А теперь порвали серебряные струны…
Нельзя оторвать гитару от сердца человека, она ему дороже жизни. Ее страсть, ее неукротимость особенно дороги тому, кто по тем или иным причинам оказался в тюрьме. Тогда гитара делается символом свободы.
Законченному пьянице любое событие — удобный повод для того, чтобы выпить. Герой песни «Случай», оказавшись в ресторане, спешит пожать руку некоему «засекреченному ракетчику», в честь которого дается банкет. «Со мной гитара, струны к ней в запас, / И я гордился тем, что тоже в моде. / К науке тяга сильная сейчас, / Но и к гитаре тяга есть в народе. / Я выпил залпом — и разбил бокал! / Мгновенно мне гитару дали в руки. / Я три своих аккорда перебрал / Запел и запил от любви к науке».
Научно-технический прогресс отнюдь не уменьшает числа горьких пьяниц в обществе, и даже прославленный бард вынужден с грустной иронией согласиться, что его неразлучная спутница — не только гитара, но и бутылка, без которой невозможно и дня прожить.
В песне «Старый дом» герой, истерзанный душевными муками и житейскими горестями, попадает в бедовую компанию, где «Кто-то песню орал да гитару терзал, / И припадочный малый — придурок и вор — / Мне тайком из-под скатерти нож показал».
Вероятно, прославленный бард вполне отдавал себе отчет в том, что его наперсница гитара слишком часто звенит в бандитских «малинах», где рекой льется вино, звучит площадная брань и «зреют» преступления…
Раненое сердце Владимира Высоцкого исполнено надежды. Гитара, которой он изливает свою душу, кажется ему сказочной пташкой: «Словно семь заветных струн /
Зазвенели в свой черед — / Это птица Гамаюн / Надежду подает!» («Песня о петровской Руси») Такое отношение к гитаре свидетельствует о понимании ее истинной природы.
Современная электроника творит чудеса в области музыкального творчества, и комуто может показаться, что акустическая гитара устарела. Это неверно. Трижды был прав Владимир Высоцкий, когда пел: «Один музыкант объяснил мне пространно, / Что будто гитара свой век отжила. / Заменят гитару — электроорганы, / Электророяль и электропила. / Но гитара опять / Не хочет молчать, / Поет ночами лунными, / Как в юность мою, / Своими семью / Серебряными струнами». (Песня «Один музыкант объяснил мне пространно…»)
Барду совершенно чужды электроинструменты с их искусственным, неживым звуком. В песнях Владимира Высоцкого гитара нередко становилась спутницей бродяги-весельчака.
«Все беды — болтовня. / Я, струнами звеня, / Пою подряд три дня — / Послушайте меня!»
Его хриплый голос звучал на всю страну, ибо в хмельном задоре поэта угадывались нотки отчаянья и безысходности, тех самых чувств, что владели большинством советских людей.
ГЕОРГИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ВАЙНЕР
Вайнер, Георгий Александрович (1938–2006) — русский писатель, мастер детективного жанра. Долгое время писал в соавторстве с братом Аркадием.
В повести Георгия Вайнера «Бес в ребро» забавна комичная сценка, где муж и жена препираются относительно подарка сыну. «Мы уселись за стол, и он положил на край сверток. — Это я Сережке купил гитару. Я знаю, что он давно очень хотел…
Я смотрела на него взглядом следователя Бурмистрова. — Ты бы лучше купил ему сапоги на осень! — Почему лучше? Не вижу противоречия, — засмеялся Витечка и с треском стал срывать бумагу с гитары. — На сапогах молодые люди не играют, а в гитарах не ходят по лужам. Сапоги купим отдельно. Это не проблема».
Духовно развитый родитель понимает, что не хлебом единым жив человек, и эстетическая радость тоже нужна в жизни.
ИОСИФ АЛЕКСАНДРОВИЧ БРОДСКИЙ
Бродский, Иосиф Александрович (1940–1996) — русский поэт, писал также на английском языке. В 1972 году эмигрировал в США. В стихах (сборники «Остановка в пустыне», 1967, «Конец прекрасной эпохи» и «Часть речи», 1972, «Урания», 1987) — осмысление мира как единого метафизического и культурного целого. Отличительные черты стиля — жесткость и скрытая патетика, ирония и надлом, медитативность, реализуемая через обращение к усложненным ассоциативным
образам,
культурным реминисценциям
(иногда
приводящая
к
герметичности поэтического пространства). Эссе, рассказы, пьесы, переводы.
Нобелевская премия (1987).
Иосиф Бродский, говоря о гитаре, верен себе, выстраивая сложный поэтикоассоциативный ряд и рисуя настроение тоски и безысходности: «Ты, гитарообразная вещь со спутанной паутиной / струн, продолжающая коричневеть в гостиной, / белеть а ля Казимир на выстиранном просторе, / темнеть — особенно вечером — в коридоре, / спой мне песню о том, как шуршит портьера, / как включается, чтоб оглушить полтела, / тень, как лиловая муха, сползает с карты, / и закат в саду за окном точно дым эскадры, / от которой осталась одна матроска, / позабытая в детской. И как расческа / в кулаке дрессировщика-турка, как рыбку — леской / возвышает болонку над Ковалевской / до счастливого случая тявкнуть сорок / раз в день рождения, — и мокрый порох / гасит звезды салюта, громко шипя, в стакане, / и стоят графины кремлем на ткани». (Стихотворение «Ты, гитарообразная вещь со спутанной паутиной…»)
Данный этюд был написан 22 июля 1978 года, когда поэт уже давно эмигрировал в США, но воспоминания о России не оставляли его в покое.
Порою Иосиф Бродский словно забывал о том, что гитара — это звучащий инструмент, и ограничивался описанием ее внешнего облика, опять выстраивая сложный метафорический ряд: «Шум ливня воскрешает по углам / салют мимозы, гаснущий в пыли. / И вечер делит сутки пополам, / как ножницы восьмерку на нули — / и в талии сужает циферблат, / с гитарой его сходство озарив. / У задержавшей на гитаре взгляд / пучок волос напоминает гриф».
(Стихотворение «Шум ливня воскрешает по углам…)
Поэт видел в гитаре женскую фигуру. Гитара присутствует и в пейзажных лирических зарисовках, например, в стихотворении «Гуернавака»: «Конец июня прячется в дожди, / как собеседник в собственные мысли. / Что, впрочем, вас не трогает в стране, / где меньше впереди, чем позади. / Бренчит гитара. Улицы раскисли. / Прохожий тонет в желтой пелене».
Печальные звуки струн подчеркивают атмосферу безысходности, свойственную этому стихотворению. Удачный пример органического слияния музыки и поэзии!
Вчитываясь в стихотворение «Испанская танцовщица», невольно замечаешь, что поэт пытался подражать Гарсиа Лорке: «Умолкает птица. / Наступает вечер. / Раскрывает веер / испанская танцовщица. / Звучат удары / луны из бубна, / и глухо, дробно / вторят гитары. / И черный туфель / на гладь паркета / ступает; это / как ветер в профиль».
Одним словом, восхитительно! Лишь изощренная рифмовка в первой и третьей строфе может подсказать въедливому аналитику, что мы имеем дело с удачной имитацией стиля испанского автора.
Стихотворение «Лидо» описывает будни портового города: «Ржавый румынский танкер, барахтающийся в лазури, / как стоптанный полуботинок, который, вздохнув, разули. / Команда в одном исподнем — бабники, онанюги — / загорает на палубе, поскольку они на юге, / но без копейки в кармане, чтоб выйти в город, / издали выглядящий, точно он приколот / как открытка к закату; над рейдом плывут отары / туч, запах потных подмышек и перебор гитары. / О, Средиземное море! после твоей пустыни / ногу тянет запутаться в уличной паутине».
Что ни говори, поэт, несмотря на грубость лексикона, умеет скупыми штрихами запечатлеть точный и колоритный пейзаж, где даже гитара с «отарой туч» занимает свое подобающее место!
В 2004 году вышла в свет книга американского культуролога Соломона Волкова «Диалоги с Иосифом Бродским». В ней поэт вспоминает о закадычном приятеле своей молодости Олеге Шахматове. Он был профессиональным летчиком, человеком разносторонних интересов. Бродский рассказывает, как они задумали совершить побег из Советского Союза, перелетев через афганскую границу. Предполагалось, что Шахматов возьмет на себя управление «Як-12», а Бродский ударит камнем по голове пилота.
