– Ты вот что, майор, ты это хорошо придумал. Но вот для этого, действительно дивизия нужна – не меньше. Поэтому, скрепя сердцем, я эту твою новую идею отклоняю. А вот за инициативу хвалю. Хорошо придумал! Молодец! Ладно, давай заканчивать – мы с тобой ничего существенного не упустили? Давай пройдемся.

– Да он, шут его знает, ничем кроме работы своей не интересуется, поэтому зацепить сложно. Вроде бы все перебрали – деньги, женщины, слава. Кстати… о славе. Славу забыли!

– Да, опять молодец. Слава вещь… , – полковник пошевелил в воздухе пальцами, – такая… заманчивая. Если исходить из того пути, который мы ему уготовили – я имею в виду жизнь, наполненную приключениями и всякими ее радостями, то я предложил бы – диссертацию.

– Диссертацию?

– Да, ты же говорил, что он неудачник, и даже кандидатскую умудрился не защитить, прохиндей, когда у него в институте без кандидатских только уборщицы ходят. Так вот, надо сделать так, чтобы он кандидатскую быстренько написал – даже, хрен с ним, если он не может, мы за него напишем, а потом резко его на защите обломаем. Насколько я в курсе, люди такие финты ушами со стороны судьбы плохо переносят. Как бы не окочурился он у нас только.

– Ну, вообще-то, специалисты у нас есть: и по тому, и по другому.

– Ну, вот и займись. Для начала, подбери из наших, проверенных на таких обломах товарищей, и провентилируй этот вопрос.

– Слушаюсь.

– Ну что, – Полковник погладил затылок, дернул пару раз головой, – поработали сегодня на славу, можно и отдохнуть. Как ты, майор, насчет ресторана «У Матвеича» – в последний раз… перед большим делом?

– Ну что вы спрашиваете? Знаете ведь, что куда вы – туда и я. Хоть на кудыкину гору, хоть в ресторан. Вчера, кстати, классно посидели – Лысый за девицей на стол полез танцевать, так у него штаны, тресь и разорвались, на самом интересном месте. Там мы там от хохота чуть все на месте не умерли. А потом…

– Ладно, по дороге расскажешь.

– А если у меня будет получаться, можно мне, ну, возобновить посещения?

– Если получится вся операция, я обещаю тебе, майор, ты оттуда вылезать не будешь. Хоть вместе с лысым вообще без штанов ходи! Мое слово – могила.

ГЛАВА 12

– Так… отдайте мне велосипед, – участковый потянул его к себе, – и чтоб я тебя больше на велосипедах не видел!

– Ваня, ты не прав, – вступилась за сына Варвара, – Юрка не виноват, он мне все рассказал.

– Для кого Ваня, а для кого и Иван Трофимович. Да, а виноват он уже в том, что на своем велике подрезал Ленд Ровер.

– Ванечка, никто его не подрезал. Он сам в этот трактор влетел. Юрочка все прекрасно видел. Видел, как тот вилял по дороге и он даже на обочину съехал. Тот сначала даже на него поехал, потом, видимо, увидел, что на ребенка летит и опять вильнул в другую сторону – кто же виноват, что там, на обочине трактор Виноградский стоял.

– Вот, ваше счастье, что как раз Виноградский из дому вышел, и все произошло на его глазах. И молите бога, чтобы он не изменил своих показаний.

– Тю-ю! Каких показаний? Да мне Юрок все рассказал.

– Так… малец, руки убрал с велосипеда – я его конфискую. Времен-но! До выяснений всех обстоятельств происшедшего. Кстати, что он тебе рассказал, мне интересно?

– Он рассказал… и нечего ухмыляться, что та машина сначала неслась на него, потом поворотила, и врезалась в трактор. Открылась дверца, оттуда что-то вывалилось, он с той стороны не видел, пьяным голосом прокричало: « что это у вас тут по улицам велосипедисты в огромных количествах ездят – проехать не дают», вышло из-за капота и упало лицом в грязь. Вот тогда-то Юрок и увидел, что это был дядя в белом парусиновом костюме, в усмерть пьяный, со сдвинутым набок красном галстуке.

– Ну да… Юрок увидел то… Юрок увидел это! Ты, Варвара, хоть народ-то не смеши! И не дай Бог тебе кому-нибудь проговориться, что твой Юрок – слепой от рождения! Так… руки убрал, тебе говорю! Теперь это мой велосипед… – я на нем по дороге кататься буду!

– Вань, ты что?

– Ничего! Не было никакого Юрки на этой дороге, в это время! Не Бы-ыло! Ясно? И велосипеда никакого у него никогда не было. А этот велосипед – мой! Вы его мне вчера подарили – на день рождения!

– Вань, у тебя же день рождения на следующей неделе!

– Вот вы мне его заранее и подарили! Дома негде держать! А бритву, которую вы мне собирались подарить – Леньке отдай. Пусть почаще бреется – а то его небритая фотокарточка с паспортной не сходится! Руки убрал, говорю… опять тянешь?

– О-ой, Вань поняла. Спасибо Иван Тимофеевич! – и она на полном серьезе низко поклонилась участковому, – А как же Виноградский?

– А что Виноградский? Что там, твой Юрик увидел?!

– Он не увидел, а услышал. Когда дяденька этот, белый, упал, то Виноградский подошел к нему и начал на него орать. А вот что орал он не понял. Вроде, говорит, слова были русские – но ничего не разберешь; то ли маму все звал, то ли еще кого. Ты же знаешь, мой Юрок, домашнего воспитания. Он всех этих слов не понимает.

– Зна-аем, ваше домашнее воспитание! Недавно яблоневый сад, при управлении, обворовали. Ладно, я с мотоциклом рядом был. Подъезжаю – они врассыпную. Вижу я, один шибче всех бежит, прямо посреди улицы чешет, и главное даже яблоки за пазухой держит и не бросает. Вот, думаю, тебя-то, паршивца, я в отделение и отвезу! Приближаюсь так интеллигентно, гляжу – а это твой Юрок слепой несется, но на обочину не сворачивает. Боится видимо в тополь врезаться – вундеркинд хренов!

– Может, не вундеркинд, но поумнее других будет. – обиделась за сына Варвара, – Что он, не как все мальчишки что ли? Все в сад полезли – и он с ними. Ты, между прочим, в нашем классе, самый хулиганистый был. Не зря тебя «казаком» прозывали. Что, не помнишь что ли, как в этом самом саду в восьмом классе, ты мне яблоки, сидя на яблоне сбрасывал, а я в подол собирала. А потом все вместе от сторожа, деда Семена улепетывали?!

– Ты… Варвара, брось, свои несущественные воспоминания! Я и не помню уже ничего подобного! И вообще, в сторону разговор не уводи. А твой Юрок – тот еще интеллигент… матерных слов он не знает! Как это так? Когда мы с тобой тогда, в восьмом классе, удирали – мы эти слова знали… да? А твой Юрок не знает? Ну-у, мать, насмешила! Ладно, я пошел, вернее, поехал, на своем велосипеде, а вы, лучше сегодня – завтра нос на улицу не показывайте… адью.

– Постой, Ваня, а как же Вера Степановна? Она же нас ждет.

– Ничего, подождет. Волна схлынет, если она будет, тогда и пойдете. Хорошо, что мне это мурло еще в трубочку надышало, а так и не знаю чем бы это все закончилось – все-таки сын главы района. А что, у Веры Степановны много народа занимается?

– Ну, вот на фортепиано трое: мой Юра, есть еще мальчик Коля, они с ним в одном классе учатся, да твой – Димочка… ходить начал, да на скрипке двое, да на гитаре, по-моему, человек восемь. Все… вроде.

– Ну, вот и хорошо, пусть Вера Степановна несколько дней лучше с моим Димкой позанимается! Прощай.

– До свидания, Иван Тимофеевич!

Выворачивая через калитку участковый чуть не столкнулся с каким-то интеллигентного вида очкариком. Тот вежливо и поспешно придержал калитку, пока власть выезжала и на хмуро буркнутое «спасибо» так же вежливо ответил: «пожалуйста». Затем, интеллигент также спокойно закрыл калитку подошел к крыльцу, на котором стояли Варвара с сыном и представился:

– Рукалов, Сергей Викторович – инженер. Очень бы хотел поговорить с вашим сыном.

ГЛАВА 13

Года три назад, ранней весной, когда еще везде лежал снег, дул сильный, с завываниями, холодный ветер; в жарко натопленной лаборатории сидели двое: Сергей и Дмитрий Николаевич. На столе стоял фирменный коньяк номер 13, дымилась в тарелках картошка, горела только одна настольная лампа, создавая уютный полумрак, трещал и бросал на стены блики огня камин. В общем, как всегда, шло вечерне-ночное совещание. Говорил в основном Сергей, умудряясь одновременно с волчьим аппетитом уничтожать картошку. Дмитрий же Николаевич в основном внимательно слушал, и следил, чтобы на столе, по мере надобности, появлялись новые порции картошки и коньяка.