— «Чтобы не крутиться в холостую, раскручивается тяжёлый маховик, который в то же время является примитивным аккумулятором кинетической энергии». В школе нас так гоняли за агрономию,механику, ещё за историю науки и техники. Знаешь, мне не верится, что в старые времена, заботой женщин были только дети, церковь и вышивание.

Айвен Джошуа Чемберс рассмеялся, едва сдерживая желание погладить внучку по голове. Забывал, что она уже молодая леди.

— Действительно так, Кэт. Сейчас всё это заменяют инерциоиды и компактные аккумуляторы тепловой энергии, а в те времена шла борьба за более экономное использование угля и продуктов переработки нефти. Но, впрочем, я увлекся — всё это ты давным-давно знаешь. — Кэтрин в ответ только фыркнула и закатила глаза. Старик, улыбнувшись, добавил:

— Его энтузиазм, жажда жизни, увлечённость делом были так заразительны, что я, не смотря на отстранённость и равнодушие, невольно загорался новыми идеями, и даже иногда выдвигал свои предложения. Скоро сам не заметил, как просьбы Джейкоба помочь в переписке или разобраться с управленческими проблемами, поначалу тягостные для меня, стали интересны.

— Позволю себе сменить тему, — чопорно произнесла девушка. — Так какой же неприятный разговор произошел у вас с Джейкобом?

-Меня разбудил громкий стук в дверь. Я с трудом открыл глаза и не сразу разобрался, какое сейчас время суток: утро или вечер?

***

Айвена разбудил громкий стук и возмущённый голос Эндрю. Баронет с трудом открыл глаза, и не сразу понял, какое сейчас время суток: утро или же вечер.

— Молодой хозяин ещё спят, — голос дворецкого достиг самых высоких нот и рассыпался в старческом дребезжании. — Не велено будить. Врываться к джентльмену в его опочивальню вопреки всем правилам.

— Да отстань ты от меня со своими правилами, камзол нафталиновый! Вот привязался, — возмущённо рокотал в ответ Джейкоб. — Я плачу тебе жалованье, дряхлая ты кочерыжка, а ты мне тут что?!

— Позволю заметить, что даже для вас не могу сделать исключения. И жалование мне платит хозяин, а вы лишь оказываете вспомоществование.

— Хорошо вспомоществование, — прогремел Джейкоб Браун, — в десять раз больше жалования?!

— Это не имеет значения, — с чопорным достоинством парировал Эндрю, — поскольку и то, и другое мне платится за точное выполнение возложенных на меня обязанностей, так попрошу же вас, милостивый государь, не препятствовать мне в их исполнении и удалиться.

— О как красиво загнул! Я так не умею, потому как человек тёмный, необразованный. Отвечу тебе просто: а ну кыш отсюда, парик напудренный, и скажи спасибо, что у меня есть чувство юмора! — но, вопреки словам, в его голосе звучали стальные нотки.

С чувством юмора мультимиллионер из провинции себе явно польстил, улыбнулся Айвен, слушая перебранку за дверью. Он уже встал и заканчивал одеваться, зная, что просто так Джейкоб не отстанет. Если уж заявился в такую рань, значит ему что-то очень нужно, и дряхлый дворецкий не сможет воспрепятствовать. Баронет открыл дверь, и улыбка пропала с сонного лица, будто стёртая бархатной портьерой. Увидев красную физиономию будущего тестя, Айвен поразился: Джейкоб был или сильно разъярён, или сильно расстроен. А, возможно, и то, и другое вместе.

— Да, вижу утро предстоит тяжёлое, — хмыкнул жених.

— Изволили встать, господин барон? — вместо приветствия ядовито произнёс Джейкоб. — Не соблаговолите ли принять меня для разговора по неотложному делу?

Ого! Если этот делец пытается изобразить учтивость, значит он в крайней ярости! Айвен поджал губы: что позволяет себе этот мужлан?!

— Во-первых, доброе утро, мистер Браун, во-вторых, я не понимаю вашего тона.

— А вот сейчас мы с тобой сядем в кресла, твой нафталиновый цербер принесёт нам кофе, и я тебе всё объясню. Точнее — ты мне всё объяснишь, — развернувшись, он быстро зашагал прочь.

Айвен кивнул Эндрю:

— Подайте, пожалуйста, кофе в библиотеку.

— А как же ваш обычный завтрак, сэр? Омлет и... — всхлипнул Эндрю, на минуту перестав быть идеальным дворецким, но, тут же справившись с эмоциями, важно напомнил: — Завтрак, сэр?

— Какой уж тут завтрак, — вздохнул молодой человек, направляясь к высоким дверям в конце коридора.

В библиотеке горели только два ацетиленовых светильника, выхватывая из темноты ряды стеллажей и шкафов с книгами, заливая белым светом угол с письменным столом, большим кожаным диваном и вольтеровскими креслами. Меж ними, заложив руки за спину, расхаживал Джейкоб Браун. Айвен отметил, что одежда толстяка представляет собой странную смесь: домашняя вязаная фуфайка из-под которой выглядывал край пижамной куртки;дорожные бриджи и высокие сапоги, будто он собирался ехать верхом; на голове фуражка с очками-консервами — в таких гоняют на скоростном стимере.

— А, вот и мы соизволили дотащиться?.. — Джейкоб остановился, выудил из кармана платок и шумно высморкался, потом этим же платком вытер пот со лба. — Присядем и поговорим по мужски, сынок... Пока я ещё надеюсь, что ты станешь мне сыном, Айвен Джошуа Чемберс, барон Роузвудский.

Айвен сел в кресло, закинул ногу на ногу и, скрестив на груди руки, как можно мягче произнёс:

— Ну что ж, давайте поговорим. Я вижу, вы чем-то рассержены, мистер Браун, и подозреваю, что я явился невольным виновником этого.

— Правильно подозреваешь. Теперь не перебивай, слушай. Говорить буду я. — Джейкоб грузно опустился в кресло напротив. Эндрю принёс кофе. Айвен, ожидая пока дворецкий установит хрупкий кофейный столик у дивана, радовался паузе. В уме он перебирал последние события, пытаясь догадаться, что же привело обычно уравновешенного человека, эту акулу делового мира, в такое состояние? Его же не пронять ничем!

Джейкоб едва дождался, пока старый слуга покинет библиотеку. Только закрылась дверь, он отодвинул чашку, с прищуром взглянул на баронета и спросил:

— На какую разведку работаешь, любезный зятёк?!

Айвен поперхнулся, расплескал кофе. Резко поставил чашку, схватил салфетку и, стараясь успокоиться, стал с излишним вниманием промакивать кофейные пятна на жилете. Ярость обуяла баронета. Обвинение, абсурдное и неожиданное, вызвало бурю чувств в его душе, долго сдерживаемое раздражение рвалось наружу.

— Не понял вашего намёка, сэр?.. — Сквозь зубы, процедил он.

— Что ж тут непонятного? Кто тебе платит? Москва? Томск? Берлин? Париж? Или, может быть, Вена? Хотя вряд ли — австриякам не до наших проблем, своих хватает.

— Что за бред вы несёте? — Возмутился Айвен. — Я бы выставил вас вон...

— Из моего собственного дома? — перебил его Джейкоб. Подняв кустистые брови ко лбу, он оскорбительно фыркнул.

Айвен вскочил, опрокинув злополучный кофейный столик — и больше не смог ничего сделать. Джейкоб, с непостижимой для его комплекции скоростью, оказался рядом. Баронет даже не понял, как очутился на полу с заломленной за спину рукой.

— Брось свои шпионские штучки, Айвен... или как там тебя на самом деле? Я брал уроки дзю-дзюцу и тяжелее тебя в два раза! — Смеясь, прошептал он в самое ухо. — Так что у тебя никаких шансов... Кроме того мои люди оцепили дом, и у тебя вдвойне никаких шансов! Мистер Поповкин знает своё дело.

Мистер Поповкин действительно знал своё дело. Начальник службы безопасности, бывший гвардейский офицер Российской императорской гвардии, он эмигрировал в Англию лет двадцать назад. Долго бедствовал, скитался по ночлежкам, пока его не пригрел под своим крылышком Джейкоб Браун. Александр Поповкин встречу с толстым дельцом считал подарком судьбы, не подозревая, что наниматель думает точно так же.

— Давайте поговорим спокойно, — задыхаясь, прохрипел баронет. — Только отпустите мне руку и выскажите ваши обвинения... ч... членораздельно.

Джейкоб выполнил просьбу. Он занял свою позицию в кресле и, недобро посмеиваясь, смотрел, как Айвен растирает затёкшую кисть.

— Начну по-порядку. Моя крошка Лу не заслужила такого обращения, и я не позволю тебе опозорить её, бросив у алтаря. Ты понимаешь, что в этом случае просто сотру тебя в порошок?! — Он сжал кулаки, потрясая ими у самого лица выбитого из колеи баронета, и тот, всё ещё не понимая, чем вызвана ярость толстого провинциала, счёл за благо просто кивнуть. Так или иначе, скоро всё встанет на свои места, а пока лучше проявить терпение, решил Айвен. Джейкоб, меж тем, снова встал, быстро прошёлся по ковру — туда, потом обратно. Остановившись, он с сожалением взглянул на баронета и, горестно вздохнув, продолжил: