Для продажных мечей наступили золотые времена, кондотьерский отряд не сидел без дела. Эстор участвовал во многих заварушках, его люди оставляли после себя убитых, а их карманы полнились теряющими ценность монетами. А через какое-то время ему надоела игра в справедливость, слишком мало её осталось в покинутом мире, чтобы сражаться за жалкие крохи, поэтому он резко переменил свою сторону, из защитника обратившись в мародёра.
Грабёж и разгул захлестнули его, но не всем по душе пришлась подобная переориентация. Преданные ему раньше люди, некогда признающие его за своего командира, устроили сговор, в результате которого наградили Эстора длинным шрамом во всю шею. Вот вам и одно из его прозвищ – Дырявое горло. Его бросили умирать, но смерть не стала прибирать его молодое тело, дав продолжить проблемную жизнь.
Он выжил, но с тех пор стал носить жёсткие воротники. Набравшись сил и обзаведясь жуткой историей своего ранения, Эстор вновь вышел на пустынную дорогу в поисках единомышленников. Спустя несколько летприхотливый случайсвёл его с Вальтиром Краснопёром, недавно лишившемся всех своих людей и занимавшемся поиском новых. Пусть это и претило его командирской натуреЭстор всё же согласился признать Вальтира своим предводителем, имея при этом самые корыстные намерения. Кстати сказать, тогда он вплёл в свои волосы обязательный атрибут нового отряда – красное перо – и до сих пор носил его.
Следовало отдать должное Вальтиру, тот являлся прекрасным руководителем, именно его трудами Красные Перья завоевали себе репутацию. И когда собранный по лесам и дорогам отряд стал представлять из себя грозную силу, когда они превратились в подобие маленькой армии, способной противостоять гвардейским подразделениям, Эстор, следуя давнему замыслу, убил Вальтира. Случилось это уже после того, как в Цебетасе король Малаур отказался от Ушедших. Шёл двадцать четвёртый год после Ухода.
Всё это время он находился в тени, лелея мечту об убийстве, Эстор считал себя по праву заслуживающим главенства в банде, но власть его длилась недолго, почему-то ему не приходило в голову, что он может повторить судьбу Вальтира. Среди наёмников он уже успел прослыть выскочкой, кое-кого начинала бесить его важность и заносчивая манера со всеми общаться в приказном порядке. По задумке отравленное вино должно было положить конец его существованию, но смерть вновь наградила его мучительными болями, но так и не прибрала к своим рукам. Вот и следующее прозвище – Дважды Преданный.
Но даже это не смогло унять мятежной души, Эстор как будто не воспринимал жизненных уроков, а его навязчивая мания к руководству подвигла его на поиски дальнейших приключений. Он стал именовать себя Краснопёром, пользуясь украденным именем, при помощи которого рассчитывал сколотить вокруг новый отряд. Он похвалялся собственными подвигами, выдумывая их или же предписывал себе деяния других. За годы скитаний он научился красивым словам, но окончательно растерял толику умений, которыми обладал когда-то. Эстор по-прежнему считал себя прирождённым полководцем и любил пускать колкие замечания в адрес тех, кто не сумел перерезать ему горло.
Люди всё чаще стали относиться к нему с презрением, изживший себя кондотьер не пользовался уважением, в некоторых кругах считалось дурной приметой повстречаться с Эстором Дважды Преданным. Его называли самым никудышным человеком пустых дорог, пустословом и слюнтяем. Одна только гордость не позволяла ему замечать очевидного и делать соответствующие выводы. Куда проще и приятнее было считать всех прочих завистниками, посягающими на его героическую славу, чем признаться самому себе в правоте их оскорбительных слов.
Эстор подался в северные земли, где ему раньше не приходилось бывать. Нет, он не сбегал, что бы там не трепали злые языки за его спиной.Эстор намеренно двигался в том направлении, где законная власть была слаба, где ещё можно было отыскать отчаянных бродяг, готовых вступить в его отряд Красных Перьев, где он мог руководить и чувствовать своё превосходство.
Последний год он провёл в окрестностях Песков – унылое место, расположенное на берегу Переменчивого моря в окружении горячих песков и острых скал. Некогда, если верить легендам, именно в этом месте Ушедшие впервые ступили на сушу, но те времена, как и благополучие приморского городка, остались в прошлом.
И всё же здесь ему посчастливилось обрести успех. Его прошлая слава не добралась так далеко на север, здесь никому не были известны его обидные прозвища, здесь он был новым человеком, которому на короткое время улыбнулась удача. Он собрал вокруг себя мерзких личностей, умеющих и, что самое главное, не боящихся пачкать руки, и окунулся в столь милые его сердцу грязные дела. Для птицы его полёта в Песках и их ближайших окраинах всегда находилась работа: должники и конкуренты водятся в большом количестве во всех городах, улицы и рыночные площади только ими и кишат, и всегда найдётся рука, готовая платить за запугивание первых и устранение вторых. К Краснопёру шли с определённой целью и в большинстве случаев оставались довольны результатом.
Утопия нарушилась в тот момент, когда в Песках появился грязнокожий работорговец, вылезший с туманного Атаппарана. Смуглолицый и бородатый, он прибыл вместе с целым караваном, в котором вместо лошадей были какие-то уродливые и невиданные Эстором животные, называемые дромадерами2. Атаппаранский работорговец руководил чем-то вроде цирка уродов, причём эти уроды одновременно выполняли роль его свиты и охраны.
Эстор бы даже не обратил внимания на вновь прибывших – в Песках появление столь пёстрой шайки было делом обычным —, если бы не злополучные бои на песчаных аренах и ставка, которую по самонадеянности сделал Эстор.
Бои на песчаных аренах считались главной достопримечательностью Песков, именно здесь выращивали цумистов – безволосых великанов, чьё ремесло сочетало в себе элементы танца и убийства. Песчаные плясуны выходили на обжигающе горячие арены и длинными цумамипереламывали друг другу ноги под рёв толпы и звон монет.Эта традиция брала своё начало с Ухода, но в реалиях покинутого мира давно утратила изначальный смысл.
Эстор пересёкся с работорговцем во время одного такого поединка и атаппаранецна ужасно ломанном материковом диалектепредложил ему сделать ставку, на арену как раз выводили здоровенного цумиста, против которого выставляли сразу трёх вооружённых лоокийских наёмников, а Эстор представлял себе, на что натасканы лоокийцы, ведь сам принадлежал их роду.
Заведомый перевес одной из сторон противоречил правилам Песчаных Плясунов, но кто сейчас всерьёз считался с обычаями прошлого? Толпу пьянила мысль о многолюдном побоище, поэтому правилами решено было пренебречь. К удивлениюЭстора, работорговец решил поставить на одинокого цумиста, сказав, что ему хочется купить одного из них для своей коллекции. В Песках цумисты являлись разменным товаром, владеть ими могли себе позволить лишь самые богатые дельцы. Промолчав об этом, Эстор очень легко согласился на сделку, поставил на лоокийцев и всё проиграл.
Выстраиваемая с таким тщанием утопия в один момент рухнула, развалилась в пыль, а он остался ни с чем, потому что новость о его проигрыше ураганом облетела город, никто более не хотел иметь с ним общих дел. Большая часть его головорезов и убийц утекла к другим предводителям. Никогда ещё отчаяние не подступало к нему так близко, и в этот момент появились спасительные слухи.
Кто-то собирал наёмников и обещал очень крупное вознаграждение. Кому-то понадобились люди лесов и пустых дорог. Где-то требовались продажные мечи. В его ситуации было глупо отмахиваться от такого предложения. Конечно, слухи не изобиловали подробностями, в них не было практически ничего досказанного, но на то они и слухи, чтобы пробраться в ваши уши, завлечь, заинтриговать, заставить им поверить.
Слухи звали за собой в Ничейный лес, пусть даже на дорогу оставалось не так уж много времени, Эстор знал, в какую сторону ему следует вести своих людей, тех из них, кто ещё не покинул его.Если в голове Краснопёра и вставали какие-то предостережения, связанные с заповедными чащобами, то он предпочёл ихпроигнорировать.
