Он ухмыльнулся и склонился к партнерше, не обращая больше на Леру внимания. Будто она испарилась внезапно!
Лера проводила танцующую пару злым взглядом. Швырнула коробки на стол, на груду совершенно таких же, и выбежала из комнаты.
Сколько времени она провела в библиотеке, Лера потом не могла вспомнить: она там просто заснула. А разлепила глаза из-за того, что в кармане вовсю надрывался телефон. Спросонок девочка никак не могла понять, где находится и что случилось. Совершенно незнакомое помещение, глубокое кожаное кресло, нависающие над ней тяжелые полки с книгами… Лера нехотя взяла сотовый. Это оказалась Леля. Впрочем, звонила она явно по просьбе Леркиного обеспокоенного папы. Самой Леле, как поняла девочка, десять вечера вовсе не казались крайним сроком для четырнадцатилетних подростков. Поэтому в ее голосе проскальзывала неуверенность.
Слушая ее торопливую скороговорку, Лера сонно бормотала:
– Домой? Уже десять? Ладно, я Генке передам, раз он свой сотовый вырубил. Что делаем? Да так. Музыка, танцы… Ну… Нет, не пьем. Немного шампанского, чуть-чуть совсем, и все. Нет, пива тоже нет. Ага, сейчас…
Лера неохотно выбралась из мягкого кресла. В принципе, она была даже рада звонку. Поспать и дома можно.
* * *
В Таниной комнате за время Лериного отсутствия ничего не изменилось. Все так же горели свечи, так же звучала музыка и так же самозабвенно топтались по углам три пары. И не надоело же…
А еще через секунду с Леры слетели остатки сна: эти обжоры, эти проглоты, эти… повскрывали все коробки с шоколадными конфетами, пока ее не было! И все съели!!! И когда только успели со своими танцами?!
Лера в панике подлетела к журнальному столику: «Птичье молоко», ее любимые, были нетронуты, ей повезло. Она надорвала было целлофан и замерла:
– Домой же идти! А как же конфеты?!
Лера быстро перебрала нарядные коробки и хмыкнула: вскрытых оказалось ровно шесть. Как раз по числу празднующих. Так что вполне честно будет, если она возьмет эту крошечную коробочку. Тем более на столе оставались еще три с «ассорти». Совершенно нетронутые. И много шикарнее этой.
Лера отнесла коробку в прихожую и сунула в пакет. И пошла разрушать идиллию. Ну, раз уж пообещала Леле!
Глава 4
Первый звонок
Следующий день проходил спокойно. Если, конечно, не считать, что Генке опять не дали выспаться. Наглый Ральф, выбрав его, видимо, козлом отпущения, опять появился в Генкиной комнате ровно в шесть часов утра. Прямо как по будильнику! На этот раз наученный горьким опытом Генка не экспериментировал. Спасая чистый воздух в собственной комнате, он притворяться спящим не стал, а сразу же помчался к Лерке. Оба пса заинтересованно последовали за ним. И настроены они были явно скептически. Клоп даже хромать перестал: преспокойненько ступал на все четыре лапы. Забылся, симулянт бессовестный!
Пулей влетев к Лере, Генка громко окликнул ее. Спящая Лера демонстративно всхрапнула. Генка затрясся от негодования.
Собаки сели рядком у порожка и дружно уставились на него. Генка прорычал:
– Ах, ты так?! Ну, я за водой! Учти, за холодной!
Ральф за его спиной одобрительно заворчал. Клоп оказался пессимистом: он пренебрежительно фыркнул. Лера неохотно приоткрыла правый глаз:
– Ну чего тебе?
– Собаки! – исчерпывающе отозвался Генка.
– И что?
– Сегодня твоя очередь!
Лера сладко зевнула, ее карий глаз хитро блеснул. И спряталась под одеяло. Псы разочарованно вздохнули. Генка вспыхнул:
– Вставай! Уже шесть!
Девочка с усилием сфокусировала взгляд на злом лице нового родственника и печально улыбнулась:
– Не могу.
– Что ты не можешь?! Кончай придуриваться! Говорю же – время!
– А я говорю – не могу!
И Лера весьма правдоподобно простонала.
Ральф настороженно приподнял правое ухо и укоризненно покачал лохматой головой. Флегматичный Клоп, решив, что спектакль затягивается, тяжело улегся на пол в твердом намерении немного подремать.
– Лерка! Это твои собаки! Твои, понимаешь? Что бы ты там ни говорила. Поэтому – вставай!
Неожиданно личико девочки болезненно скривилось, она жалобно вскрикнула. Генка невольно забеспокоился:
– Да что с тобой?!
– Живот… – невнятно пробормотала Лера. – Болит. Пока спала – вроде бы терпимо было, а сейчас…
– Блин! – Генка посмотрел на часы. – Все еще спят! Может, поднять?
– Не надо, – Лера отвела мученический взгляд в сторону. – Пусть поспят. Я потерплю. Наверное, вчера вечером что-то не то съела…
– Не то?! – возмутился простодушный Генка. – Да ты одна уплела больше, чем мы шестеро! Намешала всего! Сладкого, соленого, жирного! Какой желудок выдержит?!
Лера хотела было оскорбиться, но вовремя вспомнила про собак и тут же свернулась жалким клубочком. Страдальческая морщина на лбу, пушистые ресницы чуть трепещут…
Генка обреченно вздохнул. Умные псы, понимая, что концерт окончен, и их новый хозяин бездарно проиграл, неохотно поднялись.
Генка даже дверью не хлопнул!
* * *
Таня позвонила, когда семья сидела за столом. Причем Лера, забыв про больной живот, уписывала блинчики с творогом так, что Генка невольно забеспокоился. И путанно о своей обеспокоенности заявил. Его даже не сразу поняли.
– Живот? – удивилась Леля. – Какой живот? Чей?
– Мой!
Лера схватила с блюда еще один блинчик. Откусила, сладко зажмурилась и с набитым ртом прошамкала:
– Уже не болит, не беспокойтесь.
– А когда болел? – поинтересовался ее отец.
– С утра, – хмуро буркнул Генка, провожая взглядом очередной исчезающий блинчик.
– Э-э… а собаки были уже выгуляны?
Сергей Анатольевич сдвинул брови и поставил чашку с кофе на стол. И даже газету отложил в сторону.
– Нет!
Лере отцовский интерес не понравился. Она настороженно покосилась на него и торопливо встала из-за стола. Подмигнула озадаченной Леле и, прихватив с собой еще пару блинчиков, исчезла.
Генка помрачнел. Леля недоуменно посмотрела на мужчин:
– А при чем здесь собаки?
– Да так, – неопределенно протянул Сергей Анатольевич.
Генка автоматически, не чувствуя вкуса, жевал. Мама пожала плечами:
– Странные вы какие-то! Больной живот и собаки… Ну где тут связь?
Генка подавился и заперхал. Сергей Анатольевич протянул руку, заботливо похлопал его по спине и насмешливо ухмыльнулся:
– Тут ты не права. Связь прямая. Правда, Генка?
И тут зазвонил телефон. Радуясь, что ответа от него не ждут, Генка схватил сотовый и выскочил в коридор.
Звонила Таня. Генка непонимающе хмурился, пытаясь разобрать лихорадочный, невнятный шепот одноклассницы.
– Ничего не понимаю! Ты что, плачешь? Из-за чего? Коробка? Какая коробка? С «птичьим молоком»? Ну да, я помню, как Лерка какую-то пару коробок принесла. Я просто не обратил внимания – какие именно. И что? Ну да. Она сказала – отцу, а ты велела на стол бросить. Да что случилось-то?!
Выслушав путаные объяснения Ивановой, Генка кивнул:
– Ладно. Пойду Лерку потрясу, может, она что помнит. Потом перезвоню, жди.
* * *
Но поговорить с Лерой оказалось не так-то просто. Дверь в ее комнату была плотно закрыта.
Генка осторожно постучал: никакого эффекта.
Он приложил ухо к замочной скважине и невольно отпрянул в сторону. Вдруг показалось, он слышит чей-то гнусавый, чуть хрипловатый голос. Явно не Леркин.
Генка осторожно потряс головой, но странный голос не смолк. Наоборот, он стал громче.
Рявкнул пес. Генка почему-то подумал, что это Ральф. Клоп был слишком ленив и обычно молчал. Гнусавый невнятно продолжил свой монолог. Генка напряг слух, но слов не разобрал. Зато понял, что Лерка все же в своей комнате. Потому что она крикнула:
– Прекращай!
Однако гнусавый не внял. Напротив, громко завопил. ОЧЕНЬ громко. Генка покраснел, но решил, что ему послышалось. Разозлился и забарабанил в дверь.
