Общался я и с некоторыми мальчишками из соседних домов. Это было во время игр, а также при обмене почтовыми марками. Все эти мальчишки не были хулиганами, с хулиганами, которых хватало в соседних домах, ни я, ни мой брат Сергей никогда не имели ничего общего.
Первым, с кем я познакомился после переезда из «красного» дома в «серый», был Мишка Храмцов. Он жил на четвертом этаже в квартире рядом с маршевой лестницей, ведущей на пятый этаж. Помню, что у него был маленький, сантиметров десять длиной и сантиметра два с половиной шириной, толщиной около пяти миллиметров выструганный из дерева топорик: точная во много раз уменьшенная копия настоящего. Он мне очень нравился. Я поменялся с Мишкой, не помню, правда, чем и топорик стал мой. Но не то, что навсегда, а даже надолго. Мишка потребовал, чтобы я отдал ему топорик обратно, кажется из-за того, что так хотел его отец. И я отдал. В последствии, уже став школьником, я с ним общался мало, во-первых, потому, что он учился не в «моей» школе, а в первой, около МФТИ, а, во-вторых, потому, что он больше «тяготел» к общению со своим соседом по стене и лестничной площадке: Васькой, а через него с проживавшим в квартире на третьем этаже, как раз под Мишкиной квартирой, Вовкой.
Вторым, с кем я познакомился, был Саша Будников. Мое общение с ним постепенно сошло почти на «нет», причина была простой: он, занимался яхтенным спортом и все свое время проводил в яхт-клубе на Водниках. Запомнилось мне, что на стене в квартире, в которой он жил, висела настоящая плетка, и то, как отделив от каркаса входной двери, облицовывающую его фанеру и сняв, кажется, накладной замок, какой-то взрослый, как мне тогда казалось, парень вставлял в каркас подогнанные по внутреннему размеру каркаса отрезки строганных досок., а потом собирал дверь в обратном порядке.
Как я познакомился с Васькой, проживавшей в квартире, расположенной под нашей, и Вовкой, не помню. Помню только, что как-то, в теплый день, видимо, в конце весны или в начале лета, они и Мишка уговорили меня пойти с ними на стройку, находившуюся между школой и площадью у Дома культуры, на которой среди лежащих железобетонных панелей перекрытий, кто-то из них установил банку из-под чернил, предварительно наполненную водой из лужи, с добавленными в нее комками карбида. Карбид в воде таял, выделяя газ. А, главное, эту стеклянную банку не просто установили, а еще, немного потрясся, зарыли закручивающейся пластмассовой крышкой. И она стояла освещаемая и нагреваемая солнцем. Хорошо, что не рванула, а то бы …
Кстати, Васька все-таки несколько лет позднее пострадал, помнится ему, выскочивший из гильзы от малокалиберной винтовки капсюль, повредил глаз.
Похоже, все шло к этому. Помню, как за несколько лет до этого, он с Вовкой днем пришли в тир, находившийся в сквере на углу Дома культуры, примерно напротив дорожки, которая шла мимо нашего дома вдоль школьного забора и переходила в дорогу, шедшую вдоль забора Дома пионеров. Я был в тире с папой, тогда мы часто ходили в тир пострелять из пневматических винтовок. Пулька для одного выстрела стоила две копейки и представляла собой одинакового размера примерно по три миллиметра по диаметру и длине штампованный цилиндрик, верхняя часть которого была сплошной, а в нижней было отверстие практически на всю длину и ширину пульки. Так, вот, они, кажется, купили сколько-то пулек и начали стрелять, стреляли и я с папой. Каждый выстрел сопровождался хлопком. Мужчина, который работал в тире, на некоторое время отвлекся, и тут раздался непонятный и необычный хлопок. Мужчина среагировал моментально, выхватил из рук Васьки пневматическую винтовку, переломил ее ствол, крепившийся на шарнирах к прикладу, и закричал на Ваську с Вовкой. Они мгновенно «дали деру», выскочив из тира. Папа спросил, что случилось. В ответ мужчина показал заднюю часть преломленного ствола: в отверстии, в которое обычно вставлялась пулька, торчала блестящая кнопка, которая обычно была сверху шариковой ручки и предназначалась для того, чтобы стержень с пастой при нажатии этой кнопки выдвигался из корпуса ручки и им можно было писать. Кто бы мог подумать, что такую кнопку попытаются использовать для стрельбы вместо пульки.
Как говорится, «для полноты картины» расскажу еще один весьма памятный мне эпизод, относящийся к первым месяцам моего знакомства с Васькой и Вовкой.
Выше я уже рассказывал, что с торца нашего дома, смотрящего в сторону Комсомольской улицы, была площадка и на ней деревянная, как в детском саду, веранда. Однажды, не помню от кого, мы узнали, что этой веранде для мальчишек не только нашего, но и всех соседних домов, по вечерам работает, как я теперь понимаю, что-то вроде кружка «Умелые руки», вот меня Васька и Вовка и уговорили пойти с ними туда. Внутри веранды были мальчишки значительно старше нас, они сидели за двумя, кажется, длинными столами и что-то мастерили. Некоторые из них стояли и что-то вертели в руках. Вел занятие мужчина средних лет. Увидев нас – малолетних мальчишек, он, конечно, удивился, но не прогнал, а нашел каждому какое-то дело. Здесь я впервые взял в руки напильник и после того, как мужчина объяснил и показал мне, что и как надо делать, я начал «полировать» какую-то деревянную деталь, помнится для модели катера. Чем занимались в это время Васька и Вовка, я не помню, но помню, что некоторые мальчишки, что-то собирали из металлических деталей, соединяя их винтами с шайбами и гайками. Время от времени, кто-либо из мальчишек вставал, переходил от одного стола к другому, или выходил из веранды. Некоторых я знал, как хулиганистых, был среди них и тот, с кем мне запретили родители «водиться».
И вот настал момент, когда мужчина позвал всех посмотреть на какую-то уже собранную модель, но не деревянную, а металлическую. Понятно, что всем было интересно и мы сгрудились вокруг него и стола. После того, как мы рассмотрели собранную модель, мужчина объявил, что занятие окончено и стал собирать со столов инструменты. Вот тут-то и выяснилось, что не хватает одной отвертки. Он попросил посмотреть, не упала ли она под столы. Под столами ее не было. Тогда он стал на выходе из веранды и сказал, что не выпустит из нее никого из нас, пока отвертка не будет возвращена ему, поскольку кто-то из нас ее взял себе. Никто из находившихся на веранде не ответил. Мужчина продолжал настаивать, и вдруг один из мальчишек крикнул: «Вот она!» и поднял над своей головой отвертку, заявив, что ее вытащил из неглубокого кармана моих коротких штанишек. Эта для меня было настолько неожиданно, что я даже заплакал. Ну, не брал я эту отвертку! Зачем она мне? Я же даже ей ничего не делал! В общем, выскочил я из веранды и убежал домой.
Когда я, зареванный, вошел в дверь нашей квартиры, понятно, это не могло пройти мимо моих родителей. Они сразу стали выяснять у меня, что случилось, и я, не переставая плакать, им рассказал, дав честное слово, что не брал отвертку.
Но на этом дело не закончилось. Не успели у меня, сидящего у стола в большой комнате, окончательно высохнуть слезы, как в нашей квартире зазвенел звонок. Не помню, кто из родителей открыл входную дверь, а за дверью стояли Васька и Вовка. Они пришли сказать моим родителям о том, что я пытался стащить отвертку! Сказать они сказали, но тут же, не знаю со словами или без, дверь для них была закрыта. И я не помню, чтобы за все время, которое наша семья жила в «сером» доме, не только кто-либо из них, но и из их семей, хотя бы раз переступали порог нашей квартиры.
Примерно в это время я познакомился с Сергеем Черкасовым.
Квартира семьи Черкасовых находилась на одной с нашей лестничной площадке, сразу слева от лестничного марша. Сергея я помню плохо, общался я с ним только на первых порах после переезда в «серый» дом, не знаю почему, но в памяти ничего не осталось, кроме одного воспоминания. Я был приглашен его мамой на его день рождения. Помню, что кроме меня, на дне рождения были кто-то еще. Мы сидели за столом, на столе был торт, кажется, бисквитный, но без свечей. Я подарил Сергею шикарную большую, толстую и красочную книгу Ж. Верна «Дети капитана Гранта». В дальнейшем он по неизвестным мне причинам как-то незаметно отошел от общения со мной и другими мальчишками из нашего подъезда.
