— Ты с кем там ругаешься? — уточнил Солер, вальяжно сидя на табурете и опершись спиной о прохладную стену каземата, расположенного в подвальном помещении крепости.

— Крысы! Большие и наглые. Как бы они нашего арестанта не сожрали.

— Не сожрут, — с ленцой произнес Длинный и прикрыл глаза. — Я пока покемарю, а ты пригляди за ним.

— Пить! — проскрежетал пленник. — Дайте воды…

— Ты смотри, вражья морда, в себя пришел, — заглянув через небольшое окошко в двери, восхитился Солер. — Мы его, значит, сюда тащили, надрывались. А он в себя пришел. Ты раньше очухаться не мог?

— Пить!

— Вот заладил, — злобно процедил молодой мужчина. — Потерпишь. Столько времени в реке пробыл, должен был на год вперед напиться.

— Воды!

— Открой дверь, я дам ему напиться, — Агрикола снял с пояса флягу в кожаном чехле.

— На, — Солер протянул мужчине ключ. — Сам открывай. Я устал!

— Где я? — проскрежетал пленник, возвращая опустошенную флягу и глядя мутным взглядом на воина. — Где я нахожусь?

— Ты в крепости «Лунный свет».

— Так далеко…

— А где ты хотел быть, — задал вопрос Солер, заглянув в приоткрытую дверь. — Скажи спасибо, что мы тебя нашли, а то бы гнил бы сейчас в прибрежных кустах.

— Благодарю, — ответил пленник с трудом открывая рот. — За моё спасение вы будете щедро вознаграждены.

— Ага, — Солер криво ухмыльнулся. — Кто ты такой, чтобы за тебя щедро вознаграждали. Может ты родич маркиза Бренье?

— Нет, — с трудом выговаривая слова, ответил пленник. — Бренье мой враг. Я один из братьев Орнумов…

— Что? Орнумов?! — Длинный Солер злобно рассмеялся. — И кто же ты из них? А, дай отгадаю, наверное, старший из братьев, Роак по прозвищу Лис?!

— Роак мертв, — тяжело дыша, ответил пленник и устало прикрыл глаза. — Его убил юный тифлинг. Из магического камнемета.

— Что ты сказал? — Солер ворвался в камеру и навис над арестантом. — Повтори!

— Роак мертв!

— Лжешь, мразь! — воин с силой ударил пленника ногой в живот, от чего тот опрокинулся на бок и скрючился от боли на полу. — Лжёшь! — и вновь пнул бесчувственное тело ногой.

— Ты убьёшь его, безумец!

— Да пошел он! Если братья-хищники проиграют в этой войне, я потеряю всё, что у меня есть. Я слишком многое поставил на них…

— Пришел в себя?! — встрепенулся Агрикола, когда пленник чуть слышно застонал.

— Я Блаид, — чуть слышно произнес арестант растрескавшимися губами. — Я Блаид Орнум. Младший из братьев-хищников. Дайте мне еды… лучше мяса…

— Тьфу ты, — Солер в сердцах сплюнул и обратился к напарнику. — Я вначале чуть не поверил, что он Блаид. А он, оказывается, таким образом хочет мяса нажраться. Нет уж, — мужчина показал пленнику кукиш. — Будешь жрать кашу, как все солдаты гарнизона!

— Я тогда схожу на кухню?! — предложил Агрикола. — Нам бы тоже поужинать не мешало. А то из-за всей этой суеты обед пропустили.

— Иди, — согласился Длинный Солер. — Только дверь накрепко закрой, чтобы этот вурдалак не смог убежать.

— Да куда он убежит, он даже сидеть не может? К тому же ты тут…

— Не собираюсь я здесь торчать всю ночь, — молодой человек показал рукой в конец коридора. — Пойду в дежурку, покемарю немного.

— Слушай, — озабоченно глядя на приятеля, поинтересовался Агрикола. — Может сообщить господину лейтенанту о том, что утопленник пришел в себя?

— Утром сообщим, — Солер отмахнулся от предложения коллеги. — Припрется сюда в сопровождении своих холуев и полночи будут ему вопросы задавать. О каком сне тут можно говорить?

— Это точно, — согласился Агрикола и не спеша отправился на кухню.

— В котелке ещё каша осталась?

— Нет, — Агрикола отрицательно покрутил головой. — Только доля арестованного…

— Давай сюда. Я не наелся.

— А как же пленник?

— Обойдется, ничего с ним страшного не случится. Говорят, раненным вообще лучше еду не давать! — хмыкнул Солер, принимая от напарника котелок. — Тебе оставить?

— Нет, благодарю, я сыт! — Агрикола облизал деревянную ложку и спрятал её за голенищем сапога.

— Как знаешь, — Солер вновь хмыкнул. — Ты наружную дверь-то подопри, а то вдруг капрал посреди ночи с проверкой явится, а мы тут дрыхнем без задних ног.

Блаид Орнум тихо умирал на холодном каменном полу тюремной камеры. Он понял, что смерть пришла по его душу, когда перестал чувствовать нестерпимую, жгучую боль, которая была его спутницей последние несколько часов. Тело как будто онемело, стало деревянным и непослушным.

С самого детства Блаид чувствовал, что он не такой, как его братья и другие люди, живущие на хуторе. А когда ему исполнилось пятнадцать лет он об этом узнал.

В тот злополучный день он ушел из дома своего названного отца в лес, чтобы найти бук для нового лука. Старый уже стал слабоват для его раздавшихся плечей и налившихся силой рук. Из оружия при нем был лишь топор, да небольшой нож. Ища нужное ему дерево, юноша забрел глубоко в лесную чашу и нос к носу столкнулся с тремя существами, которых раньше никогда не встречал в лесу.

Человекоподобные существа были ростом чуть выше Блаида, обладали мощными телами покрытыми черно-бурой шерстью и были вооружены дубинами…

— О, — басовито произнесло одно из существ, столкнувшееся с Блаидом. От него пахло мокрой псиной, а вонь изо рта могла посоперничать со смрадом разлагающегося трупа. — Человечишка. Вкусный.

— Вкусный! Очень вкусный! — в тон приятелю, ответило второе существо, а третье, не скрывая своего намерения, зашло за спину жертве.

— Ледренги1, — в ужасе прошептал Блаид, вспомнив рассказ Хитреца Орнума о жестоких людоедах, которые когда-то населяли эти леса, но были беспощадно уничтожены.

— Я бить, — подал голос ледренг стоявший у юноши за спиной.

— Сильно не бить, — остерег своего соплеменника первый ледренг. — Если сильно бить, вкусное из головы разлетаться во все сторона…

В груди молодого человека образовался пульсирующий клубок, из страха, ужаса, трепета и… злости! Злости на себя и на ледренгов. Злость была палящей, как огонь и через несколько секунд, подогреваемая задетой гордостью, она вспыхнула ярким костром и огненной бурей прокатилась по его жилам, сжигая все эмоции и порождая ярость. Ярость! Голую, чистую ярость, которая невидимо поселилась в его душе багровым пылающим шариком. Он мысленно потянулся к нему…

Если бы кто-нибудь в тот момент наблюдал за разворачивающимися на глухой лесной поляне событиями, он бы смог подробно рассказать Блаиду, как его тело, под ошарашенными взглядами ледренгов, принялось трансформироваться. Ногти превратились в дюймовые когти, не уступающие в крепости алмазу, а в остроте жертвенному обсидиановому ножу. Его суставы выкручивались под немыслимыми углами, тело покрывалось густым мехом и при этом из его глотки вырывался дикий рык, от которого в жилах стыла кровь.

— Большой волк?! — удивленно произнес один из ледренгов.

— Мясо не вкусный! — констатировал второй.

— Я бить эта пёс! — ответил третий и бросился на волка с дубиной на перевес.

Битва была короткой и жестокой. Все три ледренга остались на лесной поляне с порванными глотками и распоротыми животами.

Сам Блаид, когда вновь принял облик человека, был сильно обескуражен, обнаружив, что его одежда порвана в клочья. Он до ночи хоронился в лесной чаще и лишь когда все улеглись спать, тихо прокрался в дом, но, как назло, в сенях столкнулся с Хитрецом Орнумом:

— Ты где так долго пропадал, сынок? — поинтересовался он, делая вид, что не замечает наготы младшего из сыновей.

— В лес ходил, искал подходящий бук для нового лука.

— Опасно сейчас в лесу, — предупредил Орнум. — Далеко лучше не соваться. Охотники видели странные, огромные следы… Говорят, очень похожи на следы ледренгов. Ох, боюсь, грядут недобрые деньки, если это, действительно, они в наши края вернулись. Прольют они кровушки людской…