Денис до обеда занимался домашними делами. Вывесил рюкзак. Подмёл в комнате. Сходил в магазин дяде Толе за продуктами. Это помогло отвлечься от мысли про долг. Долг, который не занимал.
Постучался в дверь, хотя уже тысячу раз заходил к дяде Толе. И вообще, тот двери не запирал.
Дядя Толя сидел на кровати в мешковатых штанах и растянутой майке. Хотя называл его Денис «дядей», это был дед Толя, которому, если он правильно помнил, стукнуло восемьдесят. Голос тоже состарился, но парадоксально стал выше и напоминал тоном детский. Некоторые люди навсегда остаются «дядями» для окружающих. Старик крутил ручку радио, делая немного громче.
– А, привет, Денис, – обернулся с кряхтением дядя Толя.
– Здравствуйте, дядь Толь. Вот ваш заказ, – Денис поставил сумку на стол. Взгляд выхватил стоявшее в углу ведро с крышкой.
– Спасибо. Тебе хватило кредитов?
– Да, – Денис вынул из кармана несколько монет и отдал. – У Вас всё нормально? Ничего не надо?
– Поговорить, – дядя Толя вновь вернулся к радио и выключил звук. – Если не спешишь, присядь на минутку.
Денис не спешил и, не ожидая ничего необычного, присел на табурет напротив дяди Толи.
– Чтоб долго тебя тут не мариновать, говорю сразу. Мне осталось уже немного. И не возражай. Я всё это чувствую. Я знаю, что вы – молодежь, не верите в такие стариковские штуки и считаете, что мы просто уже устали и жалуемся на жизнь, но поверь, если я в чём-то и был уверен в последнее время, то именно в этом.
Денис действительно собирался открыть рот и возразить. Безусловно, он понимал – возраст дяди Толи, как говорится, «на грани», в любой момент может уйти, но соглашаться с таким считается невежливым, или даже неправильным. Денис проглотил слова, которые собирался сказать изначально, и спросил:
– Так вас же… увезут в дом престарелых? Или в больницу?
Дядя Толя криво усмехнулся:
– Я и так уже в доме престарелых. Здесь разрешают жить при условии, что у тебя есть на что. Наша общага отчасти и так заполнена людьми на финише. Из неё они уже тоже вряд ли куда-то переедут. А дома престарелых, о которых ты говоришь… я даже не знаю есть ли они на самом деле. И туда могут отправить только по медицинским показателям. Если ты уже умираешь, а кредитов нет. А я вроде как ходить, есть-пить могу сам. Да и не стремлюсь я туда. Был бы там такой парень как ты.
Денис улыбнулся в ответ.
– У меня кроме этой комнаты ничего нет, да и то не моя. Вот эти штаны и майка – всё мое наследие. Ну, ещё, кучка кредитов, которую растягиваю уже, как могу. Но… – лицо дяди Толи вдруг обрело хитроватое выражение, которого Денис ещё никогда не видел. Старик наклонился и достал из-под матраса ключ на куске обычной верёвки. – Вот, кое-что припас.
Он протянул ключ Денису.
– От чего он? – ключ был крупный, массивный, не такой, как плоские от обычных комнатных дверей.
– Он, Денис, от спокойствия. Точнее – для.
Денис вопросительно поднял бровь.
– Было время в моей жизни, когда мне понадобилось уединенное место. Такое, чтоб никто не доставал. Чтоб никто не нашёл. Знаешь, бывает, что самые скрытые места у всех, на самом деле, на виду. Все о них знают. Ты же ходил мимо трамвайного парка? Или играл в детстве? А, ты же приезжий.
– Я там был, – кивнул Денис. – Точнее, шёл мимо. Там всё заброшено. Жизни нет.
– Это замечательно, – старчески закивал дядя Толя, – это как раз и есть маскировка. Простая и эффективная. Надо прийти к боксам, таким, с огромными воротами. У одного из них, в воротах, есть маленькая дверь. Она есть только на одних. Вот туда этот ключик и подойдёт.
Денис сидел, молча переваривая услышанное. Он понимал, что у дяди Толи в жизни могло быть всякое, но личное убежище, в известном городу месте – это возвышало дядю Толю в его глазах, делало его настоящий характер куда более интересным, чем казалось ранее.
– Внутри там всё готово, – дядя Толя улыбался, но смотрел Денису прямо в глаза. – В смысле, есть, где поспать, где поесть. Там есть водопровод, возможно до сих пор работает. В общем – закрыл дверь и живи, сколько надо.
– Ну, спасибо, дядь Толь, но мне такое… как бы, и не знаю зачем.
– Этого никто не знает. Жизнь штука такая. Сегодня не нужно, а завтра – наоборот. Ты сам знаешь, мир у нас строгий. Вдруг какие-то опасности… – дядя Толя сделал паузу, давая Денису самому придумать опасности. – Вдруг захочется побыть… вне контактов с остальными людьми, с начальством, со Службой Безопасности.
Денис даже подумал, что дядя Толя в курсе его ситуации с Ивановым. Хотя такого, конечно же, быть не могло. Но так вовремя, как сейчас, этот разговор произойти не мог. Хотя разве Денис собирался прятаться? Он сам ещё не знал.
– У меня никого нет, Денис, ты сам это знаешь. Из развлечений остался только вынос вот того ведра с крышкой. Радио и то еле работает. Не знаю почему, но не хочется уходить в одиночестве. Даже не то, чтобы в одиночестве, а никого и ничего после себя не оставив. К тебе я привык, и если после ухода окажусь в каком-то ещё мире – буду скучать.
У Дениса ком подкатил к горлу. Внезапно дядя Толя стал сгорбившимся, жалким стариком. Одиноким, как воробей под дождём, которому некуда деться.
– Так может… в Администрацию обратиться, или… – Денис в очередной раз не знал выхода из ситуации.
Дядя Толя обреченно отмахнулся от Денисова предложения.
– Так буду чувствовать, что я кому-то хоть как-то помог. Всякое в жизни бывало, может, я так пытаюсь искупить своих проступки – не знаю, может быть. Прибери ключик, Денис. Может, он и не понадобится. Вам обещают, ещё более, светлую жизнь, чем обещали нам. Мне постоянно хочется в это верить, хоть я также постоянно это опровергаю. Надежда, вечная надежда. Для тебя искренне хочу лучших времён.
Они помолчали. Дядя Толя настоял, чтоб Денис шёл куда-нибудь, где не так воняет стариком, и есть, хоть какие-то звуки, кроме его кряхтения. На то же празднование Дня ЖЭУ.
Выйдя, Денис испытал странное чувство. Вот исчезнет из его жизни дядя Толя. Исчезнут его просьбы куда-то сходить, чем-то помочь, поговорить. Казалось бы – появится свободное время, спадёт с плеч некий моральный груз, но нет – представив, что дяди Толи уже нет (и с этого момента Денис, неожиданно, перестал сомневаться в скором уходе старика из жизни), он ощутил пустоту. Мир стал скучнее. Денис перестал быть нужным как минимум одному человеку.
Денис не особо и хотел идти на праздник, но в четырёх стенах было невыносимо. Мысли набрасывались хищниками и пожирали сознание.
Он принял душ и переоделся в свежую одежду. Праздник всё-таки. Хоть и придётся стирать, лишних комплектов белья больше нет.
На улице стоял весёлый гомон от проходивших людей. Какие же приятные лучи солнца! Денис не спеша двинулся в сторону центра. Уловил запах шаурмы. Тоже, говорят, слово не из его мира, но смогло пережить все катастрофы.
Да, он попал на кругленькую сумму. Он теперь должен выкупить собственную безопасность и, по логике, не время думать о бесполезных тратах, ещё и на «вкусняшки». Но с другой стороны, один несчастный сэкономленный кредит, по сравнению с общей суммой долга, был пылинкой. Его трата никак не скажется на ситуации. Он не сможет собрать кучку этих «пылинок» и отдать долг. Не хватит.
Денис приказал себе не думать об этом и уверенно подошёл к вагончику с шаурмой. Он пойдёт на площадь и вольётся в праздничную атмосферу, ведь сегодня «День работника ЖЭУ» – его праздник. Никто не смеет его отнимать. Жаль только, что премия такая мизерная, только на закуски и хватит. Вот ботинки бы новые взять – это да, это подарок.
Денис подошёл к площади уже запруженной народом. Его внимание приковал к себе длинный плакат с надписью: "День работника ЖЭУ – СДЕЛАЕМ СВОЮ ЖИЗНЬ И МИР ВОКРУГ ЧИЩЕ И ЛУЧШЕ!"
Движение по площади Ленина троллейбусов и других спецмашин в этот день было перекрыто. Сотрудники Службы Безопасности ЖЭУ лениво расселись на больших оранжевых блоках или даже капотах своих машин.
