— Но для драников мне нужны и другие продукты.  Масло для жарки, мука, лук, яйцо.

— Предлагаешь украсть? — желчно протянула крылатая вредина.

— Оплатить и воспользоваться магической доставкой.

— Не нравишься ты мне, — щелкнула клювом эта трепетная натура. — Я тебе горячую ванну сделала, а ты командуешь, словно уже хозяйка в доме. Я свободная женщина, а не служанка. И вообще…

Перед лицом что-то хлопнуло, на миг меня ослепила яркая вспышка, а после я обнаружила себя стоящей посреди пустой темной кухни. Птица исчезла, похоже, окончательно разобидевшись.

Ишь, цаца! Тяжелый, однако, характер у моей помощницы. Теперь и к ней ключик надо искать, не только к чудовищу.

Расстроенная, я посмотрела в окно. Ветер поднимал с земли верхние слои снега, мягкого, рыхлого, только наметенного, и носил его в воздухе, отчего поляна перед домом напоминала бушующее белое море. Непогода.

«Так вот кто мне ванну вчера приготовил», — подумала я, вспомнив слова волшебницы.

Пожарив себе картошечки, я обыскала замок. Не весь, конечно, — такую громадину и за час не обойдешь — всего лишь несколько комнат на втором этаже.

На кухне в одном из выдвижных ящиков я обнаружила драгоценный запас восковых свечей. Их длинные желтые тела были аккуратной башенкой уложены друг на друга. Вооружившись этим средневековым фонариком, я отправилась в путешествие по вечернему Блэквуду.

Снаружи завывал ветер. Под ногами скрипели доски старого, истершегося паркета. Со всех сторон меня окружали тишина и мрак, в котором одиноко трепетал огонек свечи. Я прикрывала огонек ладонью от сквозняка и медленно, боясь споткнуться обо что-нибудь, переходила из комнаты в комнату.

В одной из спален я нашла шкатулку с цветными лентами для волос.

— Это мои, — грустно вздохнула за спиной волшебная птица.

Я обернулась. Язычок пламени, венчавший восковую свечу, дернулся от моего движения и едва не потух. Глаза наткнулись на темноту. Крылатая капризуля пожелала остаться невидимой.

И зачем ей были нужны эти ленты? У нее-то и волос нет — только перья.

Я не стала спрашивать. Нутром чуяла: не ответит.

Рядом со шкатулкой на резном комоде в пыли валялся портрет молоденькой девушки — рыжей прелестницы с огромными глазами-сапфирами. Маленькая круглая миниатюра в деревянной раме. С неуютным чувством, что за мной наблюдают, я взяла картину в руки, и на столешнице комода, там, где она лежала, в густом слое грязи остался явственный чистый след.

Кто эта девушка? Кем она приходится блэквудскому графу? И что с ней стало?

Насмотревшись на портрет, я отправилась дальше.

За двойными дверями дышала тишиной большая гостиная. Камин в ней был просто колоссального размера. Не камин, а какой-то монстр. Столы и диваны укрывали белые простыни. На полках разбитого серванта таинственно мерцали вполне себе целые бокалы из хрусталя.

Я достала один из них, низкий, пузатый, на тонкой ножке, поднесла к глазам и задумчиво перевернула. Затем подошла к окну: во дворе качалась на ветру заснеженная ель. Она так и просила, чтобы ее украсили.

Я снова посмотрела на бокал, который держала ножкой кверху.

— Можно, я возьму твои ленты? — шепнула я в темноту, зная, что птица где-то рядом, сопровождает меня в моем маленьком путешествии.

— Что ты задумала? — отозвался прохладный мрак.

— Скажу, если купишь мне кисти, краски для стекла и продукты для позднего ужина. Купишь, а не украдешь. — Я полезла в тайный кармашек за монетами.

Некто любознательный шумно задышал рядом с моим ухом. Птица молчала так долго, что я уже успела принять это молчание за отказ, но любопытство в конце концов перевесило упрямство.

Золотые монеты, сверкнув в блеске свечи, пропали с моей ладони.

— Хорошо. Будут тебе и краски, и кисти, и продукты, и мои ленты. Мне кажется, ты затеяла что-то интересное.

— Очень интересное.

Дом без разрешения хозяина я решила не трогать и заняться сначала двором. Надо было привнести в это глухое, угрюмое место новогодний дух. Подарить бедолаге графу и остальным жителям замка ощущение праздника.

В небе над темным лесом мелькнул белый крылатый силуэт. А вот и тот, кто поможет мне украсить елку. Дерево-то высокое, не один век росло. Сама я до верхушки не доберусь.

— Сколько осталось до полуночи? — спросила я свою помощницу-чародейку. — Наверное, пора приниматься за готовку. Порадуем твоего хозяина экзотическим блюдом!

* * *

Масло в сковороде весело шипело. Края драников зарумянивались. На вымытой и оттертой до блеска тарелке уже лежала первая порция ароматных картофельных оладий.

Как они пахли! А как выглядели! Круглые, золотистые, пышные, но при этом с хрустящей корочкой.

Края драников были неровными из-за того, что картошку я натерла купно. Ручная терка — это вам не кухонный комбайн. Но мякоть под хрустящей корочкой получилась нежная и таяла во рту.

Золотистая горка на тарелке стремительно росла. Птица, сидящая у плиты, внимательно следила за всем, что я делаю.

— Еда для бедняков, — вдруг повторила она слова мистера Годара. — Думаешь, Его Сиятельству понравится?

— Понравится? Да он язык проглотит от удовольствия! Да пальцы потом оближет. И за добавкой побежит, — ухмыльнувшись, я сунула кусочек остывшего блинчика под клюв своей напарнице. — Хочешь?

— С ума сошла? — покрутила она у головы крылом. — Я же птица. Я такое не ем.

— Твоя правда, — я отправила отвергнутый кусочек в рот и застонала от блаженства. Вкусно! — Но скажи, почему в Блэквуде все так запущено? Почему граф не ухаживает за своим поместьем?

Волшебное создание пригорюнилось.

— В печали он. В глубокой-преглубокой тоске. Тридцать лет под заклятием. Нормальной жизни не видит. Не верит, что его расколдовать смогут.

— Драники кого угодно расколдуют, — подхватила я на руки горячее снизу блюдо из серебра. — Как минимум избавят от уныния и хандры. А потом я вам еще и праздник организую. Новый год — время чудес.

Стрелки единственных в замке работающих часов приближались к полуночи. Сердце в груди сжалось от волнения. Пора.

Неся перед собой тарелку с горкой румяных драников, я покинула кухню и осторожно поднялась по лестнице на второй этаж. Я заранее разузнала у волшебницы, где находится гостиная, упомянутая в письме, и вскоре остановилась перед широкой массивной дверью. За ней слышалось движение. Кто-то ходил по комнате. Паркетные доски поскрипывали от неторопливых шагов. Меня уже ждали.

Глубоко вздохнув, я постучала в дверь, а затем под бешеный грохот сердца заглянула в гостиную.

В отличие от остальных комнат замка, та, в которую я вошла, выглядела обжитой, на удивление чистой, будто ее специально убрали к моему приходу. Ни пыли, ни паутины, ни белых накидок, укрывающих мебель. Даже не подумаешь, что остальная часть дома погрязла в глубоком запустении.

Центр гостиной оккупировал темный громоздкий стол, вокруг которого помещалось аж двенадцать стульев. Его столешница была толщиной с мою ладонь вместе с пальцами. Над столом на железной цепи висела кованая люстра в виде колеса. Свечи на ней не горели. Комнату освещал очаг. И в островке света от этого очага, в мерцающем золотистом круге, который захватывал подвинутые к огню кресла, спиной ко мне стоял высокий блондин. Хозяин Блэквуда.

Его рука покоилась на полке камина. Поленья за каминной решеткой трещали, охваченные пламенем. За окном бушевала вьюга. Ветер швырял в стекла снежную крупу, и в тишине снова и снова раздавался короткий дробный стук.

Прежде чем граф обернулся, я успела отметить длинные волнистые волосы приятного оттенка платины и широкий разворот плеч. Статный, могучий хозяин Блэквуда чем-то напоминал белого медведя. На нем были темные штаны, заправленные в охотничьи сапоги из кожи, белая рубашка со свободными рукавами и серый жилет вроде как на пуговицах.