Опасность от любого лидерства, даже от любой формы "самоутверждения", это вызываемое сопротивление и враждебность, возмездие и наказание. Администратор знает сам, что находится под общественным оком; он чувствует себя подвергаемым критике и политическим нападкам. Если у него такого прежде не было, то с этого времени, он должен развивать защитный фасад, для привлечения общества и избирателей. Результат может быть таким, что прежний кроткий демократ, сторонник публичного правления, внезапно поднимается на высоту авторитарной личности. Им управляет его несбывшаяся инфантильная фантазия о лидерстве.
Тем не менее, правящие "толкатели мозгов", со всеми их внутренними проблемами, делают нашу историю. Наш разум глубоко затронут их разумом. В то же время, мы — огромное общество — влияем на них, и наши цивилизованные импульсы могут направлять их для поиска подходящего пути, так же, как наши примитивные стимулы и влияния, могут подтолкнуть их на подталкивание всех нас к катастрофе. Вторжение администраторского разума выглядит еще более сомнительным, когда правящая власть не следует контролируемым судом и законом правилам. В таких случаях могут легко развиться предрассудки и своевольность, как мы это замечаем в большинстве наших правил безопасности. Официальная секретность - символ волшебной власти; чем больше есть секретности в мире, тем меньше демократического контроля и больше страха перед предательством.
Технически, должно быть довольно просто управлять любой группой или страной - или даже целым миром. Конечно, человечество знает достаточно, чтобы выполнить эту работу. Мы много знаем об истории, социологии и науке о человеческих отношениях и правительстве, вполне достаточно, чтобы не повторять ошибок прошлого. Мы живем в мире технического и экономического изобилия. Но мы еще не научились применять наши знания или планировать мировые ресурсы.
Что-то где-то пошло не так как надо и ситуация вышла из-под контроля. Желание стран и людей понимать друг друга, кажется парализованным и запуганным, подозрения были созданы фантазиями мифических идеологий враждующих друг с другом. И назавтра от дерущихся собак могут остаться только хвосты. Во время Второй мировой войны меня отправили на международную встречу по социальному обеспечению и военной помощи, как официального представителя Правительства Нидерландов. Там я еще больше узнал о степени, до которой частные страсти могут сформировать наши пути решения общественных проблем.
На конференции, у нас у всех были холодные, невыразительные лица, которые подразумевали острую, беспристрастную форму взглядов, но наше подсознание было затронуто другими проблемами. Благосостояние, чаще является предметом ненависти, чем любви и сочувствия. Гордость и престиж могут сыграть намного большую роль, чем жалость к бедной жертве. Беженцы и люди из опустошенных и слаборазвитых стран очень хорошо знают этот факт. Им не нравится роль которую им предопределила судьба; они должны играть двойную роль вечной жертвы, жертвы не только политики и войн, но зачастую также жертвы амбициозного благодетеля. В реальной действительности, после получения заключительной части соглашения, представителя возмущало любое предложение сделанное его стране. Каждый хочет быть щедрым "дядей из Америки."
Болезни в государственном учреждении
В будущем, когда вырастет наше понимание психологи, ведущие политики будут лучше обучены принципам современной психологии. Так же, как солдат должен знать, как обращаться с оружием, политик также должен знать, как встречать лицом к лицу и обращаться с психической стратегией человеческих отношений и дипломатии. Он узнает ловушки, а также собственные психические наклонности, во всех человеческих коммуникациях.
При соматических заболеваниях и невротическом развитии, можно увидеть такие же виды эффектов, какие наблюдаются и в государственных учреждениях. Под их влиянием некоторые люди вовлекаются в жизнь с постоянным недовольством, как будто своими политическими и официальными действиями, они победили свою детскую битву с дьяволом, с неприятностями и с внутренней виной. Другие очищаются страданиями и становятся более мудрыми и более гуманными, чем они были.
Современная наука о психосоматической терапии лиц мужского пола выделяет это постоянное волнение, постоянное соревнование, подавляемую агрессию, желание доминировать и управлять другими, страх перед ответственностью, бремя избранной профессии, среди многих факторов влияющих на тело и разум человека, чтобы сформировать полный образец реакции. Эти реакции, выводя нас из строя физически, могут воспрепятствовать нашей способности решать свои проблемы. Избрание государственного деятеля, в нашу эру усиливающейся конкуренции между людьми и зависимости от массового избирателя, вырабатывает почти психопатические качества государственных служащих, которые могут нанести вред и телу и разуму, в то время, как нам будут нужны самые здоровые и звучные лидеры. Необходимо еще раз подчеркнуть роль, которую играет скрытый психоз или расстройство характера у многих ведущих лидеров. Недавно я наблюдал лидера огромной гуманитарной ассоциации, уважаемого многими согражданами, но который при этом был больным, психопатическим тираном в своем семейном окружении. Его дети дрожали при виде его и развивали - конечно же - циничное отношение ко всему идеализму и человеколюбию.
Я много раз подозревал, что эта патология возникает под влиянием пути, которым мы выбираем наших лидеров. Предпочтения общества часто направлены к сильным, крепким, сверхскомпенированными качествам характера, которые хорошо проявляются в государственных функциях. Внешняя оболочка очень заметна; мы не можем судить о внутреннем ядре.
В 1949 году, Бернетт Херши написал статью, в которой изложил проблему - Наша судьба в руках больных? Статья была написана после трагической смерти Джеймса Форрестэла, американского Министра обороны, который совершил самоубийство под влиянием отчаяния и мании преследования. Это показало некоторые детали психосоматических расстройств различных государственных деятелей. Херши цитирует слова генерала Джорджа К. Маршалла к Зарубежному Пресс-клубу: "Язвы желудка оказывают странный эффект на историю нашего времени. В Вашингтоне я спорил, среди прочих вещей, с язвой Беделла Смита в Москве, язвой Боба Ловетта и Дина Ачезона в Вашингтоне". Автор продолжает указывать, что Сталин, сэр Стэффорд Криппс, Уоррен Остин и Вышинский, также страдали от психосоматических болезней, как и Клемент Аттли.
Все мы слышали о повторяющихся обмороках бывшего иранского премьера Моссадыка, человека, который вероятно в полубессознательном состоянии, изменил равновесие сил на Ближнем Востоке. Очень обсуждаемый и широко известный сенатор Маккарти — еще один случай. В разгаре своей борьбы за широкую известность, у него было заболевание желудка, которое потребовало оперативного вмешательства, бурсит, частые головные боли и признаки истощения - и все они известны, как психосоматические последствия из-за чрезвычайной напряженности.
У нас также есть множество приободряющих примеров того, как физическая нетрудоспособность и невротическое развитие может сформировать и усилить индивидуальность. Возможно, самым ярким примером отношений между телом и профессией был покойный Франклин Д. Рузвельт, политическая карьера которого была незаметна, пока его не поразил полиомиелит. Годы физического страдания стали годами его психического созревания. Борьба с болью и болезнью изменила его отношение к своим собственным проблемам, а также к проблемам мира. Его возросшие сочувствие и смирение, усиление стратегической интуиции и превосходное знание равновесия сил в стране, должны быть частично обязаны его внутреннему психическому развитию в период болезни. Рузвельт всегда будет руководящим примером того, как разум может преодолеть физические ограничения тела, как разум выходит наружу, когда человек готов разглядеть и победить конфликты внутри себя.
