Еще большую опасность представляло появление на Дону русских и украинских помещиков, монастырей, двор нового ведомства, которые с конца XVII в. начинают за хваты земель и угодий. Казаки сопротивляются наступлению дворянского и монастырского землевладения, выгоняют новых владельцев и их приказчиков, разоряют их имения. Но остановить натиск феодалов они не могут, так как власти и сам царь весьма заинтересованы в получении владений на Дону. Так, борьба донских казаков за владение Бахмутскими соляными промыслами, которые еще и конце XVII в. были переданы Изюмскому полку и его полковнику В. Ф. Шидловскому, после ряда столкновений завершилась в 1706 г. их отпиской «на государя». Они поступили в ведение Семеновской канцелярии. Интересно, что в 1705 г. Бахмутский соляной завод был разорен и сожжен соляными добытчиками и голытьбой, которых возглавил бахмутский казачий атаман Кондратий Афанасьевич Булавин. После решения судьбы промыслов туда при ехал воронежский дьяк Алексей Горчаков, чтобы описать земли и угодья, выяснить убытки от пожара. Но донцы не допустили его к проведению описи, Булавин приказал посадить дьяка под арест[105].
Правительство переселяет новопришлых казаков из верховых городков в районе рек Хопер, Медведица, Бузулук и другие места — на азовские дороги. Власти запрещают донцам ловить рыбу на Дону в районе Азова, «сечь лес и пустошить леса». В некоторых местах воеводы по личному указу Петра I пытаются провести перепись казаков. Досаждали казакам и стеснения в торговых делах. Массовые побеги крестьян и дворовых с 80-х годов XVII в. вызывают появление серии правительственных указов, запрещающих принимать на Дону беглых, которых предписывалось возвращать владельцам.
Наступление правительства на жизненные интересы жителей Дона (казаков, беглых крестьян и холопов, работных людей с различных предприятий и промыслов) вызывало их недовольство. Эти все более углублявшиеся классовые противоречия дополнялись рознью в среде самого донского казачества между его богатой частью, старшиной, превращавшейся постепенно в помещиков, торговцев и предпринимателей, и основной массой «голутвенных», бедных людей, подвергавшихся беспощадной эксплуатации со стороны домовитых. В руках старшины сосредоточивается вся власть — из их среды прежде всего избираются войсковые атаманы и их помощники, они командуют полками, предводительствуют во время походов и набегов, определяют внутреннюю и внешнюю политику Войска Донского. Несмотря на то, что продолжает существовать крут, обладавший высшей административной и судебной властью, старшина все больше игнорирует его, предпочитая решать дела на узком совете из представителей казачьей верхушки. Домовитые присваивают себе львиную долю жалованья, которое присылается из Москвы и различных денежных поступлений в войсковую казну. Несение же различных тяжелых повинностей перекладывается на плечи бедняков.
Правительство, стараясь привлечь на свою сторону домовитых, самым откровенным образом их подкупает — в ход идут и жалованье, и всякие подарки, и предоставление привилегий. Особенно щедро оплачивают московские бояре предательство, помощь в подавлении народных восстаний. Так было, например, в 1671 г. при поимке Степана Разина. А за участие в подавлении Астраханского восстания 1705–1706 гг. Войско Донское получило 20 тыс. руб. Войсковому атаману Лукьяну Максимову за борьбу с Булавиным в конце 1707 г. пожаловали для него и его сторонников 7 тыс. руб. Им было также разрешено захватывать в частную собственность земли, на которых домовитые заставляли работать на себя беглых; здесь появляются их хутора[106]. В одном из царских указов (1689 г.) говорилось, что до этого времени «по реке Хопру и Медведице отнюдь пашни не пахивали и никакого хлеба не сеевали, а важивали хлеб из русских городов и кормимся зверьми и рыбами; а ныне де в тех городках казаки завели пашню»[107].
Беглые люди и «природные» казаки все больше начинают заниматься земледелием для собственного прокормления. На Дону скапливается все больше беглых. После семи лет проживания они становились полноправными казаками. Русские дворяне разных уездов, центральных и южных, жалуются правительству на бегство своих подданных, которое разоряет помещичьи хозяйства. Так, в одной коллективной челобитной 1690 г. феодалы сообщают властям: «Бегают от нас люди и крестьяне с женами и детьми на Дон, на Хонор и на Медведицу беспрестанно, многие села и деревни запустошили. Теперь мы от этого побегу разорены без остатку».
На Дон, помимо крестьян, посадских, бегут многие стрельцы, солдаты и драгуны. Особенно усиливается их бегство после подавления восстаний в Москве в 1682 г. и под Москвой в 1698 г., с началом Северной войны. Спасаются от преследователей и раскольники. Они основывают свои скиты в глухих местах по Хопру и Медведице. Скрываются от гнета своих феодалов — гетманов и старшины — украинцы.
В ответ на присылаемые из Москвы грамоты с требованиями о выдаче беглых Войско или сообщало, что их на Дону нет, или попросту отмалчивалось. В начале XVIII в. правительство переходит к более активным действиям. В 1703 г. на Дон посылают стольников М. Кологривова и М. Пушкина с поручением выявить новооснованные городки в верховьях Дона, по Хопру и Медведице, Бузулуку в Северному Донцу. Беглых предписывалось отослать на прежние места жительства или на каторжные работы в Азов. Стольники опросили население ряда городков. Но высылка, которую начали проводить царские отряды, встретила сопротивление казаков. Миссия Кологривова и Пушкина потерпела неудачу. Но власти неоднократно возобновляли усилия, направленные на то, чтобы воспрепятствовать заселению беглыми русскими людьми верховых донских городков, перевести их на новые поселения в районе «шляхов», которые вели к Азову, с целью освоения новоприсоединенного края.
Правительство все более стесняет политические права Войска Донского: запрещает предпринимать казакам военные походы, посылать послов без разрешения азовского губернатора; вмешивается в хозяйственную жизнь казачества.
К началу XVIII в. классовые антагонизмы в стране обостряются до крайности. Они выливаются в цепь народных движений, более или менее крупных, принимающих различные формы — от массового бегства в 80–90 е годы XVII в. и большого количества выступлений, восстаний различных категорий угнетенного населения до крупных движений, таких, как, например, Астраханское восстание 1705–1706 гг., Башкирское восстание 1704–1711 гг. и, наконец, самого мощного из них — Крестьянской войны начала XVIII в.
ПЕРЕПИСЬ БЕГЛЫХ И НАЧАЛО ВОССТАНИЯ
Область Войска Донского становится исходной базой и основным очагом восстания, вспыхнувшего осенью — зимой 1707 г. в связи с новой попыткой правительства организовать перепись беглых на Дону и вернуть их владельцам. Царский указ от 6 июля 1707 г. предписывал полковнику князю Ю. В. Долгорукому учесть беглецов «во всех казачьих городках» и выслать их с семьями «в те же породы и места, откуда кто пришел»[108]. Он же должен был провести следствие по делу дьяка Горчакова.
2 сентября Долгорукий с отрядом примерно в 200 чел. прибыл в Черкасск. Предъявив указ, он потребовал у войскового атамана помощи для проведения сыска, который он собирался начать прямо в Черкасске. Атаман и старшина выделили ему в помощь до 140 чел., в том числе «знатных старшин», однако отговорились от сыска в самом Черкасске, так как в нем «чинить розыск с пришлых людях невозможно, потому что до сего времени великого государя указу такова не бывало, чтобы пришлых с Руси людей не принимать, и заказу о том не бывало»[109].
Беглые в Черкасске были, и насчитывалось их, очевидно, много; но они работали у тех же богатых старшин, и домовитые поспешили направить Долгорукого вверх по Дону. Уже 6 сентября начался жестокий розыск. Он коснулся Мелехова и нескольких других станиц недалеко от столицы Войска Донского. Несколько десятков новопришлых было переписано и выслано с Дона. Затем Долгорукий направляет 4 небольших отряда, сформированных в Мелеховой городке, в разные стороны: отряд А. В. Плохова должен был действовать по Дону от Черкасска до Паншина, капитана П. И. Киреева — от Лапшина до Донецкого городка, капитана И. С. Тонебекова — по Хопру, капитана С. С. Хворова (Форова) — по Бузулуку и Медведице. Отряд самого Долгорукого (до 140 чел.) продвигался по Северскому Донцу; по и он был разделен на две части.
