Как прекрасный принц из забытой сказки. Парень лет тридцати в белоснежной футболке и темных джинсах стоял, держа в одной руке фотокамеру, а в другой – ковбойскую шляпу, и я, не почувствовав никакого подвоха, крикнула ему – «Привет!».

Я еще не поняла, как я вляпалась, и что с этого момента жизнь моя переменится…

Все полетит к чертям как закономерный итог безумия. С самого начала все полетит чертям и закончится заявлением о разводе.

Мне поблагодарить бы за то, что все это было в моей жизни, если уж не хватает силы на то, чтобы гордо вскинуть голову и далее по тексту, но мне ведь не хочется его отпускать.

Я протянула руку, чтобы схватить и разорвать все напечатанные только что документы. Некий акт отречения от себя, ритуал, ничего не значащий вовсе, потому что всего-то десять рублей за лист, и все это снова ляжет на стол. Но я хотела попробовать: раз – и все, и белые клочки разлетятся по всему залу, к неудовольствию персонала.

– Юлия?

Я вздрогнула и обернулась.

– Это ты – Юлия? Стерва тупая, бумажник быстро сюда. Быстро, я сказал, ты что, еще и глухая?

Зачем-то вцепившись пальцами в столешницу, я рассматривала нависшего надо мной парня. В животе неприятно захолодело, я прищурилась и сделала незаметный глубокий вдох. Тот, кто требовательно тянул ко мне руку, не был похож на фотографию в паспорте, и рухнула даже такая невероятная, но стройная версия с мажором и отчимом.

Парень был высокого роста, но рост в документах не пишут, у нас не Соединенные Штаты, эту примету можно смело отметать. Все, что я могла сказать – он выше и массивнее, чем воришка, который вчера швырнул бумажник в мою машину. Что еще? Брови, уши, разрез глаз? Глаза у парня на фото крупнее и дальше посажены. Руки у этого… я опустила взгляд: слишком грубые пальцы для щипача. Значит, он – кто-то выше, пришел исправить допущенную ошибку? Воришка выкинул паспорт, а зря?

В мой рабочий рюкзачок-чехол помещалось все, что было нужно на судебных заседаниях, от планшета и клавиатуры к нему до небольшой папки с документами. Бумажник тоже отлично влез, и я как бы между прочим сунула в рюкзак руку, а парень следил за мной как за фокусником и терял терпение.

– Что ты уставилась на меня? Ты реально глухая? – парень нахмурился, видимо, вспоминая, что я не ответила на звонок – если звонил он, конечно – и предпочла переписку. И мне захотелось ему подыграть от досады и непонятного страха. Я приготовилась к ушату дерьма, оскорблениям и угрозам, но никак не предполагала, что за бумажником – за паспортом! – явится не владелец.

Я улыбнулась, прижала палец свободной руки сперва к своим губам, потом указала на ухо и следом – на губы парня. Последовательность вышла сомнительная, но обескураженный враг почти повержен. Другой рукой я добралась до бумажника и сама не хуже заправского карманника вытащила оттуда паспорт – отдавать документ неизвестно кому я не собиралась, и полиции теперь не миновать. Жаль, что в свидетели придется записать и официантку, которая подавала мне непонятные знаки и махала кому-то рукой.

Парень буркнул себе под нос явно что-то нецензурное. Мне не нужно было слышать, я прекрасно считала по губам и по зверскому выражению его лица.

– Ладно, это, – он почесал нос. Нос сломан, на фото в паспорте – нет, хотя времени прошло достаточно, можно было не только нос покалечить, было бы дело в одном носе. – Давай бумажник. Я тебе денег дам. Сколько ты хочешь? А, возьми сотку оттуда сама. Понимаешь? – он немного наклонился ко мне и четко артикулировал: – Возьми из бумажника сотку и давай его сюда.

В ресторане было все, что я наметила, обеспечивая себе безопасность: камеры, охрана и свидетели. Не то чтобы народу много, но треть зала заполнена. Официантка куда-то пропала, стоило мне на секунду выпустить ее из виду.

Мне спектакль уже надоел, мне нужно было еще закончить дела и сбегать на почту, вернуться в отель и заняться квартирой, связаться с банком… проклятый кредит! Настроение скакнуло до минусовой отметки, я вынула из рюкзачка пустой бумажник и протянула его парню. Пусть забирает и проваливает, если полиции будет нужно, запросят записи с камер наблюдения.

– А чего деньги не взяла? Типа гордая, что ли? – проворчал он с облегчением, но кинул взгляд на мою технику, на телефон, и его перекосило. – Вот дрянь зажравшаяся, тебе сотки мало? Ладно, держи две… Ах ты тварь!

Пальцы парня сомкнулись в том месте, где только что был мой воротник. Я успела поймать его движение и упасть на сиденье, быстро перекатиться и вскочить на ноги.

– Где бабки? Где остальное все? Ты что, стерва тупая, совсем оборзела? – заорал он, на нас разом обернулись все посетители, кто-то уронил на пол стакан, и он звонко разбился вдребезги. – Тут паспорт еще был, где, дрянь, деньги и паспорт?

– Молодой человек, на выход!

За спиной парня вырос официант, а может, и вышибала, или он успешно совмещал две должности. Парень был немаленького роста, но вышибале он едва доставал до плеча, к нам спешили и другие сотрудники ресторана, в том числе, кажется, и кто-то из руководства, и парень оказался против слишком большого количества противников.

– Она у меня деньги сперла! – проигнорировав и вышибалу, и вставших сразу за ним двух парней в костюмах, обратился он к полному мужчине. – Деньги и документы! Полицию вызовите! Она воровка!

Он тряс бумажником перед лицом администратора, и тот брезгливо отодвигался за спины подчиненных. Вероятно, решение такого рода конфликтов он предпочитал делегировать.

Зал ликовал. И хлеб, и зрелище – такая удача. Я краем взгляда ловила камеры, которые на нас наставили все – от подростка лет шестнадцати, сидевшего с родителями, до солидного дядечки сильно пенсионного возраста. Очки старикана азартно поблескивали, будто он был не банкиром или адвокатом, а блогером.

– Молодой человек, девушка здесь уже часа три, – вышибала положил парню на плечо руку, здоровую, как мое бедро, и вымогатель даже присел. – Так что или я и правда зову полицию, или ты отсюда линяешь. По-доброму. Усек?

Парень повернулся ко мне. Сопротивление было бесполезным, но столько злобы в глазах человека я не видела уже очень давно.

– Я тебя из-под земли, дрянь, достану… – начал он. Вышибале разборки тоже наскучили, он дернул парня в сторону, и в этот момент в зале появились несколько человек.

Того, кто подбежал к нам первым, я узнала с полувзгляда, и на этот раз никакой ошибки быть не могло. Густые темные волосы на косой пробор, характерные широкие брови, большие темно-карие глаза, прямой нос, четкие скулы, чувственные губы… О боже, губы-то здесь при чем?

– Вы – Никита Басов? – спросила я, и слова от нервов оцарапали горло, а лже-Никита от неожиданности выронил бумажник, который тотчас подобрал один из тех, кто подоспел вместе с настоящим Басовым – худенький парнишка в очках, наверное, референт.

– Ты что, не глухая, что ли? – взвыл лже-Никита, и два других парня из свиты Басова ловко выдернули его из хватки вышибалы и заломили ему руки. – А ты, блин, козел!..

Охранник Басова приложил его в солнечное сплетение, и лже-Никита согнулся и захрипел. Посетители ресторана зря времени не теряли, со всех сторон сверкали вспышки, подросток с телефоном подлез под руку вышибале, администратор стремительно бледнел и крутил головой, утирая лоб белоснежным платочком. Шансов, что в сети через пару минут не появится лучшая реклама его заведению, не оставалось уже никаких.

– Спасибо, – кивнул Басов вышибале, потом остальным сотрудникам, затем посмотрел на меня и кивнул еще раз. – Парни, уводите его. Господа и дамы, прошу прощения за недоразумение, – громко объявил он на весь ресторан, – за это недоразумение, я имею в виду, – и снова кивнул на лже-Никиту, которого уже волокли из зала прочь, а затем забрал у референта бумажник и даже не заглянул в него. – Пожалуйста, всем десерт и кофе за мой счет, – это он сообщил уже администратору, на лице которого читалось «а мне бы чего покрепче». – Вы Юлия? Простите еще раз. Если позволите, я вам все объясню.