагая в лифт.