Полковник выбрался из машины, аккуратно хлопнул дверью и по мягкой земле углубился в перелесок. За перелеском, нахмурясь, пересек небольшую опушку, лесополосу из двух рядов старых тополей и вышел на гравийную дорогу к большому, черному, с тонированными стеклами Джипу, рядом с которым он казался просто карапетом. Хлопнула дверца, неслышно заурчал мотор и огромная, как броневик машина, мощно и резко набрав скорость, исчезла из виду. Остались только весенний, малахитовый лес, щебетанье птиц, порхающие там и сям разноцветные бабочки и умиротворение. Как хорошо, когда нет людей. Или, может… таких людей?

ГЛАВА 6

– Товарищ полковник, – докладывал молодой, красивый и здоровый, лет тридцати пяти сотрудник ФСБ в штатском, своему начальнику, – объект не имеет каких-то привязанностей личного характера. Нет ни жены, ни детей, ни любовницы, во всяком случае, при поверхностном его изучении. Встречается правда с девушкой, зовут Ольга, но отношения носят, с нашей точки, какой-то странный, платонический характер. Она в свободное от работы время занимается рисованием, ну, вот они и ходят в наш городской музей, либо на природу – она рисует… он смотрит.

– Он что, тоже рисует?

– Пока доподлинно не известно, но, по-моему, нет.

– Дальше.

– Мы за ней немного понаблюдали: у нее есть еще два ухажера, похоже, с серьезными намерениями, она девка красивая, но тянет, видимо выбирает, причем, мы навели справки, оба не бедные, поэтому, нашему, скорее всего, ничего не светит.

– Он что, ухаживает?

– Нет, по-моему.

– Дальше, – проговорил начальник, поглаживая пухлыми руками богатую полировку стола.

– Так, далее, м-м, вот, друзей значит у него нет. Вообще, товарищ полковник, в моей практике такое впервые, чтобы человека совершенно не за что было зацепить.

– Нас с тобой, майор, об этом предупреждали. Плохо, плохо, что ж это за человек такой, странно даже. Чем же он занимается-то целыми днями?

– Похоже только работой. Ему, видимо, интересна только она, не зря же он в институте часто ночует.

– Жаль человечка, ни сам радости жизни не понимает, ни другим радоваться не дает. Самые вредные люди на этой земле. Животное – только для себя живет.

– Так точно, товарищ полковник. В институте, в лаборатории, живет кот, но я не думаю, что у него к нему привязанность. Там все-таки окраина города – поля, лес, огороды, скорее всего, просто содержат как мышелова.

– Как звать?

– Кого, кота?

– Как меня звать – я знаю.

– Не знаю… узнать?

– Не надо, – полковник пожевал губами и слегка дернул головой, как будто ему мешал тугой воротник, – давай дальше. Какой делаешь вывод?

– Вывод, товарищ полковник не утешительный, – тяжело вздохнул майор, – видимо, у объекта нет настолько близких людей, через которых мы могли бы на него воздействовать.

– Либо есть, но мы его не знаем. Ладно, значит так, Шерлок Холмс, наблюдение продолжить, если что-то интересное, немедленно ко мне на стол… немедленно.

– Слушаюсь.

–Постарайся поглубже вникнуть в их отношения с этой, как ее, Ольгой. Не нравятся мне их отношения, это безобразие какое-то. Короче, я должен знать, о чем они говорят.

– Сделаем.

– Как наш сотрудник в институте?

– Тупой, на роль друга не подойдет, я с ним говорил. Кстати, он об объекте отзывается также, как я вам и доложил – то есть, с одной стороны общителен, не сухарь, не зазнайка, но новых знакомств не заводит, а старых не поддерживает, женщин сторонится…

– Животное.

– Да, так вот, сторонится…, кота кормит хорошо, гладит по голове, но привязан, или нет, – майор пожал плечами, – хрен его знает.

– А кот?

– Что… кот? Сторонится, или нет?

– Я тебя спрашиваю, привязан к нему кот, или нет? Чего ему его сторонится-то, если он его кормит?

– Не знаю. Узнать?

– Не надо, – полковник безнадежно махнул рукой, – ну что ж майор, придется тебе заняться созданием для нашего отшельника друга. Есть у тебя кто на примете?

– Товарищ полковник, я думал на эту тему и по зрелом размышлении пришел к выводу, что вопрос этот не простой.

– Неужели? – полковник иронически посмотрел на него.

– Да, не простой. Во-первых, мы не располагаем большим выбором среди наших сотрудников, которым мы могли бы довериться, из-за особой секретности проводимой операции.

« Хорошо излагает, – одобрительно подумал полковник».

– Во-вторых, – продолжал майор, – наш человек должен, хотя бы немного разбираться в технике, чтобы объекту было интересно с ним говорить, хотя бы на элементарном уровне. А мы даже не знаем, в какой области он работает, – майор вопросительно посмотрел на начальника.

– Да не знаю я… узнай ты.

– Слушаюсь. В-третьих, и это самое главное, объект должен абсолютно этому человеку доверять, а здесь и заключается самая главная заковыка.

Мне интересно, как я, за короткое время, должен найти для него друга, если он за шестьдесят лет своей жизни не удосужился этого сделать?

– Хорошо, не пыли, я от тебя же не требую костьми лечь в данной операции. Предположения же есть кое-какие, я же вижу.

– Ну что, предположения. Я тут почитал кое-какую нашу литературу, по психотипам людей и пришел к такому умозаключению. Получается, по всем раскладам, что наш подопечный нелюдим и холостяк не просто так, по свойствам характера, так сказать, и не потому, что он такой весь из себя трудоголик. Я вон тоже иногда по целым суткам из управления не вылезаю. А у меня, между прочим, товарищ полковник, семья, и я, даже премии за переработки не просил…

– Ты это чего? Это куда тебя понесло? Молодой еще, а, между прочим, благодаря мне, уже майора имеешь, да и в деньгах я тебя не обижаю, только уж, не обижайся, что не в белую. Или, ты уже на пенсию собираешься?

Обижается еще: недавно двухэтажный особняк отгрохал. Светишься там, в своем садовом товариществе, среди халуп одноэтажных, как дерьмо, посреди белой скатерти. Все туда же – денег ему мало. Идут пионеры, салют особняку майора, плывут пароходы, салют особняку, летят самолеты – продолжать?

– Не надо, извините товарищ полковник, понесло.

– Понесло… глаза бы мои на тебя не глядели, давай дальше, чудовище.

– Так вот, на чем это я остановился?

– На трудоголиках.

– Да, трудоголизм здесь тоже не причем.

– Неужели?

– Верно, среди женатых и общительных, трудоголиков тоже хватает.

– Это точно, если с женой повезет – станешь алкоголиком, не повезет – трудоголиком, давай, излагай дальше.

– С нашим клиентом, видимо дело обстоит таким образом, что он разочаровался в людях, ну, как в людях что ли. Видимо жизнь его потрепала прилично, много обид накопилось, ну и все такое. Невысокого мнения он о качестве человеческого материала. Хотя, возможно, предъявляет излишне завышенные требования к мужской дружбе и к чувствам женщин.

– Он что, из-за этого что ли, к Ольге прибился? Он там что, мужскую дружбу, что ли ищет? Она что… мужеподобная что ли?

– Да нет, говорю же – красивая. Хотя красота такая – необычная, такая – не броская, я бы сказал, такая…

– Не надо, давай закругляйся постепенно… философ.

– А я все вроде бы сказал.

– Вывод давай. Резюмируй свое выступление… Цицерон.

– Итак, если мои мысли верны, то наш сотрудник не подойдет.

– Конгениально, зал разразился громкими аплодисментами, переходящими в овацию.

– Да, не подойдет, – продолжал майор, стараясь не реагировать на такое невежество, – потому что наши хитры очень, меры не знают, границ не видят…

– Я о наших сотрудниках без тебя знаю, дальше давай.

– Вот я и клоню-то к чему – расколет он их.

– Ну не скажи, если с умением подойти, да густо ложь намазать, да сверху еще и лестью с горкой посыпать, такой бутерброд получится, что мало кто и устоит.

– Не знаю… не уверен. Мне кажется, именно этот и устоит, судя по тому, что я о нем узнал.

– Хорошо, давай закругляться, вон ночь уже на дворе… предложение.