Но все люди, которые твердо придерживаются любого из множества политических убеждений, а особенно тех, которые охватываются тоталитарной идеологией, полагают, что их устои появились от рациональной уверенности и являются результатом нормального интеллектуального развития. Они настаивают, что те, кто с ними не согласен, преданы скучному, устаревшему образу мыслей. Они не замечают, что их собственные мстительные и нелояльные отношения, являются чем то асоциальным и ненормальным.

Психологу чрезвычайно ясно, что эти отношения имеют корни не в интеллектуальном убеждении, а в некоторой укоренившейся эмоциональной потребности. Я часто встречал случаи, где эта слепая, твердая преданность тоталитарной идеологии, фактически была дерзким восстанием против мощной внутренней потребности вырасти, измениться и стать зрелыми. У этих людей выбор особой политической партии, был лишь заменой их потребности в зависимости. Идеологическое упорство часто трагично, потому что может скрыть основные невротические реакции, которые могут привести к самоуничтожению.

Одним из моих пациентов была молодая женщина, чьи крайне левые взгляды были защитой от ее скрытых кровосмесительных чувств к отцу реакционеру. Потребовалась длительная терапия, чтобы подвести ее к пониманию истинной сущности проблемы и пониманию, что не было ничего позорного или отвратительного в инфантильной любви и чувстве обиды, которые она пыталась скрыть с помощью своего политического поведения. Неосознанная потребность во власти и беспорядочное сопротивление власти — корни, из которых может вырасти тоталитарная позиция. Каждый раз, когда отец-лидер терпел неудачу, он готовил образец будущей проблемы с властью. Вместо зрелых отношений со своими собратьями, ребенок становится взрослым, которому требуется выбрать тираническую тоталитарную связь, чтобы контролировать свои внутренние напряжения.

Каждый раз, когда между родителями появляются противоречия, ребенок становится обремененным конфликтом взрослым человеком, который может стремиться принимать простые тоталитарные предложения для их решения. Каждый раз, когда имеется родительское принуждение, не дающее ребенку шанса развить свои собственные отношения и оценки, ребенок вырастает в приспосабливающегося взрослого, чья жизнь может быть потрачена на поиски внешней власти над кем-то, кому можно указывать что делать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПСИХИЧЕСКАЯ ИНФЕКЦИЯ И МАССОВОЕ ЗАБЛУЖДЕНИЕ

В смутные, как сейчас, времена, мысли каждого следуют за дипломатической игрой, ведущейся во время различных политических переговоров. Имеет смысл заняться расследованием на тему возможности лидеров стран достигнуть общего понимания в результате взаимного обмена мнениями, идеями и достижением взаимных договоренностей. Все же, различные мировые культуры и идеологии не только говорят на разных языках, но у них различны даже способы мышления. Наше персональное прошлое и наша культурная среда незаметно прокрадываются в наши привычные взгляды. Наши чувства и мысли формируются и управляются различными социальными влияниями.

Уже возможно поднять на поверхность некоторые иллюзии и предубеждения, которые люди имеют относительно друг друга. Мы можем сказать, что особая окружающая среда, в которой развиваются люди и их привычки, стимулирует создание у людей тонких иллюзий и заблуждений, которые они, по большей части, не сознают. С помощью полевых исследований, антроропология и психологиия могут сравнивать различные идеологии людей, наблюдая рост нравственного и безнравственного - в детях, группах, племенах и наконец, в странах. Результаты привлекают наше внимание к трудному искусству аргументации в ситуациях, где едва ли есть точки соприкосновения общения и понимания.

В исследовании психического принуждения мы должны отследить некоторые из этих массовых психологическая влияний, которые формируют наше отношение в жизни.

Повторение собственных ошибок

Ложь, повторенная мной десять раз, постепенно становится для меня полуправдой, и когда я продолжаю повторять свою полуправду другим, она становится моим заветным заблуждением.

Ежедневно мы по новому открываем это явление в огромной лаборатории человеческих отношений, которую мы называем психологической консультацией и психотерапией. Давайте рассмотрим один простой пример, случай совершенно здоровой девочки, которая однажды решила не идти в школу, потому что школьные занятия ей кажутся довольно трудными. Своей матери она говорит, что у нее болит голова и мать разрешает ей остаться дома. Таким образом девочка уклоняется от школьных занятий, она боится и получает дополнительное удовлетворение от заботы и нежного материнского ухода.

В второй раз, когда нашей маленькой девочке снова захочется остаться дома, ей будет легче притвориться, что у нее головная боль, а в третий раз еще легче. Постепенно, сама девочка начинает верить в свою повторяющуюся болезнь. Совесть ее беспокоила только в первый раз, когда она солгала, но в настоящее времени ее первоначальная ложь стала для нее искренней правдой.

К тому времени, когда из нашей героини вырастет женщина, она будет консультироваться со своим доктором о постоянно повторяющихся головных болях. Доктор и пациентка потратят много времени, распутывая паутину полулжи, намеков и жалоб, пока пациентка вновь для себя не откроет, что все ее головные боли начались в тот день, когда она однажды не захотела пойти в школу.

Иллюзорные головные боли сокрушают мир. Политическая демагогия, до некоторой степени, проблема нашей страны. Особая форма этой демагогии захватывает только переходную фазу, и когда наши нынешние драконы и исчезают внутренние фантомы, вечный демагог может возникнуть снова. Он будет обвинять в заговоре других, чтобы доказывать его собственную важность. Он попытается запугать тех, кто не настолько тираничен и импульсивен как он, и он на время затянет некоторых людей в паутину своих заблуждений. Возможно, на нем будет покров мученичества, чтобы пробудить слезы у мягкосердечных людей. С своими эмоциональностью и подозрением, он разрушит доверие граждан друг к другу. Его мания величия заразит неуверенные души, которые надеются, что на них падет часть его диктаторского очарования.

К сожалению, проблема иллюзий была изучена почти исключительно в терминах его патологических проявлений. Психиатр, который столкнулся с иллюзией великолепия у своих пациентов, в прошлом испытывал недостаток необходимого философского и социологического фона, необходимого, чтобы дать ему возможность сформировать сравнение между иллюзорной системой своих пациентов и массового заблуждения в мире. Имея дело с пациентами, страдающими от мании величия или мании преследования, он был излишне склонен полагаться на гипотезы, которые объясняют патологическое заблуждение как продукт анатомических изменений в индивидуальном мозге; он не уделял достаточно внимания вопросу, связаны ли как нибудь эти явления с ненормальным способом мышления физически нормального человека.

Начиная с роста антропологических и общественных наук в прошлые десятилетия, вновь была освещена тема массовых чувств и массовых иллюзий. Очевидно, что это не то явление, которое патологу можно исследовать под микроскопом. Они требуют знания истории и социальной психологии и всех исследований которые касаются межчеловеческих отношений и коллективных взглядов человека.

Чтобы достичь клинической стадии исследования этого предмета, необходимо отбросить от себя различные фиксированные философские идеи, которые доминировали над научной мыслью со времен Аристотеля. Есть, например, доктрина идентичности всех мыслительных процессов и возможная универсальность человеческого понимания. Это по существу основано на вере, что все люди думают одинаковым образом. Но против этой гипотезы выступает заметная правда, в которой сами философы испытывают крайние затруднения для достижения взаимопонимания.