Вспомнив, о чем говорил ей гипнотерапевт после развода, Джилли размеренно подышала, следя за тем, чтобы выдох длился дольше, чем вдох.

– Значит, ты предлагаешь, чтобы я работала, а вы получали деньги?

– Мама! Не делай из меня скрягу! В случае продажи дома ты не будешь нуждаться в деньгах.

– Это вряд ли, дорогой, потому что все деньги пойдут на покупку вашего дома.

Это было не совсем так. Если оценка Лео была правильной, немного осталось бы, но сейчас она не была настроена говорить об этом сыну.

Он замешкался.

– Я уверен, что не все. Такая недвижимость должна стоить очень дорого.

– Это дом твоего детства, Мартин. А не просто «недвижимость».

– Я знаю, – примирительно сказал он, – но всему свое время, мама, и дом детства нам больше не нужен. Сейчас, когда мы выросли, нам нужны свои дома. А Хелене нужно где-то поставить ткацкий станок.

– Я не говорю, что не подумаю о продаже, милый, но держать гостиницу в вашем доме я не буду.

У Джилли были определенные представления о том, как относиться к гостям и содержать номера, и ей категорически не хотелось, чтобы Крессида вмешалась в это дело. А она вмешалась бы.

– Ну и ладно, – проговорил Мартин, не совсем поняв. – Это не нарушит наших договоренностей. Ты все равно можешь жить с нами! – великодушно заключил он.

– Или я могла бы купить где-нибудь небольшой домик, тогда вам не потребуется флигелек для бабушки. Что было бы гораздо дешевле.

– Но нам нужна ты – для Исмены. И тебе непременно понравится!

– Я сказала, что подумаю, – повторила Джилли. – А пока хватит об этом.

Но она была так взбешена предложенным планом, что ей пришлось выпить чашку чая с печеньем, которое она постоянно пекла для других, а сама никогда не ела.

Джилли была уверена, что поступила правильно, не сказав дочери про оценку «Прекрасных угодий»: проговорись она о звонке Мартина, Хелена позвонила бы брату и накричала на него. В детстве они всегда хорошо ладили, но после женитьбы на Крессиде, когда Хелена уже перестала быть «младшенькой», отношения между ними порой бывали напряженными. Лучше уж Джилли все обдумает и примет самостоятельное решение.

Для пикника она решила приготовить сосиски в тесте, но с собственным слоеным тестом решила не связываться, а просто добавила к колбасному фаршу карамелизированный лук. Потом, сделав фаршированные яйца по-шотландски с копченым лососем, она занялась маленькими фруктовыми тарталетками, куда положила собственную замороженную малину. Пока Джилли была на кухне, она гнала прочь мысли о продаже дома, целиком сосредоточившись на подготовке идеального пикника для двоих. Хелена сказала бы, что этой провизии хватит не для двух, а для двадцати двух человек, но стряпня отгоняла тревогу, и Джилли знала в ней толк.

Следующим вечером Лео заехал за ней на лимузине. В смокинге он был неотразим, и Джилли радовалась тому, что на ней довольно дорогое длинное пальто и любимое платье. Она чувствовала себя приодетой, но не разодетой, и, что самое главное, в кашемировом палантине ей точно не будет холодно.

– Вы выглядите сногсшибательно! – сказал он, целуя ее в щеку и принимая корзинку для пикника.

– Вы и сами шикарно смотритесь, – сказала она, стараясь дышать размеренно. Последний раз она так чувствовала себя в обществе мужчины, когда только познакомилась со своим бывшим мужем, Себастианом. «К счастью, мне уже не двадцать лет, и я поумнела», – подумалось ей.

– Как мило с вашей стороны, что вы согласились пойти. – Он сел на заднее сиденье рядом с ней.

– Мне очень приятно, правда. Я с таким удовольствием готовила пикник.

– Будь это я, сначала были бы сэндвичи от «Маркс и Спенсер», а следом – упаковка шоколадных пирожных или молочных ирисок, или еще чего-нибудь в том же духе.

– Я все это люблю!

– В следующий раз. Но я сгораю от нетерпения узнать, что же у вас в корзинке.

– Нам предстоит культурная программа! – засмеялась Джилли.

От волнения и, возможно, от физического влечения голова у нее шла кругом. Что бы это ни было, это было прекрасно, и она собиралась наслаждаться каждой секундой.

– Не могу поверить, что вдобавок ко всему вы – потрясающая кулинарка, – сказал Лео несколько часов спустя, проглотив второе фаршированное яйцо с копченым лососем.

Для пикника он нашел восхитительное место в зимнем саду главного дома, откуда открывался вид на озеро и простирающийся за ним лес.

– Не потрясающая, – ответила Джилли, стараясь не хихикать после двух бокалов шампанского. – Просто у меня талант к выпечке.

– Я не пробовал выпечку, так что, получается, что вы – потрясающая.

Джилли посмотрела на него поверх бокала, пытаясь сообразить, что бы такое разумное сказать.

– Пора идти на второй акт, – наконец сказала она.

– В самом деле? И мы должны идти? А может, останемся здесь, съедим эти вкусности и выпьем еще? В конце концов, за руль ни вам, ни мне не садиться, а как часто мы можем это себе позволить?

– Не очень часто, но, боюсь, посмотреть второй акт нам придется. Здесь довольно много моих знакомых, и, если мы не появимся, начнутся пересуды.

Внутренне Джилли была взволнована перспективой стать объектом сплетен и домыслов. В настоящее время ее считали добропорядочной женщиной, и хотя прослыть непорядочной ей не хотелось, но оспорить чужие представления о том, кем она была на самом деле, было бы забавно. Она чувствовала, что у нее репутация довольно заурядной личности.

Лео припрятал корзинку в надежное место, и они вместе вернулись в главный амбар. Джилли усаживалась, размышляя, накинуть ли палантин, когда заметила, что ей машут.

Это была Мишель, мать Эми. В отличие от дочерей, они не были близкими подругами и познакомились, когда девочки пошли в школу. Мишель улыбалась, приподняв брови, и смотрела на Лео. Бессмысленно было делать вид, что они с Лео по чистой случайности оказались рядом.

Будь это любая другая ее знакомая, Джилли была бы взволнована тем, что ее увидели с таким привлекательным мужчиной. А теперь она и охнуть не успеет, как Мишель расскажет обо всем дочери, а та – Хелене. А что скажет Хелена, узнав о том, что мать пришла в оперу с таким мужчиной, как Лео? Во-первых, она захочет узнать, где Джилли с ним познакомилась. И если Джилли скажет об этом, то Хелена захочет узнать подробности, а если Джилли расскажет про оценку дома, то Хелена придет в бешенство.

Джилли вздохнула. Можно отложить переживания до завтра. Она подняла глаза на Лео и увидела, что он смотрит на нее с улыбкой. В животе у нее екнуло. И Джилли обрадовалась, что ее тело еще было способно откликаться. Она-то считала, что с годами этот дар утрачивается, как, скажем, умение садиться на шпагат.

Эта мысль так позабавила ее, что она звучно засмеялась. Лео уловил выражение ее лица и бросил на нее недоуменный взгляд.

Ну и пусть Хелена пристает с расспросами, решила она.

На обратном пути Джилли ощущала себя девочкой-подростком. Они с Лео сидели на заднем сиденье, и она жалела о том, что живет так ужасно близко. Он взял ее руку, посмотрел на нее и сказал:

– У вас красивые руки.

Прежде Джилли гордилась своими руками, но чувствовала, что работа и годы не пошли им на пользу. Однако она не стала возражать и с гордостью ответила:

– Спасибо.

Они были возле ее дома, и водитель подвез ее ко входу. Лео вышел, обежал машину, открыл для нее дверцу и затем проводил до дверей.

– Большое спасибо за чудесный вечер, – сказал он, опередив ее. – Надеюсь, это не последний раз.

– Мне бы тоже этого очень хотелось, – ответила Джилли, почувствовав внезапное смущение. – Я отлично провела время. Большое вам спасибо.

Он легонько поцеловал ее в обе щеки.

– Я дам о себе знать. Скоро.

С одного взгляда на Эми, которая приехала, чтобы отвезти Хелену на мастер-класс, Хелена поняла, что у той есть сплетня.