Если бы я сумел убить лучника броском до того как он меня подстрелит, я бы легко пробежал мимо и даже успел бы выхватить оружие из тела. Вполне вероятно, что от коротконогих гоблинов сумел бы оторваться бегом.

Если бы не выбрасывал оружие, а подбежал бы с ним — тоже всё могло закончиться хорошо.

Вот только ни подбежать, ни метнуть хорошо я не мог — выстрел был слишком скорым и точным.

Стрела прошла навылет и теперь наконечник царапал мощёную улицу, пока я корчился. Кровь, соответственно, текла из ноги не из одно дыры, а из двух. Повезло, что наконечник был узким, иначе я мог бы захлебнуться в получившейся луже. Вот уж действительно, повезло! Сплошное везение!

В ушах шумело, в висках стучало, в глазах темнело. Разум медленно заволакивало паникой и отчаянием.

Что я могу сделать? Подкопить сил и как-то резко извернувшись схватить одного? Если невероятно повезёт — то и убить? А зачем? Всё равно минутой позже меня уже не будет в живых. А через пару дней мои родные похоронят гроб с одежной которая, вероятно, опала в коридоре квартиры. Причём опала в форме человека.

Вообще-то, если бы меня хотели убить, то сделали бы это уже дважды. Первым выстрелом гоблин мог пробить мне голову, а не просто заявить о своём присутствии. Несколько секунд назад он также не целился ни в голову, ни в грудь, ни в центр тяжести. В ногу.

Либо я нужен им живым, либо меня должен убить кто-то конкретный. Лучник, кстати, не приближался. Только убрал свой лук и выхватил короткую деревянную дубинку. Выжидает.

Паника немного отступила. Вероятность мучительной смерти в ближайшие секунды уже не 100%, а всего 50. А если учесть что выглядят эти ребята откровенно диковато, а «игровая» вселенная тут со своеобразным сеттингом — Боги-твари и систематический-хаос... Я что-то перепутал? А по моим, сука, болевым ощущениям судя, ничего я не перепутал.

Так вот, вполне возможно что меня не просто должен зарезать какой-нибудь вождь, а что они должны совершить жертвоприношение. Ещё один плюсик в копилку версии о смерти не-прямо-сейчас.

Полегчало. Вспомнил! Как я мог забыть о ещё одном оружии? Мой блестящий, блин, актёрский талант!

Я устроил такой спектакль, что даже добежавшие до места гоблины остановились и наблюдали. Тяжело дышал, хватаясь за раненную ногу, краснел и синел лицом, выпучивал глаза. Всё это сквозь стоны и слёзы, благо последние не пришлось из себя выдавливать. Вот уж чего никогда не умел. В очередной раз повезло — слёзы были самыми настоящими. Всё-таки показатель удачи у меня — целых 2!

Наконец глаза закатились, а тело обмякло. Головой я довольно сильно ударился о мостовую, вероятно даже в кровь. Но жалеть себя было никак нельзя — если поймут что обморок не настоящий, пиши пропало. Глаза, конечно, были закрыты не полностью, мне нужно было подглядывать.

Когда гоблин пытается говорить командным голосом своими маленькими голосовыми связками, это звучит очень потешно. Огромное волевое усилие потребовалось мне чтобы не улыбнуться сквозь свой обморок. И ещё одно, такое же, когда парень с дубинкой стал грубо шевелить стрелу в моей ране. Занеся дубину над моей головой, конечно.

Проверки закончились. Когда пара мелких гоблинов полезли в сумки и достали верёвки и (о чудо!) подобие бинтов, я мысленно улыбнулся. Кажется, мой риск оправдался.

Ещё поживём!

Глава 3. А мы с Земли

Ноги мне связали так, чтобы я мог делать небольшие шаги, а руки — очень плотно. Что особенно порадовало — вытащили стрелу и перевязали рану. Даже довольно старательно. Оказалось, что не все «пехотинцы» первого уровня, у одного аж пятый уровень. Проглядел. Он прикрикивал на своих «людей», раздавая поручения. Когда меня попробовали напоить отвратительной бормотухой, я понял что пора просыпаться.

Наконец он обратился ко мне, причём я его даже понял. Я сидел на полу со связанными руками и ногами, а он нависал надо мной с высоты своего полутораметрового роста. Покрутив рукой, он показал на окрестности и произнёс многозначительно:

— Сар. Мы — гоблин. Сар — гоблин, — он постучал себя по груди. Видимо имелось ввиду, что город Сар не гоблин, а их. Гоблинский, — ты вор! — он показал куда-то в ту сторону, где увидел меня впервые. Не представляю, что я своровал? Да и что там было воровать?

Я многозначительно виновато покивал. Я вообще имел крайне жалкий вид. Затравленный, взлохмаченный, по лицу размазана грязь со слезами. Вроде никто не заметил когда я зачерпнул руками пыль, чтобы создать образ получше. Пугался каждого звука, заглядывал всем в глаза и кланялся. Ныл и причитал.

В таком образе было две проблемы. Во-первых, если сойду сумасшедшим, гоблины могут решить что бесполезен. А во-вторых, если слишком долго играть эту роль, можно поверить в неё самому.

— Ты — вор. Ты — раб. Гоблин — Хозяин. Мы — Хозяин! Мы — Сар! — последние слова он прокричал и гоблины повторили вяло повторили крик «сар», — Да? — вопросом это по сути не было. Ещё и руку положил на кинжал, чтобы я точно понял каковы варианты.

Я всё так же мелко закивал и много раз повторил «Да». Полное подчинение, сволочь. Тот, вроде, удовлетворился.

Мы говорили на языке, который я не знал до сегодняшнего дня. Видимо это и есть тот самый «системный». Похоже, гоблины в нём не особо хороши. Затем меня подняли и повели с собой, привязав верёвку к моим связанным рукам.

Нога болела нещадно, но сейчас я с некоторым трудом мог плавно на неё наступать. Я хромал, сопел, ныл, но шёл. В моём нынешнем положении были свои плюсы. Во-первых, относительная безопасность. Хоть и в статусе раба, я всё ещё был членом отряда. Конечно, нет веры что эти ребята станут защищать меня до последней капли крови в случае опасности. Но судя по тому, как они держались — отряду гоблинов с рабом тут особо ничего не грозит.

Во-вторых, я немного изучал своего противника. Их вождь, дубина которого оказалась скорее простенькой булавой, скорее всего был родичем лучника. Они были на охоте, охоте на таких как я. Угрозу Землян они воспринимали вполне серьёзно. Идущий впереди лучник читал следы в пыли. Гоблины умело прятались за низкими укрытиями. Я выучил несколько слов, понять которые было проще всего. «Стой», «там», и что-то в промежутке между «вниз» и «прячься». Обычно вождь показывал жестом «вниз» произнося это слово, а затем пригибались и прятались. Меня с парой охранников, самых молодых, конечно же оставляли позади.

Но чаще всего я слышал гоблинское «заткнись». И это третий плюс моего странного положения. Когда не только гоблинам, но и мне казалось, что где-то поблизости человек, я «неудачно наступал» на раненную ногу и падал с криком. Надеюсь, криком достаточно громким, чтобы испортить засаду гоблинов. Чтобы как-то замаскировать такие вещи, иногда приходилось вытворять подобное и на пустом месте. С этим приёмом нельзя было перебарщивать, иначе они обязательно решат что проще прирезать одного раба и поймать много, чем вернуться в лагерь с одним крикуном.

Или куда там они надеются вернуться. За примерно полтора часа наших болезненных прогулок такое происходило дважды. Есть всё же плюс в том, что в их мире никогда не было кино — моя отвратная актёрская игра срабатывала. Видя зашуганного, заплаканного и подобострастного гиганта в верёвках, они очень сильно расслаблялись. Ходили довольными и почти за мной не присматривали. Мне верили.

Верёвку на руках можно было бы развязать, перетереть, перегрызть. Но не за полтора часа быстрого шага с раненной ногой. Я ждал случая.

И он, наконец, представился. Я услышал человеческие голоса первым. Несколько человек разговаривали тихо, но совсем недалеко. Впереди. Судя по мордам гоблинов, ни один из них ещё не уловил. Но определённо кто-то услышит через секунду. Чёрт.

Ситуация скверная. Столкновение с серьёзной группой людей — то, чего я больше всего боялся в данной ситуации. Если завяжется серьёзная драка и гоблины будут хоть немного сомневаться в своей победе — меня от греха подальше просто прирежут. Сопротивляться этому я смогу едва ли, а убежать не смогу никак.